Партизанская Быль

ПАРТИЗАНСКАЯ БЫЛЬ

(воспоминания бывшего партизана)

СОРВАННЫЙ ПРАЗДНИК

Шумит сосновый бор. Неумолкающие могучие сосны всё так же тянутся к ясному, голубому небу, образуя там, высоко, величавый зелёный шатер. В этом лесу мне известна каждая дорога, каждая тропа, каждая землянка. Да и не мудрено было выучить их за время партизанской борьбы, когда здесь был наш второй дом. Военные годы… Годы суровых испытаний на звание Человека, годы беспощадной борьбы с оккупантами. Они явились неожиданно, стремительно, по-варварски жестоко захватывая город за городом, деревню за деревней.

Тот незабываемый летний день был ясным, солнечным и наполненным ощущениями контраста, контраста между безоблачной радостью и великой, тяжёлой и черной бедой.

22 июня в колхозе имени Ворошилова намечался грандиозный праздник в честь победителей социалистического соревнования. Учителя и учащиеся Моисеевской школы, где я работал директором, готовились выступить на нем с концертом. Концерт был подготовлен замечательный, все отнеслись к этому делу с необыкновенной ответственностью. Торжество ощущалось уже накануне, в субботу. На генеральной репетиции было решено придти в школу пораньше, не позже девяти часов. Все немного волновались, но были в радостном, приподнятом настроении. И поэтому я не удивился, когда на следующий день участники художественной самодеятельности стали собираться рано, ещё до восьми утра. День обещал быть тёплым и ясным..

- Да, погода сегодня будет хорошая: на небе ни единого облачка,- сказал наш завуч.

-Если бы не надо было идти в колхоз, сходили бы в землянику, - отозвалась его жена.- Колхозники мне говорили, что в Стайском лесу, на делянке у Горелого мха, в этом году земляники – красным-красно.

- День нынче большой, после концерта и в землянику успеем сходить,- сказала, улыбаясь,

пионервожатая Люба, моя жена.

Пока мы говорили о ягодах и о погоде, стрелки часов приблизились к девяти. Собравшиеся дети радостно гомонили рядом с нами.

- Евдокия Захаровна, Любовь Мартыновна, - обратился я к женщинам,- собирайте ребят, и пошли в колхоз, уже пора. Пока дойдем до клуба, колхозники уже соберутся.

К десяти часам все собрались на праздник. Колхоз, объединявший деревни Корнилы, Грибули, Новый Двор, к этому времени стал экономически крепким, его работники жили зажиточно. Народ шумел у клуба, настроение у присутствующих, как и у нас, было радостным, праздничным. Молодёжь встречала праздник музыкой и песнями. Глаза у сельчан светились радостью.

Клуб был расположен на небольшой горке, на окраине деревни Корнилы. Народу собралось много. Пришли на праздник и приглашённые нами учителя Моисеевской школы. Наконец, Г.Ф.Лысенко, председатель колхоза, объявил об открытии праздника. Колхозники единодушно утвердили праздничную программу: доклад о международном положении, награждение победителей социалистического соревнования, концерт.

Мне было предоставлено слово по первому вопросу повестки дня. В начале доклада я охарактеризовал достижения Советского государства по выполнению третьего пятилетнего плана, успехи в осуществлении культурной революции, сообщил о росте благосостояния трудящихся страны, в том числе, и колхозников-Ворошиловцев. Народ слушал внимательно, лица у всех были ясными, улыбчивыми. Но как будто сумрачная волна прошла по толпе, когда я перешел ко второй части доклада и стал рассказывать о событиях за рубежом. Я подробно изложил ход второй мировой войны, развязанной фашистской Германией и её союзниками, рассказал о бредовых планах Гитлера по установлению мирового господства. Обратил внимание на то, что хотя между нашей страной и Германией заключён договор о ненападении, нам необходимо быть бдительными и «держать порох сухим», так как фашисты приблизились к границе Советского Союза, и почти все государства, завоеванные гитлеровской Германией, являются её союзниками. В заключительной части доклада перед колхозниками была поставлена задача - вырастить хороший урожай и подготовиться к его уборке. Затем слово взял председатель колхоза. Он подвел итоги соцсоревнования, назвал его победителей и на основании решении правления колхоза вручил им премии. Я и сейчас помню имена награжденных, настоящих тружеников, работавших на совесть: заведующий МТС Е.М. Садовик, кузнец А.Т.Гончаренко, бригадир П.А. Сыродой, бухгалтер колхоза В.Т. Гончаренко, бригадир строительной бригада В.Ф. Лысенко.

Настроение у присутствующих опять стало радостным, и радость ещё более увеличилась, когда нашей школой была представлена обширная концертная программа.

Неофициальная часть праздника - обед и танцы. Веселились все: кто пел, кто танцевал, кто играл... И вот, в самый разгар веселья, из сельского совета, находившегося в восьми километрах от колхоза, пришла почтальон и срывающимся голосом объявила ужасающую весть:

- Война!!! Фашистская Германия напала на нашу Родину, на Советский Союз, без объявления войны! Внезапно!

Все стояли и смотрели друг на друга, еще полностью не осознав происшедшего, разум отказывался верить, но…Война длилась уже около десяти часов… Имеющийся в клубе батарейный радиоприемник БЧ – 4 был включен, и страшную весть подтвердил голос диктора.

Но всё равно, люди будто не верили своим ушам, не хотели, отказывались верить, буквально остолбенели. И только тогда, когда почтальон начала вручать повестки о явке в райвоенкомат, воцарившееся молчание внезапно сменилось плачем и причитаниями жён и матерей призывников. Получил повестку и завуч нашей школы, И.П. Долгополов. Его жена навзрыд заплакала. Не удержался от слез и сам Иван Петрович. Он сразу пошёл к себе домой, прижал к груди маленького сына, собрал в вещмешок всё самое необходимое. Потом пошел в соседнюю деревню, чтобы навестить свою старушку-мать. На следующий день, прощаясь с ним, мы выразили надежду, что в скором времени враг будет разбит, и он опять возвратится в школу. Но получилось иначе. Война оказалась крайне тяжелой и затяжной. И. П. Долгополов погиб в боях за Родину, и встретиться с ним нам было не суждено.

Я же повестку в армию не получил, так как был снят с военного учета. Но об этом разговор отдельный. А дело вот в чём.

1938 год был для меня и радостным, и печальным. В этом году меня приняли кандидатом в члены ВКП (б). В то время это было очень непросто: по действующему Уставу вступающий в партию интеллигент должен был иметь пять рекомендаций членов партии с десятилетним стажем. За-служить такие рекомендации стоило немалого труда. Я был искренне рад, когда заслужил их. В этом же году я успешно закончил три курса Могилевского пединститута, историко-географического факультета. Но, вернувшись с летней сессии, тяжело заболел. Диагноз по тем временам был угрожающим: открытая форма туберкулеза легких. Путём применения пневмоторакса болезнь удалось приостановить, но учебу в институте пришлось оставить. До 1939 года это было для меня большой трагедией: рушились все мои планы, разрушалась моя жизнь. Однако с того времени, как смертельно опасная болезнь, коричневая чума, стала угрожать всему миру, мои личные неприятности отошли на задний план. Беспокоиться о своей жизни, когда под угрозой находятся жизни миллионов людей? Это ли не эгоизм? Так или иначе, но с военного учёта меня сняли, и я стал жить, стараясь с пользой проводить каждую минуту отпущенного мне времени.

Но вернусь к тому роковому дню. По-разному реагировали на страшную весть получившие и не получившие повестки колхозники. Некоторые говорили, что война долго не продлится, что наша Родина велика, могуча и непобедима, что враг в скором времени будет разгромлен нашей доблестной Красной Армией. Другие же возражали, заявляя, что противник силён и покорил почти всю Европу, что он имеет боевой опыт, и поэтому война будет долгой и трудной для нас. Но важно то, что с самого начала все верили в нашу победу, никто и мысли не допускал о том, что наша тер-ритория может быть захвачена и оккупирована врагом.

Из Моисеевской школы ушли в Красную Армию преподаватель математики Б.Н. Шлеймо-вич, преподаватель химии и иностранного языка М.Ф. Крощенко, преподаватель белорусского языка М.К. Орлов и учитель 1-4-ых классов Ф.Н. Михеенок. Все они, за исключением последнего, погибли в боях за Родину. Ф.Н. Михеенок возвратился с войны, но инвалидом второй группы…

ОТСТУПЛЕНИЕ КРАСНОЙ АРМИИ

Положение на фронтах, особенно на центральном направлении, с каждым днём становилось всё серьезнее. Фашистские захватчики, имея большое преимущество в танках и авиации, несмотря на героическое сопротивление Красной Армии, продвигались вглубь нашей страны. Над Родиной нависла серьезная опасность.

4 июля, возвращаясь из Витебска, я зашел в Городокский РК КП (б) к первому секретарю И.Ф. Кориневскому для получения указаний о том, что мне делать в создавшейся обстановке и в случае оккупации района как члену партии и секретарю первичной парторганизации Веречского сельского совета. В кабинете Кориневского присутствовал и председатель исполкома районного совета депутатов трудящихся Ф.Е. Рыбаков. Они сказали мне, что есть указание ЦК КП (б) о том, что в случае оккупации территории района вражескими войсками в тылу врага необходимо оставлять коммунистов для организации подпольной работы среди населения, для ведения партизанской борьбы.

Спустя три дня после возвращения из Городка я собрал партийное собрание Веречской территориальной партийной организации. Собрались в Мосеевской школе, у меня на квартире. На собрании я рассказал об указании, данном мне И.Ф. Кориневским, о том, что коммунисты должны оставаться в тылу и вести непримиримую и упорную борьбу с фашистами. Собрание постановило: сохранить колхозный скот, который не удастся эвакуировать в советский тыл; не допускать вывоза немцами урожая – все это распределить по трудодням среди колхозников; систематически разоблачать вражескую пропаганду. Для выполнения этих мероприятий коммунисты закрепились за колхо-зами, где каждому поручалось подобрать из числа комсомольцев нелегальных информаторов. Меня закрепили за колхозами «Красная победа» и имени Ворошилова, Е.П. Дудочкину – за колхозом «Звезда», Ф.С. Адаменко – за колхозами «Гигант» и «Красное село». Договорились, что я и Адаменко устроимся на работу в один из колхозов. В дальнейшем мы условились периодически встречаться для того, чтобы я мог информировать своих товарищей о положении на фронтах согласно сводкам совинформбюро. С Ф.С Адаменко мы смогли встретиться только один раз, в начале августа, так как вскоре он переехал к родственникам в другой район. Следующая наша встреча была случайной. Произошла она в мае 1942 года в деревне Заречье, где находилась партизанская бригада имени Кутузова. Партизаном этой бригады он был с первых дней ее создания до соединения с Красной Армией. С Е.П. Дудочкиной мы встречались регулярно, до нашего ареста полицией в январе 1942 года за связь с партизанами. Потом мы встретились с ней, уже сами будучи партизанами.

Нужно сказать, что партийное собрание мы провели во время: спустя два дня после него, фашистские войска захватили Городок и начали оккупацию района. Об оккупации Городка в Веречском сельсовете, расположенном тридцатью километрами восточнее, стало известно от населения, которое, спасаясь от немцев, бежало на восток, в советский тыл. На второй день после оккупации районного центра я еще раз встретился с И.Ф.Кориневским и Ф.Е.Рыбаковым. В Веречье они прибыли с группой партийных работников, скрываясь от немцев. В ходе короткой беседы они сообщи-ли, что будут находиться в Веречском лесу и по необходимости присылать ко мне в школу своих связных.

Вместе с руководителями района в Веречье прибыл истребительный батальон из числа красноармейцев. Нужно сказать, что хотя он и назывался батальоном, в нем было не более ста бойцов. На вооружении у бойцов – винтовки с комплектом патронов и по две гранаты. И как же я был обрадован и одновременно удивлен, когда встретился с командиром и комиссаром батальона – это были мои любимые учителя, которым я очень многим обязан.

Первый в моей жизни учитель - Мирон Васильевич Малахов, комиссар батальона. Трудно сказать, кем бы я стал в жизни, если бы в ней не появился этот человек. В 1924 году, в двенадцать лет, я остался без отца и матери, то есть круглым сиротой. Время было тяжёлое, приходилось много работать, чтобы хоть как-то выжить. Школы в нашей деревне не было, читать и писать я научился самостоятельно. И когда в трёх километрах от места моего жительства, в Озерках, открылась однокомплектная начальная школа, в ноябре месяце, после окончания сезона пастьбы коров, я пришел к Мирону Васильевичу, который работал заведующим и учителем этой школы

- Что ж, мальчик ты большой, читать и писать умеешь, и, хотя уже далеко не первое сентября, попробуем учиться, - сказал мне учитель при первой нашей встрече с ним.

- А можно мне – не в первый, а хотя бы в третий класс? Ведь Вы сами говорите, что я уже много умею.

- Ну, не так уж и много, но твои смелость и упорство мне нравятся, попробуем, - ободрил меня учитель.

Уверенность в собственных силах и бодрость духа Мирон Васильевич внушал мне постоянно. Постоянно он помогал мне и справляться с возникающими трудностями. Учеником я был до-вольно сообразительным, но вот конкретных знаний по языку и математике мне не доставало. Не-смотря на свою занятость, мой первый учитель находил время, чтобы заниматься со мной по этим предметам дополнительно. Проявляя подлинно отеческую заботу, он внушал мне мысль о необходимости любыми путями учиться дальше.

Родился М.В. Малахов в Городокском уезде. В 1914 году он закончил Городокское уездное училище, и вскоре был призван в царскую армию. Воевал на фронтах первой мировой войны вплоть до Октябрьской революции. Революцию принял благожелательно, сразу же стал на сторону большевиков, воевал в составе Красной Армии в годы гражданской войны. После войны он был назначен на работу в Озерковскую школу, учеником которой я и стал в свое время. С 1926 года работал заведующим Варховской начальной школы, которая в начале 30-х годов была реорганизована в неполную среднюю школу, где он и работал директором до начала Великой Отечественной войны.

Алексей Иванович Забелин, командир батальона, был моим вторым учителем, человеком, который также оказал существенное влияние на мою жизнь.

В 1914 году он закончил Витебскую духовную семинарию, но священником не служил. В этом же году, как и М.В.Малахов, был призван в армию, воевал. Да, если задуматься, судьбы моих учителей схожи. Алексей Иванович восторженно отнесся к установлению советской власти. Защищал ее, воюя против белогвардейцев. В начале 20-х годов он начал работать учителем, а с 1926 года – директором второй Городокской семилетней школы, реорганизованной накануне войны во вторую образцовую среднюю школу. В этой школе учился и я. Забелин служил для меня образцом человечности, порядочности, благородства. Никогда не забуду тот радостный день, когда после успешного окончания школы Алексей Иванович пригласил меня в магазин и купил ботинки (свои лапти и «деревяшки» после этого я выбросил), костюм, рубашку. В этом обмундировании я поступил в Витебский педтехникум.

В первые дни второй мировой войны мои учителя были мобилизованы в Красную Армию, в вышеупомянутый истребительный батальон. Кое-кто из военнообязанных Веречского сельсовета влился в этот батальон, в том числе и председатель колхоза «Победа» Ф.В.Калекин.

Я крепко обнял своих учителей на прощание, надеясь встретиться с ними снова. Но тогда я ещё не знал, что это была последняя наша встреча...

Батальон отступал на восток, неоднократно попадал в окружение , прорывался из него, принимал участие в боях под Вязьмой, под Москвой. Никто из знакомых мне бойцов батальона, в том числе Ф.В.Калекин, после войны домой не возвратился. В ожесточенных боях под Москвой в октябре 1941 года погиб геройской смертью и Мирон Васильевич Малахов. Там же был тяжело ранен Алексей Иванович Забелин. Его направили в госпиталь, находившийся в Кировской области. Подлечившись в госпитале, с 1943 года, он работал директором школы в селе Горохово. В этом селе, в России, он и умер в 1943 году. Его единственный сын погиб в боях под Сталинградом.

Вскоре на северной окраине Городка стала слышна сильная артиллерийская стрельба. Среди населения прошёл слух, что к районному центру прибыла Чапаевская дивизия, которая и воюет там с немцами. Бои продолжались пять дней, и только вечером 14 июля артиллерийская канонада затихла. Примерно в час ночи 15 июля к Моисеевской школе стали прибывать и останавливаться на краткий отдых войска дивизии, сражавшейся под Городком. Учителя, жившие в школе, в том числе и я, услышав шум машин и тягачей орудий, вышли встречать прибывающих солдат и офицеров. Всё, что у кого было из продуктов – молоко, хлеб, мясо – выносили и скла-дывали на стол, поставленный на школьном дворе. Но солдаты, прежде всего, попросили воды. Учителя стали носить воду из школьного колодца. Во время отдыха, продолжавшегося немного более часа, утоляя жажду, бойцы выпили всю находящуюся в колодце воду. Пришлось носить её из других, расположенных неподалеку колодцев.

Из беседы с одним из офицеров я узнал, что именно эта дивизия пять дней вела бои с фашистскими войсками на окраине Городка, у деревень Веремеевка и Прудок. И только после того, как немцы захватили Невель, дивизия снялась с занимаемых позиций и проселочными дорогами, через Новый Болецк, Волненки, Бабиничи, Зеленовку, Зуи, Косюково, прибыла к школе. Выяснилось, что это была 214-я стрелковая дивизия.

- Как объяснить прошедший среди населения слух, - спросил я у офицера, - что бои под Городком вела дивизия Чапаева?

- Доля правды в этом слухе есть, - ответил офицер. – Главную роль в бою с танками врага играл артдивизион, командиром которого является Александр Васильевич Чапаев.

Когда подтянулись все подразделения, дивизия по проселочным дорогам направилась на Великие Луки.

После описанного случая наше настроение гораздо улучшилось. Если до этого мимо нас проходили небольшие группы бойцов, отдельные солдаты, рассказывая разное о Красной Армии, то теперь мы убедились, что наша Армия не разбита, а продолжает сражаться, что отступление – это временное явление. Все верили: придет то время, когда наши войска перейдут в контрнаступление, нанесут сокрушительный удар по врагу и освободят нашу родную землю от фашистского нашествия.

ВРЕМЯ ПОДПОЛЬНОЙ БОРЬБЫ

Вскоре после оккупации района мне удалось устроиться на работу в колхозе «Победа», бухгалтером. Старостой общины, как немцы стали называть колхоз, был назначен С.Л Ананьев, который, веря вражеской пропаганде о том, что Красная Армия разбита, что скоро падут Москва и Ленинград, и война окончится, всячески старался угодить немцам. Верили этому и многие другие. Необходимо было срочно создать подпольную организацию и в первую очередь вселить в людей веру в то, что наша Армия не разбита, что каждый день она наносит по врагу все более ощутимые удары, что фашистская оккупация – явление временное и что враг будет разгромлен и изгнан с нашей советской земли.

Уже в августе было создано ядро подпольной организации, куда кроме меня вошли коммунисты Е.П Дудочкина, Ф.С.Адаменко и комсомольцы И.И.Мазо и Л.М.Попова. Как уже говорилось ранее, Адаменко вскоре переехал в Новку к родственникам , поэтому виделись мы с ним довольно нерегулярно. Несколько позже к подпольной работе были привлечены Г.Ф.Лысенко, председатель колхоза имени Ворошилова, Н.М.Савельев, председатель колхоза «Красное село», И.Ф.Поведёнок, кузнец колхоза «Победа». Подпольщиками стали также П.Ф.Сыродой, бывший ученик Моисеев-ской школы, окончивший накануне войны и Меженскую среднюю школу; А.Т.Маслов, учитель, П.Н. Садовик, В.Т.Гончаренко.

В физическом кабинете школы нами было организовано ежедневное слушание радио и принятие сводок совинформбюро. Кроме меня приёмом сводок занимались моя жена Люба и Иван Мазо. Наиболее значимые сводки они размножали и передавали другим членам подпольной группы, через которых о героических боях Красной Армии узнавало население близлежащих мест. Особенно важную роль в распространении сводок среди молодежи сыграл Иван. Он хорошо играл на гармони и как гармонист не пропускал ни одной вечеринки. Разумеется, что приходил он туда не только для того, чтобы повеселить местную молодежь. Часто на вечеринки приходили и пожилые люди. В перерывах между танцами завязывались разговоры о положении на фронтах, и подпольщики сообщали правду людям, поддерживали в них веру в нашу победу. Это было нужным делом. Некоторые из тех, кто не знал сводок, верили фашистской пропаганде о том, что уже к сентябрю немцы захватили Ленинград и Москву и что руководители нашего государства во главе со Сталиным бежали за Урал. Помню, как учитель А.Т.Маслов, услышав подобные разговоры, сказал:

- Неправда это! Врут фашисты! Два дня назад мой брат был в Городке и слышал, что сопротивление Красной Армии нарастает с каждым днем. Получит Гитлер то, что получил Наполеон в 1812 году!

Значительно труднее стало проводить подпольную работу, когда начальником полиции в нашей местности стал А.Г.Мордик, матёрый враг Советской власти. До войны он работал бухгалтером на одной из шахт Донбасса. За преднамеренное вредительство был осужден. Срок отбывал где-то в Сибири. Там он женился на Логуновой родом из деревни Волненки Городокского района, которая также отбывала срок за растрату. В начале Великой Отечественной войны они бежали из заключения и в августе 1941-го прибыли на родину Логуновой, то есть в нашу местность. Мордик сам явился в немецкую комендатуру Городка и, рассказав о себе, предложил врагам свои услуги. После этого его назначили начальником Веречской полиции. Приступив к выполнению своих обязанностей, он сразу же расширил ее состав за счет фашистских пособников. Мордик имел тесную связь с Городокской комендатурой и немецкими гарнизонами. Полицейский старался «на славу». Началось вылавливание бойцов, попавших в окружение, и бежавших из Витебского лагеря военнопленных. Они пробивались на восток, чтобы соединиться с частями Красной Армии. Пойманных беглецов отправляли в концлагеря или расстреливали на месте. Частыми стали и экспедиции против партизан.

Зима в 1941 году. как никогда, наступила рано. С 14 на 15 октября выпал снег, который так и не растаял. Условия для партизан, находящихся в Веречских и Щелбовских левах, стали очень трудными.

Последняя моя встреча с И.Ф.Кориневским и Ф.Е.Рыбаковым произошла в середине октября недалеко от школы, на опушке леса. В ходе этой встречи я получил указание всяческими путями стараться осуществить раздел колхозного скота и семенного фонда между колхозниками, чтобы затруднить их вывоз для немецкой армии. Первыми решили эту задачу члены подпольной организации Г.Ф Лысенко и Н.М.Савельев в колхозах имени Ворошилова и «Красное село». После этого мне как бухгалтеру колхоза «Победа» стало легче уговорить старосту сделать то же самое и в этом колхозе. По примеру указанных колхозов произвели раздел скота и семян и другие колхозы сельского совета: «Красная звезда», «Гигант», «Красное Дуброво».

Вскоре после нашей встречи И.Ф.Кориневский с небольшой группой партизан ушел в Ульские леса Бешенковичского района, поближе к своей родине, а Ф.Е.Рыбаков – в лес между Усвятами и Велижем.

Слушать радио и принимать сводки в школе стало опасно. В один из сеансов радио не сработало. Оказалось, что антенну, замаскированную на чердаке, кто-то оборвал. В конце октября мы с женой переехали на квартиру к И.Мазо, точнее к его родителям. Дом у них был большой, на две половины, и стоял на отшибе, у деревни Косюково. Хозяева предоставили нам вторую половину дома. Под полом, где стояла наша койка, мы установили батарея для радиоприемника, сам радиоприемник поставили под койку и замаскировали его. Антенну замаскировали на чердаке, под соломенной крышей. Отец и мать Ивана не знали, что мы регулярно, по вечерам, слушаем радио и принимаем сводки совинформбюро. В начале ноября немцы и их пособники широко рекламировали, что Москва и Ленинград пали, что война близится к победоносному завершению. В ответ на это мы после слушания по радио торжественного заседания Московского Совета депутатов трудящихся с партийными и общественными организациями Москвы, а также трансляции парада Красной Армии 7 ноября на Красной площади составили листовку, размножили ее и раздали каждому члену подпольной группы. Одну такую листовку мы переправили в Городок А..А.Степановой и Л.А,Поповой. Текст листовок заканчивался словами И.В.Сталина, прозвучавшими в речи на параде Красной Армии:

«Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, партизаны и партизанки! На нас смотрит весь мир как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков, на нас смотрят порабощенные народы Европы, попавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на нашу долю. Будьте же достойны этой миссии! Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!

Пусть осенит нас победоносное знамя великого Ленина!»

В итоге абсолютное большинство жителей Веречского сельского совета и прилегающих де-ревень Поташенского и Вышедского сельских советов поверили в непобедимость советского народа и его вооруженных сил.

Сопротивление населения фашистским оккупантам усилилось. Труднее стало собирать и выгонять людей на расчистку дорог от снежных заносов. Такие продукты как сало, масло, яйца забрать у населения стало невозможно.

Немцы и полицейские догадывались, что где-то в сельском совете принимаются сводки о положении на фронтах. В середине ноября у одного из наших агитаторов, гармониста А.П.Глушнёва, полицейские обнаружили нашу листовку. Он был арестован.

- Где взял листовку? – требовал признания начальник полиции.

- Нашел на остановке около вагона, в деревне Привальни, - отвечал Глушнёв.

Не добившись от подпольщика признания, его отправили в Городокскую комендатуру, где вскоре расстреляли.

После этого массовым тиражом был издан приказ немецкой комендатуры и расклеен на видных местах во всех населенных пунктах. В приказе говорилось, что за слушание радио виновных ожидает смертная казнь через повешение. Имеющиеся радиоприемники предлагалось сдать «законным властям» в пятидневный срок. В Веречской и Моисеевской школах был произведен обыск.

Распространение сводок на время пришлось приостановить. Но когда, слушая вечерами радио, мы узнали о том, что немцев разгромили под Москвой, что Красная Армия с 6 декабря перешла в контрнаступление, приняв сводку, мы ее размножили, но предупредили всех: быть предельно осторожными, прочитав сводку 2-3 раза, уничтожить её. После проведенной нами информационной работы боевой дух населения заметно поднялся.

Членам подпольной группы было дано задание готовиться к открытой борьбе. П.Ф.Сыродой, проживавший в деревне Прибытково Поташенского сельского совета, доложил, что он собрал 15 винтовок и много боеприпасов. Другой участник группы, В.Г.Гончаренко, нашел и припрятал станковый пулемет с комплектом лент, набитых патронами. Постепенно мы вооружались, продолжая по-прежнему слушать радио и вести пропаганду среди населения.

Но однажды вечером, примерно 20 декабря, когда мы с Иваном записывали очередную сводку, из первой половины дома вбежала Люба и взволнованным голосом прокричала:

- Немцы в деревне! Несколько солдат направляются к нашему дому!

В последнее время, когда мы принимали сводки, она всегда находилась рядом и наблюдала за тем, чтобы к нам никто внезапно не зашел.

Едва мы успели отсоединить от приемника антенну и питание, кое-как замаскировать всё это, как в первую половину дома ввалились пятеро немецких солдат с автоматами и ручным пулемётом, а также офицер с топографической картой. Все зашедшие в дом немцы перешли в нашу половину. Всего в этот вечер в деревне расквартировалось на ночь более ста фашистов. Трудно было скрыть наше волнение, но мы старались его не показывать. Нас немного успокаивало то, что комната наша была большая, а тот угол, где стояла кровать, плохо освещался светом керосиновой лампы, висевшей над столом, около противоположной стены.

И еще на наше счастье немцы, остерегаясь инфекционных болезней, даже и не подумали использовать для ночлега кровати, а приказали настлать им на пол соломы. Иван начал носить солому, а я в это время стал играть в шахматы с немецким офицером. Все солдаты окружили нас, наблюдая за поединком. Зашли в нашу половину и хозяева дома. А Иван в это время, расстилая на полу солому, сумел незаметно положить в принесенную им корзину радиоаппаратуру. Затем он вынес ее и запрятал во дворе. Но после этого он совершил большую ошибку: взобравшись на чердак дома, стал снимать антенну. Его хождение по чердаку услышали немцы и сразу всполошились:

- Партизан! – закричали они и схватились за оружие. «Теперь конец», - подумал я. Но, про-явив находчивость, нас выручила Люба, которая также наблюдала за игрой в шахматы.

- Это сын хозяина, - сказала она, - полез за табаком, и тут же во весь голос крикнула:

- Ваня, неси быстрее табак!

Немцы успокоились. Иван, услышав голос Любы, быстро слез с чердака и принес веник та-бака-самосада, который действительно находился на чердаке.

Причиной внезапного посещения деревни немцами стало то, что они по указанию какого-то изменника пытались окружить и уничтожить в лесу между деревнями Щелбово и Козловичи группу партизан из отряда М.Ф.Шмырева. В завязавшемся бою, как нам стало известно из рассказа ездового, несколько партизан было убито, а остальные смогли уйти. Сами же немцы хвастливо заявили, что все партизаны уничтожены ими.

Назавтра утром, когда «гости» собрались уезжать в направлении Межы, ездовой пошёл в сарай за сеном для лошади с той же корзиной, в которой Иван выносил радио. Надо же было случиться тому, что второпях он забыл вынуть из нее наушники, их и обнаружил ездовой. Эти наушники по своему недоумению он принес в дом и отдал офицеру, а сам вышел запрягать лошадь. Немцы опять подняли шум. Офицер вынул из кобуры парабеллум и, угрожая расстрелом, стал требовать радиоприемник. Солдаты начали осматривать все в доме. Но в это время Иван вышел во двор и уговорил ездового, чтобы тот сказал, что наушники, видимо, попали в сани с сеном, которое они брали в деревне Шандры в колхозном сарае, где делали остановку по пути из Щелбовского леса. Офицер, знавший немного русский язык, поверил ездовому и отдал наушники одному из солдат для того, чтобы тот проверил их исправность. Солдат одел наушники и, «проверив» их, сказал, что они неисправны. Видимо, он просто не умел этого делать. Нам опять повезло

Вскоре немцы уехали, а мы, поставив аппаратуру на свои места, продолжали слушать радио. Сводки поступали всё более радостные. Отмечая на карте города и населенные пункты, освобождённые войсками Калининского фронта, мы, как и всё население, с нетерпением ждали освобождения района от немецко-фашистских захватчиков. Одновременно нами велась подготовка к открытой борьбе с ними.

Но, как я уже упоминал, 20 января 1942 года меня и Е.П.Дудочкину арестовала Веречская полиция. Поводом к аресту послужило следующее.

Вечером 19 января ко мне на квартиру пришли два партизана из Ульских лесов, они были в группе И.Ф.Кориневского. Одного из них я знал, это был В.М.Ходаков, работавший до войны бух-галтером районного финансового отдела.

- Привет от Вани, - сказал он мне при встрече.

- От какого Вани? – спросил я удивленно, соблюдая осторожность

- От Ивана Федоровича Кориневского, - пояснил Ходаков и, помедлив, добавил, что их группу в Ульских лесах немцы разогнали, и что Кориневский просил, чтобы я их пристроил где-нибудь до весны как окруженцев. Отлично зная, что в Веречском сельсовете всех окруженцев отправляют в концлагеря или расстреливают, я порекомендовал им обратиться к члену нашей группы Ф.С.Адаменко, находящемуся в деревне Новка, рассказал, как туда пройти. По пути в Новку они должны были зайти к Е.П.Дудочкиной в деревню Привальни. Оттуда в Новку идёт прямая дорога по лесу. У партизан был на всякий случай поддельный пропуск Ульской комендатуры, из которого следовало, что они идут в Веречье искать свою сестру, работавшую ранее в школе.

Когда они уходили, Ходаков попросил меня написать на клочке бумаги хотя бы сокращенно фамилии и названия деревень. И я, допустив громадную ошибку, написал: «Прив., Дуд., Нов. Адамен.». Непоправимую ошибку допустили немного позже и сами партизаны. Выйдя из леса, при входе в деревню Привальни они должны были зайти в первый дом слева, где жила Е.П.Дудочкина, а зашли в первый дом справа.

- Можно ли видеть Дудочкину? – спросили они у хозяина дома.

- Сейчас я ее позову, - сказал хозяин и вышел.

Спустя некоторое время, он привёл двух полицаев, которые тут же их арестовали и повезли на санях в Веречскую полицию. Не доезжая до Веречья, Б.М.Ходаков спрыгнул с саней и бросился бежать. Пока полицейские возились со вторым партизаном, Ходаков скрылся из виду. Выстрелами из винтовок они подняли тревогу. Полиция во главе с Мордиком организовала погоню за Ходаковым. Снег в лесу был глубоким, нетронутым, и поэтому полицейским было легко преследовать беглеца. Он же, не зная леса и выбившись из сил, в конце дня вышел на лесную дорогу и попал в засаду полицаев, которые пытались взять его живым. Партизан бросился бежать, но на берегу реки Овсянка его убили. При обыске у него нашли мою записку.

Писарь волостной управы Ф.Н.Каркой, к которому обратились полицейские, сказал им, что эту записку написал А.Л.Попов, то есть я. Он знал мой почерк, так как, будучи председателем ревизионной комиссии сельпо, я неоднократно проводил ревизии в магазине, где он работал продавцом. На основании этого последовал приказ А.Мордика о моем аресте. Меня арестовали. Одновременно полиция арестовала Е.П.Дудочкину. Арестовать Ф.С.Адаменко полицаям не удалось, так как у деревни, где он проживал, их обстреляли партизаны Новкинской группы, которая входила в отряд М.Ф.Шмырева.

Под усиленной охраной нас отправили в Городокскую тюрьму. В это время Мордика повысили, назначили начальником районной полиции.

В тюрьме, в холодной одиночной камере, я просидел десять дней. Каждый день меня приводили на допрос. Допрашивал первый следователь полиции, некто Михайлов. В первый день допроса в коридоре здания горсовета, где размещалась полиция, меня встретил второй следователь полиции Каранкевич, бывший следователь районной прокуратуры, и тихо сказал:

- Товарищ Попов, ни в чём не признавайтесь.

Я и сам знал, что в случае признания окажусь на виселице.

В то время, когда я сидел в тюрьме, члены нашей группы Г.Ф.Лысенко и П.Н.Садовик свезли начальнику полиции крупную взятку, который с охотой её принял и при их поручительстве освободил меня из тюрьмы под расписку о невыезде из Городка и ежедневной явке в полицию на отметку. В расписке я указал и адрес, где буду жить. Вечером 30 января я пришёл на квартиру к своему шурину П.М.Вальвачёву, работавшему ездовым в полиции.

В это время у немцев была настоящая паника: войска Калининского фронта освободили Усвяты, Велиж, а разведка Красной Армии подходила к Витебску и Городку. Улицы Городка патрулировались тремя-четырьмя солдатами. Выйти из города можно было, только имея пропуск. Мне же уйти надо было немедленно. Мой шурин имел пропуск, поскольку возил обеды немцам, охранявшим железнодорожные мосты. По моей просьбе рано утром, 31 января, он вывез меня из Городка и доставил до деревни Лапушницы. Пока переезжали железную дорогу по направлению к деревне Васькино, я, закрытый сеном, лежал на санях. Всё обошлось, меня никто не обнаружил. Вечером того же дня от Лапушниц до Зелёновки меня довез дядя моей жены Т.Н.Павлов. Ночью я пришел на квартиру к Мазо и из дому никуда не выходил.

На следующий день к нам приехал мой шурин и сказал, что меня ищет полиция, что Мордик приказал найти и доставить меня туда живым или мёртвым.

О том, что П.М.Вальвачёв ездил ко мне, стало известно полицаям, и на этом основании по приказу начальника полиции его арестовали и расстреляли. За время оккупации района Мордик совершил множество тягчайших преступлений. Сотни патриотов Городокского района по его приказу расстреляли в урочище Воробьевы горы, десятки повесили в Городке, в том числе, и одного из наших подпольщиков, И.Ф.Лысенко. Летом 1942 года, выслуживаясь перед фашистами, он лично сам срубил саблей голову раненому партизану из бригады М.Кутузова. В конце войны Мордик бежал из Городка вместе с отступающими гитлеровцами. После ее окончания несколько лет скрывался в Прибалтике под другой фамилией. Но возмездие неотвратимо. Пришло время, и он был разоблачён и осуждён в Городке военным трибуналом. Приговор суда, определивший ему высшую меру наказания, сотни присутствующий на процессе граждан встретили аплодисментами.

Несколько дней я скрывался в деревне Корнилы, а 8 февраля бежал из Веречского сель-совета вместе с П.Н.Садовиком. Отправились мы в повозке по направлению к Усвятам, зная об освобождении этого района нашими войсками.

Рано утром 9 февраля в деревне Межа, на мосту через реку Ловать, нас задержали часовые с автоматами ППШ и со звёздочками на шапках-ушанках. Оказалось, что это была разведка 4-й удар-ной Армии.

НАЧАЛО ОТКРЫТОГО СОПРОТИВЛЕНИЯ

Армейская разведка размещалась в помещении Меженской средней школы. При встрече с ее командиром Р.И.Мамайчуком я подробно рассказал ему о себе, о том, куда и зачем мы ехали с П.Н.Садовиком. Он пообещал зачислить нас в своё подразделение, выделить оружие и воинское обмундирование, но когда узнал о том, что я болен туберкулёзом, мне в моей просьбе отказал. Мой же друг был зачислен в состав армейской разведки.

Моей жене, Г.Ф.Лысенко и В.Т.Гончаренко оставаться в Веречском сельсовете стало опасно, и они также присоединились к нам, забрав с собой станковый пулемёт, припрятанный ранее Гончаренко. К подпольной работе на смену им приступили учительница П.В.Калекина, ее мать А.С.Калекина, бывшие ученицы Моисеевской школы Е.М.Лысенко и Н.И.Лысенко.

Ближайшей ночью Р.И.Мамайчук вместе с П.Н.Садовиком и пятью бойцами-разведчиками разгромили небольшой вражеский гарнизон в деревне Дуброво Вышедского сельского совета. Не-сколько дней спустя, командир вместе с шестью бойцами, возвращаясь из разведки, заметил группу немцев, около 60 человек, которая двигалась на подводах по озеру из Бычихи в сторону Березно. Быстро сориентировавшись на местности, разведчики устроили засаду на Березновском кладбище. Подпустив немцев на 150-200 метров к кладбищу, находившемуся на горке, они открыли прицельный огонь из двух пулемётов и автоматов. Не находя места для укрытия, беспорядочно стреляя по кладбищу, немцы быстро стали уходить, оставив на льду около 30 убитых.

Во время совместных с партизанами действий командир армейской разведки проявлял исключительное мужество, храбрость и воинское искусство. Среди населения восточной части Городокского и Меховского районов ходили легенды о его героических подвигах.

Родился Р.И.Мамайчук в 1919 году в селе Терново Ново-Волынского района Житомирской области. После окончания семилетней школы учился в Житомирском ФЗУ. Окончив училище, работал на производстве до призыва в армию. В 1938 году был призван на службу в Красную Армию. Служа в ее рядах, поступил в Орловское пехотное училище, по окончании которого ему было присвоено звание лейтенанта. Вместе с группой разведчиков в количестве 50 человек он вёл активную борьбу в тылу врага, в Меховском, Городокском и Суражском районах Витебской области. Только с февраля по апрель 1942 года группа Р.И.Мамайчука уничтожила более 200 немецких солдат и офицеров. За смелость и отвагу, мужество и бесстрашие в боях Р.И.Мамайчук первым в своей дивизии был награжден орденом Ленина, который он получил 7 июня 1942 года, уже в звании старшего лейтенанта Храбрый разведчик громил фашистов до самой своей героической смерти в январе 1944-го. А случилось это так.

Ночью с небольшой группой бойцов Мамайчук находился в нейтральной зоне. На рассвете немцы перешли в наступление, и он вынужден был вступить в бой. Преимущество было на стороне врага, но разведчики, упорно сражались, неся потери. Когда же наш полк отбил атаку и сам перешёл в наступление, все бойцы уже были мертвы. Роман Иванович Мамайчук похоронен вместе со своими погибшими товарищами на братском кладбище в деревне Новые Войхане Городокского района.

Начав 6 декабря 1941 года контрнаступление под Москвой, Красная Армия передвигалась на запад. В январе 1942 года 4-я ударная армия под командованием А.И.Ерёменко вышла на линию Демидово-Велиж-Усвяты. После освобождения районного центра Усвяты Псковской области советские войска вплотную подошли к территории Витебской области. Вместе с войсками к границе области прибыл и Витебский обком партии. Он расположился в пятнадцати километрах от Усвят, в деревне Бобр. Первым секретарём обкома был Иван Андреевич Стулов, секретарями – Аким Александрович Желянин и Иван Борисович Позняков.

Туда же, в деревню Бобр, приехал секретарь обкома ЛКСМБ Василий Иванович Лузгин и член бюро обкома КП (б) Б, председатель облисполкома Илья Николаевич Рябцев. Они сразу же занялись организацией партизанской борьбы и политической работы среди населения области.

К этому времени в Межу начали прибывать подпольные группы Меховского райкома, которые возглавил член бюро подпольного РК КП (б) Б Михаил Иванович Дьячков. Армейская разведка помогла ему связаться с Витебским подпольным обкомом КП (б) Б, где он получил задание сформировать партизанский отряд. Задание было выполнено. Ядром отряда стали: К Ф.Волков – комис-сар, И.С.Скуматов – начальник штаба, Ф.Ф.Уклея – командир разведки, М.Н.Рылев, К.И.Селицкий, А.Я.Скрипко.

Вскоре в отряд М.И.Дьячкова влилась и часть Веречской подпольной группы под моим руководством (Г.Ф.Лысенко, В.Т.Гончаренко, И.И.Мазо, Л.М.Попова, П.Ф.Сыродой, сдавший в отряд 15 винтовок и намеревавшийся уйти в Красную Армию).

Намерение П.Ф.Сыродоя реализовалось: в рядах Красной Армии он дошел до Берлина, был дважды ранен, но остался жив. После демобилизации окончил двухгодичную республиканскую партийную школу. По направлению ЦК КП (б) Б работал вторым секретарем Слонимского райкома партии, а после – председателем колхоза в Дятловском районе Гродненской области.

Партизанский отряд ежедневно пополнялся. Только из деревни Лялевщина в него влилось около 20 бойцов-окруженцев во главе со старостой общины К,.П.Шереметьевым. Как «исправный» староста он в свое время определил их кого «примаками», кого «детьми» к старикам и старушкам.

В первой половине февраля партизаны и армейская разведка, действовавшие совместно, уничтожали мелкие вражеские гарнизоны в Меженском, Поташенском, Руднянском сельских сове-тах Меховского района, в Веречском и Вышедском сельсоветах Городокского района, в некоторых деревнях Суражского района. Одновременно мы вели глубокую разведку и проводили диверсии на железной дороге Городок-Невель, на шоссейных дорогах Городок-Езерище, Невель-Усвяты, Городок-Усвяты.

БЛИЧИНСКАЯ ОПЕРАЦИЯ

В конце февраля нами была проведена крупная операция. Из сведений связных-подпольщиков командованию отряда стало известно о том, что большие немецкие прифронтовые гарнизоны, располагающиеся в Шманях и Узком, в день Красной Армии готовятся провести кара-тельную экспедицию против партизан.

22 февраля состоялось совещание командиров отряда и армейской разведки. На нём был принят приказ о проведении операции по упреждению карательной акции. Операция проходила следующим образом.

В ночь с 22 на 23 февраля партизаны и часть бойцов армейской разведки, скрываясь, на лошадях, двинулись по направлению к деревне Бличино, находящейся в двух километрах от гарнизона Шмани Газьбинского сельского совета. Еще затемно, на въезде в деревню, партизаны заняли удобную позицию по обе стороны дороги, ведущей в Шмани. Расположились за пригорками и по-стройками так, чтобы, подпустив врага поближе, бить в упор, без промаха. Правее деревни, на берегу Зайковского озера, заняли позицию бойцы армейской разведки. Они намеревались не дать возможность немцам пройти по берегу озера в тыл к партизанам. Пулемётчики второй роты во главе с командиром отделения Г.И.Грацем замаскировались на кладбище, находящемся на горке, слева от Бличино, откуда хорошо просматривалась дорога, ведущая в немецкий гарнизон.

Рано утром, чуть только начало светать, и на фоне пасмурного неба стали вырисовываться деревья, покрытые инеем, из немецкого гарнизона начали «выползать» вражеские вояки. Первым заметил немцев красноармеец М,Н,Рылёв. Он был родом из деревни Газьба, провел там детство, до призыва в армию работал в местном колхозе; знал в этом краю каждый холмик, каждую низину.

- Все по местам! – скомандовал командир отряда. – Подпустить фашистов поближе! Беречь патроны!

Вражеская колонна спустилась с горки, перешла ручей, впадающий в озеро, вышла на равнину. Она оказалась как на ладони. Впереди, во главе с офицером, шёл дозор человек из десяти, а за ним, повзводно, - автоматчики, миномётчики, пулемётчики. Колонну замыкала пушка, которую тащила лошадь. За всем этим маршем двигались пустые подводы: после уничтожения партизан и солдат армейской разведки гитлеровцы рассчитывали ограбить жителей Межы и прилегающих деревень.

Дозор и головная часть колонны вошли в деревню. Враги были взяты на мушку. Раздалась команда «Огонь! Бейте фашистскую гадину!» Заработали пулемёты, автоматы и винтовки. Уже в первые минуты боя дозор и каратели передней части колонны были уничтожены. Средняя и замыкающая части развернулись, фашисты залегли и начали отстреливаться. Миномётчики открыли огонь по деревне и кладбищу, откуда обстреливалась из пулемётов задняя часть вражеской колонны. Немецкие солдаты, примерно около взвода, попытались обойти партизан возле озера, но огонь пулемётов и автоматов бойцов-разведчиков заставил их отойти обратно, неся потери убитыми и ранеными.

Бой принял затяжной характер, невыгодный для партизан, так как немцы имели численное преимущество, в 3-4 раза, и к тому же у нас не было миномётов. Над немецкими гарнизонами вспыхнули ракеты – оттуда шло подкрепление. Появились убитые и раненые среди наших бойцов. Командир отряда дал приказ отходить. В первую очередь из-под огня уносили убитых и раненых. Но на высотке, которую пытались захватить немцы, оставался раненый в ногу и в руку Рылёв, самостоятельно он не мог двигаться. И тогда, рискуя собой, юный партизан второй роты Лёня Русаков под огнем врага поднялся к нему на лошади, помог взобраться на сани и увёз за пригорок. В момент спасения Рылёва вражеская пуля ранила лошадь, но она все же смогла дойти до Межы, где и раненому бойцу, и лошади была оказана медицинская помощь. После этого его отправили за линию фронта в армейский госпиталь.

В бою фашисты понесли большие потери и поэтому не смогли преследовать партизан. По-добрав раненых и убитых, они возвратились в свой гарнизон.

В коротком донесении Витебскому обкому партии командование отряда сообщило: «23 февраля 1942 года партизанский отряд принял бой с противником в деревне Бличино Газьбинского сельсовета, в результате чего убито и ранено немцев около 80 человек, со стороны партизан убито 3 человека, ранено 7».

Эхо разгрома немецких карателей в Бличинском бою прокатилось по всем населенным пунктам восточной части Городокского и Меховского районов. Из деревень Меженского, Газьбинского, Зайковского, Выщедского, Поташенского, Руднянского и некоторых других сельских советов в партизанский отряд начали вливаться молодёжь, женщины и пожилые мужчины. Многие приходили со своим оружием.

Отряд рос не по дням, а по часам. Уже в середине марта 1942 года в нём сформировалось три роты. Командиром второй роты М.И.Дьячков назначил Григория Андреевича Махоткина, окруженца, старшего лейтенанта, уроженца Новосибирской области. С первых дней войны он уча-ствовал в боях с немецкими захватчиками, а, оказавшись в окружении, как и многие другие, скрывался в качестве «примака» в одной из деревень Меховского района.

Когда рота была реорганизована во второй партизанский отряд, Г.А.Махоткин стал его ко-мандиром, а меня назначили в этот отряд комиссаром. Мы вместе участвовали во многих боевых операциях по уничтожению фашистских захватчиков.

В августе 1943 года по указанию ЦК КП (б) Б в составе группы партизан под командованием М.И.Дьячкова он был направлен в Бешенковичский район, где в сентябре этого же года ими были созданы три отряда, а на их основе – новая бригада. Командиром бригады стал М.И,Дьячков, а Г.А.Махоткин – начальником штаба.

РАЗГРОМ ГАРНИЗОНА «СМОЛОВКА»

С незапамятных времен на высоком правом берегу реки Овсянка местные жители имели кус-тарные смолокурни. После победы Октябрьской революции, в конце двадцатых годов, на их основе был создан смолокурный завод. В годы первой пятилетки рядом с ним построили лесопильный завод, а южнее него, на возвышенности – шпалорезный завод. Сырье для заводов заготавливали в со-сновом лесу, который начинался от Смоловки, тянулся на восток и на север на десятки километров, соединяясь со знаменитым Щелбовским лесом. Жили в Смоловке в основном рабочие, учителя сельской школы, обслуживающий персонал больницы и некоторая часть колхозников соседнего колхоза.

На берегу небольшого живописного озера, тянувшегося узкой полосой вдоль поселка до соседней деревни Щелбово, стояли двух и четырех квартирные дома, выстроенные из соснового леса. Через Смоловку проходила железнодорожная ветка, соединявшая Городок с деревней Веречье. По ней из Веречского и Суражского лесничества вывозился лесоматериал для новостроек первых пятилеток на Украину, в Донбасс и в другие районы нашей страны. По этой же дороге вывозилась и продукция Смоловских предприятий, а просмоленные сосновые шпалы переправлялись даже за границу.

В начале войны эвакуировать заводы не удалось, и они с незначительными разрушениями достались врагу. Гитлеровцы быстро восстановили их, начали интенсивно вырубать лес и готовить как можно больше шпал и другого пиломатериала для военных нужд. Работать на заводах фашисты в принудительном порядке заставляли военнопленных, население поселка и близлежащих деревень, так как почти все кадровые рабочие были призваны в Красную Армию или ушли в партизаны. Для охраны заводов и моста через реку Овсянку в Смоловке постоянно располагался немецкий гарнизон численностью около ста солдат и офицеров.

Первоначально, когда в зоне Веречских и Щелбовских лесов партизан было мало, гарнизон не укреплялся. Но когда появились более крупные партизанские отряды, в том числе и отряд

М.И.Дьячкова, гитлеровское командование приказало укрепить гарнизон: были построены, дзоты, траншеи, установлены пулеметные точки и наблюдательная вышка.

Вскоре после Бличенской операции командиры нашего партизанского отряда приняли реше-ние разгромить вражеский гарнизон «Смоловка» и уничтожить заводы. Была проведена глубокая разведка системы охраны гарнизона и заводов. Самое активное участие в разведке принял партизан второй роты К.Зюсько, работавший до оккупации района на лесопильном заводе, а план разгрома разработал начальник штаба отряда И.С.Скуматов..

5 марта во второй половине дня отряд отправился на выполнение задания. От места дислокации отряда (д. Комары Меженского сельского совета) до Смоловки было более 30 километров. Пробирались по лесным дорогам. Ехали на лошадях по старому Великолукскому тракту, через деревню Село до озера Рогово, от озера – до Новкинского большака, откуда идет прямая дорога на Смоловку. К четырем часам утра 6 марта отряд прибыл на опушку леса восточнее Смоловки. Каждой роте отряда была поставлена конкретная задача. Первая рота (командир П.А.Емельянцев, политрук А.Н.Скрипко) должна была уничтожить лесопильный завод и его охрану, вторая рота (командир Г.А.Махоткин, политрук А.Л.Попов) – шпалорезный завод. Начало штурма объектов назначалось на 6 часов утра по сигналу красной ракеты.

Наша, вторая рота имела надежных проводников из бывших Смоловских рабочих. Обойдя поселок с юга, мы прибыли к заводу, называемому местным населением шпалорезкой, со стороны Городка, откуда немцы не ожидали нападения. Ровно в 6 утра, по сигналу ракеты, партизаны рвану-лись вперед, к шпалорезке, охраняемой двумя пулеметными точками. Застигнутые врасплох вражеские пулеметчики открыли беспорядочный огонь, но тут же были уничтожены. Четверо убитых немцев остались на пулеметных точках, а два пулемета с боеприпасами стали нашими трофеями. Группа подрывников во главе с минером Н.В.Лосевым заминировала и взорвала завод.

Бой в центре Смоловки, у лесопильного завода, принял затяжной характер. Когда цепи пер-вой роты появились в поселке, залаяли собаки. Вспыхнули осветительные ракеты, гитлеровцы от-крыли огонь. По кочегарке ударили наши минометы и противотанковые ружья. Партизанские пулеметчики били по вражеским пулеметным гнездам, однако враг активно сопротивлялся. Наступление партизан несколько затормозилось. Но когда четко обозначились немецкие огневые точки, наши бойцы перебежками стали продвигаться к забору, ограждающему завод и казармы. Дальнейшему продвижению мешал крупнокалиберный пулемет, строчивший от заводской проходной. И все же разведчикам удалось ликвидировать его.

Особенно сильно гитлеровцы обстреливали партизан из окопов северной стороны заводской территории. Но партизаны второй роты подошли с тыла и забросали их гранатами. После этого стало возможным пробраться к проходной и уничтожить пулеметчиков, засевших на наблюдательной вышке. Поставленная перед нами задача была выполнена: горели заводы, вражескому гарнизону был нанесен значительный ущерб. Командование отряда дало приказ отходить в лес. Каждую минуту к немцам могло прибыть подкрепление из Городка, так как от него до Смоловки по железнодорожной ветке было всего 18 километров.

Позже через связных разведчиков стало известно, что враг потерял убитыми и ранеными около 40 человек. У партизан потерь не было.

Обратно мы возвращались другим, более близким маршрутом: через деревни Зуи, Корнилы, Стаи, Солодковичи, Боброво, Комары.

После нашей операции фашисты сильно укрепили гарнизон: кроме дотов, дзотов и траншей сделали проволочные заграждения, а вокруг Смоловки вырубили все деревья и кустарники на 300-400 метров. По ночам на опасных для них участках делали засады, никого из населения не впускали и не выпускали из поселка без пропусков.

РАЗГРОМ ЛЁХОВА.

В первое время немцы, особенно тыловых гарнизонов, были беспечны и чувствовали себя в безопасности. Примерно в 30 километрах от Усвят на дороге Невель-Усвяты, в деревне Лёхово, располагался крупный гарнизон отдыхающих немцев в количестве около 300 солдат и офицеров.

Партизаны отряда М.И. Дьячкова, в том числе и наша вторая рота, разведка Р.И.Мамайчука и отряд Калининских партизан решили уничтожить этот гарнизон. Разведка, возглавляемая Иваном Романовичем Афанасьевым, установила, что гарнизон охраняется всего тремя часовыми. Один часовой находился на окраине деревни Лёхово со стороны Чурилова, другой – на противоположной стороне, на дороге, ведущей в сторону Невеля, и третий – в центре деревни, около штаба гарнизона. Разведчики имели данные даже о том, в каких домах и сколько находилось немцев, где расположены солдаты с боеприпасами и продовольствием.

27 марта, примерно в 4 часа утра, партизаны и разведка Мамайчука вышли на исходные позиции. По разработанному плану первая рота нашего отряда, командиром которой являлся П.А.Емельянцев, должна была уничтожить часового в центре гарнизона, окружить штаб и приле-гающие к нему дома со спящими немцами. Одна часть второй роты под командованием Г.А.Махоткина - убить часового на восточной стороне деревни и немцев в рядом располагающихся домах. Вторая часть роты под моим руководством совместно с бойцами армейской разведки – устроить засаду на дроге в сторону деревни Чурилово, где также находился немецкий гарнизон. Отряд Калининских партизан должен был обеспечить засаду на дороге, ведущей в Невель, уничтожить часового и отдыхающих немцев в западной стороне Лёхова. Из числа партизан третьей роты выделялись группы для уничтожения склада с боеприпасами, зенитных орудий и транспорта.

Итак, операция началась. Часовые были сняты из «беззвучек» или холодным оружием. Партизаны вошли в деревню без боя. В доме, где находился штаб гарнизона, никто из населения не жил – он был забросан гранатами в окна и полностью уничтожен.

Одновременно где гранатами, а где автоматным и винтовочным огнем уничтожались немцы и в других домах. Организованного сопротивления немцы оказать не могли и спасались, кто как мог. Многие выскакивали из окон в нижнем белье, но тут же на улице или в огородах уничтожались метким огнем партизан.

Вся боевая операция длилась около двух часов. Гарнизон был уничтожен. Только немногим немцам удалось скрыться на чердаках домов или в сараях, некоторые скрылись в прилегающем к деревне кустарнике. Так, например, уже после боя, когда отряд возвращался из Лёхова, недалеко от деревни в небольшом кустарнике один из наших бойцов заметил человека в нижнем белье. Оказа-лось, что это был немец, но удрать ему не удалось. Внутри гарнизона партизаны взорвали 4 бронемашины и 4 зенитных орудия, уничтожили два склада с боеприпасами. Сани партизанских подвод были загружены трофейным оружием, боеприпасами и продовольствием.

В конце операции, когда партизаны-Калининцы отошли в своем направлении, а мы начали отход в сторону Руднянского леса, на выручку Лёховскому гарнизону прибыла помощь из гарнизона «Чурилово» в количестве 50 немцев.

Находящиеся на возвышенных кромках партизаны и разведчики вовремя услышали шум приближающихся машин. Только быстрые и организованные действия помогли нам избежать впо-следствии больших потерь. Находясь в выгодных условиях местности, мы сумели быстро устроить засаду и приготовиться к бою.

Как только первая машина оказалась у места засады, по сигналу командира разведки с двух сторон дороги гитлеровцы стали забрасываться гранатами. Подбитая машина загорелась, выскочившие фашисты были уничтожены пулемётным и автоматным огнем.

Но немцы, ехавшие на второй машине, успели развернуться в боевой порядок и открыть огонь по нашей засаде. Завязался жестокий бой.

Вслед за машинами на помощь немцам двигалась танкетка. Прикрывая друг друга, мы начали отходить. Впереди располагалось естественное укрытие – гряда, но нам необходимо было преодолеть около ста метров поднимающегося в гору и простреливающегося немцами пространства. Используя камни-валуны, находящиеся на склоне взгорья, перебежками, мы отошли за гряду. Нашему отряду очень помогли два пулемётных расчета, которые прибыли на шум боя из отряда Калининских партизан.

Отличившиеся в бою партизаны были представлены к наградам. За эту удачную операцию и я получил орден Красного Знамени.

Наши потери были небольшими: убито трое партизан, ранено семеро партизан и бойцов разведки. Но среди убитых, к большому сожалению, был мой друг, активный подпольщик, бывший председатель колхоза имени Ворошилова Г.Ф.Лысенко.

Родился он в 1910 году в деревне Корнилы Веречского сельсовета. Одним из первых вступил в колхоз. Первое время работал в нём бригадиром, а в 1939 году собранием колхозников был единодушно избран председателем. За два года его председательской деятельности колхоз вышел на первое место в Веречском сельском совете. За короткое время своей партизанской борьбы мой друг участвовал в четырёх боевых операциях, проявив исключительную храбрость и боеспособность.

ПАРТИЗАСКИЕ «ВОРОТА»

После удачной Лёховской операции бдительность немцев значительно усилилась, и это касалось не только прифронтовой, но и тыловой зоны. Вокруг своих гарнизонов они стали строить различные укрепления, увеличили количество постов, против партизан не решались выступать небольшими силами.

Партизанские зоны в треугольнике Витебск – Невель – Сураж с каждым днем расширялись. В Меховском, Городокском, Суражском и Витебском районах в течение февраля-апреля партизанское движение приняло всенародный характер. Контроль народных мстителей установился над большей частью этих районов.

В первые дни своего отступления враг не мог закрыть образовавшийся разрыв между Вели-жем и Усвятами, а позже, в феврале 1942 года закрыть этот разрыв им помешали партизаны. В итоге образовались знаменитые Суражские (Витебские) партизанские «ворота» шириной около 40 километров. В юго-восточной части этих «ворот», в поселке Пудать, в деревнях Новосёлки, Низкоборье, Тимохи, Дрозды, в некоторых других деревнях Суражского района разместились гарнизоны партизанских отрядов 1-й Белорусской партизанской бригады, возглавляемой Минаем Филипповичем Шмырёвым. Через деревню Тимохи был открыт путь за линию фронта.

Северо-западную часть разрыва удерживали партизаны 2-й Белорусской партизанской бригады имени Пономаренко под командованием М.И,Дьячкова. Они также стояли гарнизонами в деревнях Комары, Боброво, Куково, Борки, Половейское, Алексеенки Меховского и Суражского районов. Здесь путь за линию фронта проходил через Хмельники, Алексеенки, Лукашенки. Установилась тесная связь Белорусского штаба партизанского движения с Витебским обкомом КП (б) Б.

Эти «ворота» действовали почти до конца 1942 года и сыграли исключительно важную роль в развитии партизанского движения не только в Витебской области, но и в других областях Белоруссии.

Через «ворота» ЦК КП (б) Б направлял во вражеский тыл организаторов партизанских отря-дов, а командование Красной Армии – диверсионно-разведывательные группы.

Только с апреля по июль 1942 года в оккупированные районы республики было переправле-но более ста групп и отрядов, насчитывавших около 2500 человек.

Направляемые во вражеский тыл товарищи устанавливали связь с действующими там отря-дами и подпольными группами, информировали центр об их действиях, создавали новые отряды.

Через «ворота» переправлялись оружие, боеприпасы, взрывчатка, медикаменты. Тысячи эк-земпляров газет, журналов, листовок и другой политической литературы доставлялось жителям оккупированных районов через подпольных партизанских разведчиков. Такие разведчики имелись в каждом отряде. В нашем отряде ими были Овсов Леонид Артемьевич, Лысенко Надежда Ивановна, Козырев Радомир Савельевич. Это были в большей части совсем юные партизаны. Так, например, Р.С,Козыреву было в 1942 году всего 11 лет, Н.И.Лысенко – 14, Л.А.Овсову – 15. Лёня Овсов при этом не только распространял литературу, но и ставил под немецкие машины и даже под танки мины с часовым механизмом. С апреля 1942 по февраль 1943 года этими минами он вывел из строя две грузовые машины и один немецкий танк.

Родился Л.А.Овсов в г.п. Езерище. Через этот крупный, пограничный с Россией посёлок про-ходили и проходят железная и шоссейная дороги. В нём находился большой вражеский гарнизон. С июня 1942 по февраль 1943 года от командования отряда «Мститель» Лёня систематически получал задания по разведке, по распространению в Езерище и прилегающих к нему деревнях газет и листовок.

Однажды, когда он получал очередное задание в штабе отряда, разведка привела туда задержанную жену начальника районной полиции с двумя детьми. Мы её отпустили, но спустя после этого почти год, 30 мая 1943 года, она встретила Лёню на улице Езерища и, узнав его, тут же сообщила немцам. Л.А.Овсова арестовали и после пыток и допросов, ничего не добившись, отправили в Витебский лагерь для военнопленных. Начались его скитания по лагерям. Последним лагерем для Л.А.Овсова стал Освенцим, откуда со знаком 181398 он был освобождён Красной Армией.

Партизанское движение ширилось. Уже к концу апреля 1942 года наша вторая рота переросла в отряд, который вошел в состав 2-й Белорусской партизанской бригады и стал в ней одним из самых боеспособных.

В свою очередь партизаны проводили мобилизацию военнообязанных в ряды Красной Ар-мии, оказывали большую помощь продовольствием и фуражом войскам Калининского фронта. За зиму и весну 1942 года партизаны 2-й Белорусской партизанской бригады и бригады имени Кутузо-ва переправили через партизанские «ворота» и сдали Красной Армии более 6 тысяч голов колхозного скота, 1500 тонн хлеба, 35 тысяч тонн фуража, сохранённого населением. Через Суражские «ворота» в 3-ю и 4-ю ударные армии Калиинского фронта были переправлены тысячи военнообязанных мужчин.

ВЗЯТИЕ «ЯЗЫКА»

После успешной Лёховской боевой операции наша, в то время ещё рота, передислоцировалась из деревни Комары Меженского сельского совета в деревню Алексеенки Половского сельсове-та Суражского района.

В конце марта нашей роте даётся задание взять «языка» для 4-й ударной армии из крупного фронтового немецкого гарнизона «Пахомовичи», расположенного в 6-8 километрах на запад от Усвят. Наша разведка установила, что немцы из этого гарнизона почти ежедневно приезжают на санях группами по 15-20 человек в деревни Село, Медведево и некоторые другие Зайковского сельсовета за продуктами и одеждой. И то, и другое они отбирали у населения.

И вот, в конце улицы деревни Село в сторону Пахомовичей мы устроили засаду. Нас было около 20 человек. Руководил засадой командир роты Г.А.Махоткин. Ещё было темно, когда мы распределили обязанности для каждой группы и замаскировались.

Первая группа во главе с командиром разведки роты В.И.Машкиным должна была пулемёт-ным огнем отсечь отхода немцев. Вторая группа, возглавляемая командиром отделения, пулемётчиком Г.И.Грацем, проявившем свою храбрость в Бличенском бою, - уничтожить немцев на последних подводах. Группа захвата «языка» во главе с И.И.Мазо – подавать команды бросить оружие и поднять руки вверх на немецком языке оставшимся в живых фрицам. Возглавляемая мной группа должна была прикрывать левый фланг засады со стороны деревни Зайково.

Медленно, не торопясь, немцы приближались к деревне. До этого они неоднократно совершали свои безнаказанные грабительские рейды. Поэтому и на сей раз, фашистские вояки ехали беспечно, спокойно, не подозревая об опасности.

Когда немцы, ехавшие на четырех подводах, приблизились к древне, а первая повозка поравнялась с крайними домами, Махоткин дал команду открыть огонь. На задних повозках почти все немцы были уничтожены, а на передних – лишь те, кто оказал сопротивление. Один из оставшихся в живых немцев по команде» «Хэнде хох!» вместо рук поднял ноги, а голову спрятал в сене. На него сразу навалились два наших партизана из группы захвата «языка» - Иван Мазо и Леонид Русаков. Оба не знали страха в бою. Когда немец увидел, что имеет дело не с бойцами Красной Армии, а с партизанами, он оказал сопротивление и еще хватался за оружие. Фриц оказался здоровущим. Но Иван, обладавший большой силой и приёмами рукопашной борьбы, завернул ему руки назад и заставил прекратить сопротивление. Все остальные фашисты были уничтожены. С нашей стороны потерь не было.

Взяв оружие и лошадей, запряжённых в сани, мы отправились в деревню Борки, где находился штаб отряда.

Хотя в нашей группе и имелся переводчик, бывший учитель немецкого языка Зайковской школы, нам немец ничего не сказал, только просил не убивать его, а передать в воинскую часть. В этот же день «язык» был переправлен в Усвяты. Он оказался ценным для нашей армии, за что ее командование объявило нам благодарность.

НЕСОСТОЯВШИЙСЯ КОНЦЕРТ

Несколько дней для нашей второй роты оказались свободными от боевых дел. В дневное время мы занимались боевой и политической подготовкой. В это время уже действовали Суражские «ворота», через них мы получали газеты и другую литературу, которую использовали для проведения просветительской работы не только среди партизан, но и среди населения.

Вечернее время мы посвящали подготовке концерта художественной самодеятельности. Как это выяснилось, в нашей роте оказался замечательный баянист, солист и весельчак И.П.Гуров. Он был родом из Москвы, с начала войны воевал в действующей армии. Летом 1941 года, будучи раненым, попал в плен. Когда стал на ноги, бежал из лагеря военнопленных, который размещался в Витебске, и после неудачной попытки соединиться с действующими войсками остановился в деревне Лялевщина у одной женщины под видом примака. В роте нашелся и хороший цимбалист, им оказался В.Т.Гончаренко. На скрипке хорошо играл Н.Д.Ткачев, бывший учитель Моисеевской школы. У писаря нашей роты А.С.Александрова оказался замечательный голос. Будучи студентом, пел в хоре и я. Нашлись у нас и декламаторы-рассказчики.

С помощью местных жителей моя жена достала баян, цимбалы и скрипку. На репетиции со-бирались в штабе роты, размещавшемся в сравнительно хорошем доме. Хозяйка дома, молодая, приятной наружности женщина, муж которой находился в армии, очень любила слушать музыку и русские народные песни, она и сама стала петь в созданном нами хоре. Приходили на репетиции и многие девушки, и даже пожилые женщины не только из Алексеенок, но и из других деревень. Кон-церт был запланирован на 10 апреля, но по сложившимся обстоятельствам дать его мы так и не смогли.

8 апреля отряд перебазировался в Берёзовку, а 9 апреля наш отряд в количестве около 200 партизан, разведка Мамайчука и две группы бойцов Красной Армии с тремя ПТР и четырьмя миномётами двинулись на разгром одного из прифронтовых гарнизонов на шоссе Невель-Усвяты. Он размещался в деревне Чурилово.

Чуриловская операция для нашего отряда оказалась трагической. Как стало известно позже, причиной этому явилась потеря бдительности.

Вечером 9 февраля все наши силы сосредоточились в древне Борки Газьбинского сельсовета. Часовым, расставленным на улицах, было строго приказано: никого из деревни не выпускать. Но стоявший в конце одной улицы часовой из армейского подразделения нарушил приказ. Он пожалел одну молодую женщину, которая в слезах просила пропустить ее в деревню Луговские, где у неё остался маленький ребенок. Оказалось, что муж этой женщины был полицейским. Вернувшись в свою деревню, она рассказала мужу о концентрации партизан и военных в Борках. Полицейский доложил об этом немецкому командованию гарнизона «Чурилово». Узнав об этом, немцы соответствующим образом подготовились и ждали нас.

Когда мы прибыли в Луговские, что в двух километрах от Чурилова, в деревне ни одного жителя не оказалось. Это показалось нам подозрительным, но каждая рота, как это и предполагалось, получила конкретное задание. К пяти часам утра все должна были занять исходные позиции для штурма. Наша рота получила задание перейти речку, шоссе Чуролово-Усвяты и сосредоточиться в небольшом овраге для атаки. Когда мы подошли к Чурилову, то обнаружили, что на улице, расположенной на восточном берегу небольшой речки, протекающей по окраине деревни, как и в предыдущей деревне, никого из жителей не было.

Тревожная пустота первой улицы нас крайне насторожила, о чём мы сообщили через своего связного на командный пункт, находившийся в Луговских, однако отмены приказа не последовало.

В пять часов утра, когда только начинало светать, был дан сигнал к наступлению на гарни-зон. По складам и базе горючего бойцы-красноармейцы открыли огонь из нескольких минометов. Загорелась база с горючим, от прямого попадания мины в склад начали рваться снаряды. Это нас воодушевило. Мы подняли свою роту и с криком «Ура!» пошли в атаку на гарнизон. Но не успели мы пробежать и десяти метров, как были встречены сильным пулемётным и автоматным огнем из ДЗОТов и траншей. Атака захлебнулась. Потеряв десять человек убитыми, мы отошли к речке за естественное укрытие. Начала отходить и находившаяся левее нас первая рота, которой командовал старший лейтенант П.А.Емельянцев. Наш левый фланг оказался открытым.

В нашем тылу ожесточённый бой с немцами завязали пришедшие на помощь разведчики Р.И.Мамайчука. И всё же рота оказалась под угрозой окружения. В это время был дан приказ об отходе, но перейти шоссе уже стало невозможно - из появившегося на дороге танка и ДЗОТа оно простреливалось плотным огнем. И тогда наш любимец, музыкант Гуров с криком «За мной, ребята!» бросился через шоссе, но тут же замертво упал, скошенный пулеметным огнем. Часть партизан одного взвода, в котором был и В.Т.Гончаренко, решила уйти в находящийся рядом небольшой лес и перейти затем шоссе восточнее Чурилова. Но сделать это они так и не смогли, и все до одного, в количестве 20 человек, погибли в неравном бою. Основные силы нашей роты перешли шоссе под мостом, по ледяной воде почти в рост человека. Улицу преодолели перебежками от дома к дому, под прикрытием искусственно создаваемой дымовой завесы. По дороге дальше продвигаться было невозможно. Нам предстояло преодолеть лужайку шириной около 200 метров, залитую талой водой. Один танк из двух, ведущих огонь по нашим бойцам, переправился через речку и стал приближаться к лужайке. Заметив это, командир роты сказал: « Ну, теперь конец, танк подавит нас гусеницами…» В это время армейские минометчики и расчеты ПТР открыли по танку огонь, и он загорелся. Второй танк остановился на западном берегу речки - переправляться не решился.

Уцелевшие партизаны роты, в том числе и мы с командиром, добрались до балки, заросшей кустарником, по которой дошли до Луговских почти одновременно с разведкой Р.И. Мамайчука. Находясь в засаде, он отлично действовал и не дал возможности немцам полностью окружить и уничтожить нашу роту.

Штаб отряда и партизан первой и третьей роты мы догнали в деревне Борки.

В этом жестоком, неравном бою мы потеряли 30 человек, в том числе и наших активных участников художественной самодеятельности, наших артистов – Н.И.Гурова и В.Т.Гончаренко. Концерт так и не состоялся.

Очень дорого обошлась нам оплошность и потеря бдительности одного бойца – часового на посту.

ГЕРОИЧЕСКИЙ ПОДВИГ А.Б.КИРИЛЛОВА

Анатолий Борисович Кириллов и его отец одними из первых пришли в партизанский отряд, формировавшийся в Меже. Анатолия зачислили в разведку. В боях с фашистскими захватчиками около Бличино, при разгроме гарнизонов в Смоловке и в Лехово А.Б.Кириллов проявлял себя как храбрый и находчивый боец.

В середине апреля, когда разведка возвращалась с очередного задания проселочной дорогой, в деревне Ремни послышались винтовочные и автоматные выстрелы. У этой же дороги, недалеко от Ремней, располагалась деревня Борисовка, где жила мать Анатолия, Марфа Ильинична.

- Разрешите мне проведать, что там за стрельба, - обратился он к командиру разведки, а заодно зайду проведать свою мать.

Командир сначала не хотел его отпускать, но потом согласился и сказал:

- Соблюдая осторожность, подойди поближе к деревне и понаблюдай, что там происходит и возвращайся. По пути можешь заглянуть к матери, но к вечеру – быть в отряде.

Было около двух часов дня, когда Кириллов подошел к деревне Звяги, примыкающей к Ремням как отдельная улица. Он увидел, что немцы грабят население: выгоняют коров и свиней, гонятся за курами, стреляют по ним из винтовок и автоматов. На дороге стояли лошади, запряжённые в сани. Немцев и полицейских, приехавших из горпосёлка Езерище, было около 60 человек. Анатолий скрытно пробрался к ближним сараям и начал наблюдать. С выбранной им позиции было хорошо видно, что творят фашисты.

Комсомольская закалка, полученная в Меженской средней школе, где он учился, любовь к Родине и лютая ненависть к врагам побудили его совершить героический подвиг. И он его совершил.

Меткими выстрелами Анатолий стал уничтожать гитлеровцев. Пока немцы опомнились и определили, откуда ведётся стрельба, он сразил троих из них. Фашисты начали обходить его со стороны колхозных сараев. Заметив это, он стал, отстреливаясь, отползать к кустарнику, но был ранен в ногу. Будучи ещё в сознании, и, видя, что уйти не сможет, храбрый боец залёг за камень и продолжал стрелять по немцам. Ещё несколько из них было убито, но враги всё ближе и ближе подползали к Анатолию.

- Рус, сдавайся! – кричали немцы.

Патроны у него кончились, осталось только две гранаты Ф-1. Когда немцы подползли совсем близко и окружили его полукольцом, Анатолий чуть приподнялся и с криком «Комсомольцы не сдаются, получайте, гады!» бросил две гранаты…. Ещё несколько фашистов было убито, но и сам Анатолий погиб, погиб геройской смертью. Ему в это время еще не исполнилось и двадцати.

В этом бою немцы потеряли убитыми около десяти солдат. Зная, что близко, в Меже, нахо-дятся партизаны, они спешно сбросили с повозок застреленных ими свиней и, погрузив на них убитых солдат, быстро убрались в Езерище.

Когда начался бой А.Кириллова с немцами, возвращавшаяся с задания разведка уже подошла к Меже. Поднятая по тревоге рота партизанского отряда М.И.Дьячкова вместе с бойцами армейской разведки двинулась на Ремни. Но немцев там уже не было.

Анатолия Борисовича.Кириллова похоронили на Меженском кладбище с партизанскими почестями. В деревне Ремни недалеко от места боя, на обочине дороги Городок-Межа, установлен обелиск с именем храброго разведчика и описанием совершённого им подвига. За проявленное мужество А.Б.Кириллов посмертно награжден орденом Ленина.

ВЫХОД ЗА ЛИНИЮ ФРОНТА

Возвратившись в Берёзовку после неудачной Чуриловской операции, мы занялись пополнением личного состава роты, готовясь к реорганизации её в отряд. Одновременно продолжали проводить боевую подготовку, изучая приёмы и средства диверсионной борьбы (минирования дорог, взрывов мостов и железнодорожного полотна, применения магнитных мин с часовым механизмом).

Имея взрывчатку в достаточном количестве, наши партизаны ежедневно, группами по 7-10 человек, отправлялись на шоссейную и железную дороги, ведущие из Городока в Езерище. Там они на практике закрепляли приобретённые знания: минировали дороги, взрывали мосты, пуская под откос поезда с живой силой и танками врага.

В это же время мы направили за линию фронта, на курсы подрывников, комсомольца Н.В.Лосева.

Николай Васильевич Лосев родился в 1925 году в деревне Сеченка Вышедского сельского совета. Всё мужское население этой деревни в начале мая 1942 года пришло в наш отряд, заменив павших во время трагической Чуриловской операции партизан.

10 мая в Сеченку нагрянули каратели, согнали в сарай всех стариков, женщин, детей и со-жгли заживо. Сгорела и мать Николая Лосева, а сам он в это время уже обучался на курсах. После двух месяцев учёбы молодой партизан вернулся в отряд и начал работать в нём инструктором под-рывного дела. За короткое время он подготовил по 3-4 подрывника для каждого взвода, а к концу 1942 года практически все партизаны овладели с его помощью этой нужной для них специально-стью. Непосредственно и сам Николай, мстя за смерть матери и своих односельчан, в течение 1942-43 годов совершил более десяти диверсионных операций, за что был награжден медалями «За отвагу», «За боевые заслуги» и «Партизану Отечественной войны первой степени». Умер Н.В.Лосев в январе 1986 года.

В мае месяце, после оформления бригады и передачи дела особого отдела прибывшему из-за линии фронта коммунисту А.А.Степанову, меня назначили комиссаром отряда. В нашем отряде было сформировано три роты, а в каждой из них – по три взвода. Кроме этого, был сформирован отдельный взвод миномётчиков, командиром которого поставили специалиста минометного дела Михаила Михайловича Пушкова. Этот взвод стал впоследствии школой подготовки минометчиков для других отрядов бригады. М.М.Пушков был отличным знатоком своего дела, в отряде его назы-вали снайпером-минометчиком.

К лету наш отряд вырос до 150 человек и превратился в один из самых боеспособных в бри-гаде. Но боевая деятельность отряда, как и всей бригады, была приостановлена. По приказу штаба Белорусского партизанского движения и Витебского подпольного обкома КП (б) 2-я белорусская партизанская бригада имени Пономаренко передавалась в распоряжение 4-й ударной армии.

Партизаны с воодушевлением шли на передовую, гордясь тем, что им доверили оборону на переднем крае. 15 мая бригада прибыла в Усвяты, где нас торжественно, с музыкой, встретило ко-мандование 22-й Московской бригады во главе с полковником Черновым. Был проведён митинг, дан хороший обед. После короткого отдыха партизаны колоннами, по отрядам, уши на передовую, в сторону города Великие Луки. Наш отряд занял оборону на протяжении полутора-двух километров в районе деревни Заснежье Усвятского района. Заснеженский период продолжался около месяца. Боевых действий в это время мы не вели, активно действовала только наша разведка. А все остальные активно повышали свою боевую квалификацию и укрепляли линию обороны: строили ДЗОТы, рыли траншеи.

БЫЧИХИНСКАЯ ОПЕРАЦИЯ

10 июня 1942 года на смену нам прибыло воинское подразделение, и поступил приказ о на-шей переброске в тыл врага. Бригада расположилась на территории Меженского сельсовета: штаб бригады – в деревне Боброво, а наш отряд – в деревне Солодковичи. Начался новый период дея-тельности отряда. Подпольный Меховский райком КП (б) Б и командование бригады дали указание усилить политическую работу среди населения и готовиться к боевым действиям в условиях зимы, одновременно не прекращая диверсионную борьбу с врагом.

Еще в начале 1942 года была восстановлена советская власть в зоне действия 2-й белорусской партизанской бригады. Радовало то, что в освобождённых районах оживилось сельское хозяйство, начали работать некоторые начальные школы, например, Бобровская, Павлючковская, Селян-ская.

Готовясь к зиме, хозяйственная часть отряда создала базу в Щелбовском лесу, в урочище «Золотой борок», получившем впоследствии название «Комсомольск-1». Здесь были построены землянки, создан запас продовольствия. Каждая землянка имела запасной выход и могла вместить15-20 человек. Для отряда было построено десять землянок. Такие же землянки были сооружены для каждого отряда бригады, всего около ста. Их следы видны и в настоящее время вдоль дороги от озера Мелынец до пересечения с дорогой Мямли-Горькаво.

Все остальные партизаны нашего отряда тем летом также не бездействовали. В донесении командования отряда Витебскому обкому КП (б) Б и Белорусскому штабу партизанского движения сообщалось:

«С 14 на 15 июля 1942 года сводным отрядом в составе 220 человек был произведен налёт на немецкий гарнизон, расположенный на станции Бычиха и в МТС. Состав немецкого гарнизона, по данным разведки, был расположен в здании МТС, в вагонах, в здании вокзала… Состав всего гарнизона – 180 человек.

Вооружение: одна 45-ти миллиметровая пушка .., два станковых пулемёта. Окопы и траншеи. Двор МТС, площадью в 100 квадратных метров, обнесён в два ряда проволочным заграждением, высотой в два метра,

Результаты операции:

Убито 72, ранено 65, взято в плен 2 немца. Разрушено дворов – 4 и в двух местах проволочное заграждение. Сожжены здание полицейских, станция, нефтебензосклады, склад с горючим (ко-личество горючего неизвестно). Разрушены мастерские, гаражи, уничтожены оборудование и инст-рументы, 8 грузовых автомашин, одна легковая автомашина, 4 железнодорожных вагона, стоявших на ремонте, один из них пассажирский, в котором спали немцы. Разрушены станционные стрелки станции Бычиха, на протяжении двух километров перебиты рельсы, на север от станции Бычиха, в двух километрах от станции, взорван железнодорожный мост, а также на шоссейной дороге на север от деревни Быки, в 3,8 километрах, – деревянный мост. На юге от станции Бычиха уничтожен железнодорожный мост, в двух километрах от станции- деревянный мост. Уничтожена телефонная и телеграфная связь на протяжении семи километров по обе стороны станции Бычиха.

Минированы дороги в районе деревень Скоблы, Цально, Жигуны и Загоряны.

Захвачены большие трофеи».

Так кратко сказано в донесении о Бычихинской операции. А теперь я расскажу о ней более подробно.

Летом бывают дни, когда в воздухе стоит полнейшая тишина, а из серых облаков моросит редкий тёплый дождик. Никто от него не прячется. Ярко-зелёными становятся листья на деревьях, как бы светлеют омытые иголки елей и сосен. Травы вымахивают по десятку миллиметров за каж-дый день. Комары, и те не прячутся под листья. В лесах и в рощах, не переставая, поют птицы.

В один из таких июльских дней половина отрядов нашей 2-й Белорусской партизанской бригады была на марше. Двигались на запад по опушке леса, выбирая низины и кустарники, обходя деревни. Куда шли – знали только командование бригады и штабы отрядов. Вышли в десять утра, оставив в своих гарнизонах только охрану. Шли не торопясь, через пять-семь километров делали небольшие привалы. Шли молодые мужчины, уже послужившие в армии и побывавшие на Финской войне. Шли и пожилые, воевавшие в первую мировую войну, шли юноши, вчерашние школьники, совсем ещё не обстрелянные.

Одеты были по-разному. На бывших армейцах – хотя и не полное, но воинское обмундирование, придававшее им подтянутый вид. На людях постарше – одежда, в которой они ходили на скотный двор, в поле, на стройку или завод. Юноши, мечтавшие о славе Чапаева, Будённого, Щорса, старались выглядеть лихими вояками, имели военный головной убор и обязательно побольше оружия. Если такой боец ехал верхом, на подушке вместо седла, на лошади всё равно красовалась попона с большими красными звёздами. И обуты партизаны были кто во что: в солдатские сапоги с кирзовыми голенищами, в яловые - домашней работы, в немецкие – с широкими голенищами, в сандалеты, в самые разные башмаки (гражданские, военные с крагами, немецкие на подошве с шипами). Некоторые шли босиком.

За плечами у партизан было разнообразное оружие, на поясах – гранаты, в подсумках и карманах – патроны и другие боеприпасы. На плечах покачивались ручные пулемёты, а на повозках – «максимы». Подрывники несли своё снаряжение: тол, детонаторы, бикфордов шнур, мины. Замыкал колонну обоз с бойцами хозяйственной части. Проводниками нашей колоны были местные партизаны.

Командир отряда Г.А.Махоткин был с первой ротой, я – со второй, командир минометного взвода М.М.Пушков – с третьей. Е доходя до реки Смолянки , недалеко от опушки леса, расположились на длительный привал. До Бычихи оставалось пройти около пяти километров. Было около шести часов вечера, а надо было ждать темноты. В сторону Бычихи и Кузьмино выставили дозоры.

Когда закончился привал, я со второй ротой, перейдя реку Овсянка, шоссейную и железную дороги правее Бычихи, стал ждать сигнала начала операции. М.М.Пушков со своей ротой ушёл на железную и шоссейную дороги южнее Бычихи.

Первому отряду была поставлена задача разгромить часть гарнизона на железнодорожной станции Бычиха, сжечь её, уничтожить аппаратуру управления, взорвать водокачку, входные и вы-ходные стрелки и семафоры. Третий и четвёртый отряды, первая рота второго отряда были объеди-нены в один сводный отряд под командованием Егора Макаровича Иванова, уроженца Бычихинского сельсовета, отлично знавшего данную местность. Им предстояло уничтожить гарнизон, расположившийся в здании МТС, взорвать мастерские, где ремонтировались немецкие танки и автомашины, уничтожить находившуюся на ремонте технику, сжечь казарму. Перед второй ротой нашего отряда стояла задача прикрывать северный фланг операции и осуществлять диверсии на железной дороге в сторону деревни Меховое и на шоссейной дороге от Быков до Дрожаков. Третья рота получила аналогичное задание на южном фланге.

К 23 часам бригадная разведка доложила: в фашистских гарнизонах изменений нет. Партизаны двинулись на исходные позиции. Начало операции назначалось на 1.30 ночи по сигналу зелёной ракеты. К часу ночи все отряды были на своих местах. Часы отсчитывали последние минуты…

И вот – зелёная ракета. Ночь взорвалась выстрелами пулемётов, автоматов, винтовок. Диверсионные группы начали взрывать мосты, рельсы, стрелки, уничтожать связь.

Партизаны первого отряда дружно рванулись вперед, стреляя на ходу, с гранатами в руках, через проходы в проволочном заграждении, сделанные саперами ещё до сигнала ракеты. Рывок был быстрым и решительным. Уничтожив гранатами на левом фланге пулемётную точку, все партизаны отряда устремились к вокзалу и другим объектам. Гранаты полетели в окна здания вокзала и пассажирских вагонов. Вокзал загорелся.

Дверь бункера, где жили комендант станции и немецкие офицеры, была на запоре. Когда её удалось открыть с помощью толовой шашки, внутри обнаружили только одежду, боеприпасы и документы. Офицеры и комендант бежали в нижнем белье через подземный ход. Почти вся охрана, размещавшаяся в домах, была уничтожена. Двух оставшихся в живых немцев взяли в плен.

Из стоявших на станции пассажирских вагонов фашисты отстреливались, но их быстро уничтожили. Войдя в вагоны, партизаны увидели около десятка убитых вражеских железнодорожников и много форменной железнодорожной одежды и обуви.

Водокачку взорвать не удалось: вокруг неё в траншеях засела группа немцев из охраны поезда. Их пулемётный и автоматный огонь преграждал подходы к ней.

Всё продолжалось минут тридцать-сорок. Гарнизон был почти полностью уничтожен. Горело здание станции, были разрушены ДЗОТы, взорваны стрелки, повреждён паровоз. Станция надолго вышла из строя. Большими были трофеи: оружие и боеприпасы, продовольствие и обмундирование. Около сорока партизан оделись в железнодорожную форму.

Тяжело шел бой в МТС. Укрепленная и огражденная колючей проволокой, она находилась на возвышенности. Скрытых подходов к станции не было. Партизаны сводного отряда пробирались к укреплениям по кюветам шоссе, действуя гранатами, пулемётами и автоматами. Предпринятая попытка атаковать МТС с южной стороны не удалась. Два партизана были убиты, трое ранены, Тогда, воспользовавшись тем, что основной огонь немцы направили на партизан, наступавших с южной стороны, ударная группа скрытно пробралась с северной. Двое партизан, А.П.Косов и А.В.Ковалёв, взобрались на крышу мастерских и гранатами уничтожили пулемётную точку. Забросали гранатами и немцев, находившихся во дворе МТС.

Видя замешательство немцев, группа партизан третьего отряда и бригадной разведки ворвалась в МТС и начала расстреливать метавшихся в панике гитлеровцев. Лишь немногим из них удалось убежать, гарнизон МТС был полностью разгромлен.

Партизаны взорвали оборудование мастерских, находящуюся на ремонте и уже отремонтированную технику.

В это время партизанами второго отряда по обе стороны Бычихи, на протяжении двух километров, были перебиты рельсы и взорваны два моста.

На шоссейной дороге с двух сторон деревни Быки было взорвано два деревянных моста, на протяжении семи километров уничтожена связь, заминированы дороги.

Две группы партизан, находящихся в засаде на дороге в сторону Городка и Езерища, оказа-лись без дела. Их пулемёты всё время молчали: помощь разгромленному Бычихенскому гарнизону ни с одной, ни с другой стороны не подходила.

Летняя ночь коротка. В три часа уже светает. На взгорке около МТС лучи восходящего солнца осветили верхушки деревьев. Собравшись по сигналу красной ракеты восточнее деревни Быки, партизаны двинулись в обратный путь. На телегах везли двух убитых и шесть раненых партизан. В походе и на привалах, бойцы отряда, в особенности новички, не слушая друг друга, старались рассказать, как они участвовали в бою. Не обошлось и без прикрас. Бывалые бойцы слушали, улыбались, и подтрунивали над горячностью молодёжи. Не доходя до деревни Березно, около кладбища, сделали привал на несколько часов. На кладбище похоронили убитых товарищей. Бригадный врач и медсёстры проверили состояние раненых. Узнав о том, что на станции Бычиха враг был разгромлен, женщины, дети и стрики деревни радовались и угощали партизан кто чем мог.

За успешно проведенную операцию особо отличившиеся бойцы были награждены орденами и медалями: командир третьего отряда Е.М.Иванов – орденом Красного знамени, А.П..Косов и А.В.Ковалев – орденами Красной Звезды.

ДИВЕРСИОННАЯ БОРЬБА

Как известно, летом 1942 года гитлеровским войскам, сосредоточившим на юге крупные си-лы, и имеющим ещё значительное превосходство в танках и самолётах, удалось прорвать наш фронт на юго-западном направлении, в районе Харькова и Ростова. Воспользовавшись отсутствием второго фронта в Европе, немецкое командование перебросило на южный участок фронта резервы своих войск и войск союзников, создали большой перевес сил и начали наступление на Сталинград и Северный Кавказ.

Обсудив в конце июля 1942 года на открытом партийном собрании постановление Мехов-ского подпольного РК КП (б) Б, мы утвердили мероприятия, по усилению диверсионной борьбы на коммуникациях врага, чтобы не допустить переброску вражеских войск на юг.

Боевая деятельность нашего отряда, как и других отрядов бригады, значительно активизировалась. Участились подрывы на железных и шоссейных дорогах.

1 августа 1942 года диверсионная группа партизан нашего второго отряда в количестве десяти человек пустила под откос вражеский эшелон с боевой техникой на железной дороге Городрк-Невель, в районе между разъездом Росляки и станцией Бычиха. Группу возглавлял М.М,Пушков, он же был и проводником, так как, будучи родом из деревни Кузьмино, отлично знал эту местность. М.М.Пушков выбрал и место, где целесообразнее всего осуществить запланированную диверсию.

Шоссейную дрогу группа перешла севернее Кузьмино, к железной дороге подошла к трём часам утра. Перейдя железную дорогу, группа расположилась на опушке леса. Н.В.Лосев и В.И.Самусенко по указанию М.М.Пушкова поставили мину затяжного действия с дополнительным зарядом тола, хорошо замаскировали её и шнур, отошли на 100 метров от железнодорожного полотна.

Первая группа прикрытия во главе с Николаем Фёдоровичем Гришановым замаскировалась со стороны станции Бычиха, а вторая, возглавляемая Иваном Мазо, – со стороны деревни Росляки. Со второй группой находилась медсестра Людмила Васильевна Гришанова.

Ждать пришлось не долго. Примерно в 4 часа утра со стороны станции Бычиха на Городок прошла дрезина, впереди которой находилась платформа, груженая песком. Вскоре после дрезины послышался шум приближающегося поезда. Шум нарастал, и вскоре показался поезд, следовавший в сторону Городка. Как обычно, впереди паровоза находилась также груженая песком платформа. Пропустив переднюю часть платформы, подрывник В.И.Самусенко по указанию Н.В.Лосева дёрнул шнур. Огромной силы взрыв произошёл как раз под паровозом. Выведенный из строя, он полетел в противоположную от подрывников сторону. Платформы, груженные танками и машинами, нагромождались одна на другую, летели под откос.

В двух вагонах, в среднем и в последнем, оказались немцы, сопровождавшие эшелон. Ско-рость поезда была 40-50 километров в час, поэтому пострадали не все из них. Оставшиеся в живых немцы повыскакивали из вагонов и, заметив отходящих к лесу подрывников, открыли огонь из ав-томатов и пулемётов. Наши группы прикрытия также из автоматов и двух пулемётов стали стрелять по немцам. Фашисты залегли. Завязалась ожесточённая перестрелка. Не дойдя до леса 3-4 метра, был смертельно ранен в голову В.И.Самусенко. Медсестра быстро перевязала его и с помощью М.М.Пушкова и Н.В.Лосева оттащила в лес, в безопасное место. Когда подрывники углубились в лес, прикрывавшие их группы, отстреливаясь, также начали отходить. Но в трудном положении оказался пулемётчик Н.Ф.Гришанов. Немцы, выскочившие из последнего вагона, стали обходить его со стороны леса, чтобы отрезать путь для отхода. Раненый в руку Николай Фёдорович продолжал стрелять в фашистов. Они залегли, но для пулемётчика путь оказался перекрытым. Ему на помощь отправилась группа партизан во главе с М.М.Пушковым. Прижав немцев к земле автоматным огнём, они дали возможность Н.Ф.Гришанову уйти в лес. Там Л.В.Гришанова, двоюродная сестра Николая Фёдоровича, оказала ему необходимую медицинскую помощь.

Спасти В.И.Самусенко не удалось. Через 30-40 минут он скончался. Похоронили его на опушке Вировлянского леса. .

Немцы, потеряв убитыми и ранеными 25 человек, в лес не пошли. Партизанам пришлось провести день в Вировлянском лесу. Следующей ночью они перешли железную и шоссейную дороги между Малашенками и Вархами, уничтожив связь вдоль шоссейной дороги, и возвратились в отряд, располагавшийся в деревне Солодковичи. Это была наша очередная крупная диверсия на железной дороге Городок-Невель.

За успешное выполнение операции подрывника В.И.Самученко (посмертно), пулеметчиков И.И.Мазо и Н.Ф.Гришанова командование отряда представило к награде медалью «Партизану Отечественной войны 1 степени».

БРАТ И СЕСТРА ГРИШАНОВЫ

Н.Ф.Гришанов, опытный и находчивый пулеметчик отряда, ещё не раз проявлял себя в боях с фашистскими захватчиками. Очень жаль, что он не дожил до освобождения района всего пять дней. А было это так.

13 декабря 1943 года, уже будучи политруком партизанского взвода, с группой партизан в количестве 12 человек он находился в Смоловском лесу, в урочище «Куватик», недалеко от своей деревни Сеченка, где располагался крупный немецкий гарнизон. Фашисты, прочёсывавшие лес, окружили группу и пытались взять всех живыми. Завязался бой. Н.Ф.Гришанов занял удобную пози-цию и начал бить из пулемёта по вражеской цепи, прикрывая отряд партизан. Его ранило в ногу, но он продолжал стрелять. Медсестра начала перевязывать рану. Не обращая на это внимая, расстреляв из пулемёта три диска, он взял автомат сестры и продолжал стрелять по фашистам, которые приближались всё ближе и ближе. Н.Ф.Гришанова ранили в руку и во вторую ногу. В это время в автомате кончились патроны. Пока он менял диск, немцы подошли совсем близко. Подбежавший фашист ударил его по голове, Николай потерял сознание. Его сестре связали руки. Вокруг в снегу лежало не менее 10 убитых и раненых фашистов. Разъярённые гитлеровцы повернули отважного партизана вверх лицом, он был ещё жив, и выстрелили ему в лоб.

Политрук взвода, комсомолец Николай Фёдорович Гришанов закрыл свои голубые глаза на-вечно, отдав без остатка свою юную жизнь за любимую Родину, за советский народ.

Началась жестокая фашистская экзекуция над Людмилой Васильевной Гришановой.

Вот что она рассказала, спустя почти три года после освобождения её родного края:

«Меня привезли в Сеченку, завели в хату, где находилось много фашистов. Один из них наорал на тех, кто меня привёл. Меня вытолкнули вон и повели в другую хату. Там находилось человек восемь немцев кроме тех двух, которые меня привели. Все молчали, но это продолжалось недолго. Вбежал предатель из Смоловки – Денис Пискунов, наш односельчанин, и ударил меня прикладом в грудь, потом по голове… Я упала и потеряла сознание. Он продолжал бить и кричать во всё горло:

- Это партизанская шлюха, опять попалась! На этот раз тебе петля! И начал рассказывать другим, что меня поймали уже во второй раз, что первый раз я бежала из гарнизона «Смоловка», что вся моя семья в партизанах…

Пришли два гитлеровца и увели меня в СД, который размещался в здании Сеченской школы. Начались допросы.

- Где находятся партизаны? Кто командир? Кто комиссар? Кто из окрестных деревень имеет связь с партизанами и помогает им? Кто в партизанах из этой деревни?

Я всё время повторяла одно:

- Я не партизанка, ничего не знаю. Я только скрывалась в лесу.

Потом начали бить. Страшно вспомнить, как били. Много раз теряла сознание. Когда приходила в себя – опять допросы, опять побои. Тело было в нескольких метах рассечено до крови. Я молчала. После очередного избиения надолго потеряла сознание. Когда очнулась, увидела перед собой русскую девушку. Я лежала на полу в прохладной комнате. Девушка напоила меня (мои руки были скручены за спиной). Из комнаты, где меня допрашивали, вышли два фашиста и потащили меня волоком во двор, где бросили в небольшой сарай.

Привыкнув к темноте, я увидела лежавшую в сарае лошадь. Подкатилась к ней и припала к её боку. Так я согревалась всю ночь. Утром в сарай бросили мою одежду, развязали руки, но двигать ими я не могла. С большим трудом оделась. В этот день меня не трогали.

Ночью открылась дверь, и раздалась команда: «Выходи!». Вытолкнув из сарая, меня в одном белье, босую повели по снегу вдоль улицы. Ноги примерзали к земле. Ночь стояла светлая, как день. Привели к дому, где был какой-то штаб. Двое конвоиров остались со мной на улице. Один из них вошел в дом, но быстро вернулся. Меня повели обратно и снова затолкнули в сарай, где я просидела до утра следующего дня. Утром увидела, что внизу двери есть маленькое отверстие – окошко, коту пролезать. Я подползла к нему, стала смотреть. Сменились часовые.

Новый часовой проверил замок на двери, обошёл сарай, подошёл к двери и уселся против дыры. Потом бросил что-то в дыру… Кусок хлеба! За всё время неволи я первый раз заплакала. То ли оттого, что кто-то тайно разделил моё горе, то ли от того, что увидела хлеб.

На следующий день меня опять повели по деревне. Заводили в каждую хату, подводили к каждому человеку, каждого спрашивали:

- Это партизанка? А меня спрашивали:

- Это связная с партизанами?

Никто не выдал меня. Потом меня с петлёй на шее повезли на санях через лес в соседние деревни – Моисеевку и Корнилы. Опять обходили каждую хату, спрашивали каждого человека. И там меня никто не выдал. Привезли снова в Сеченку, в тот же сарай.

Назавтра вывели на улицу… Все фашисты были очень встревожены, так как недалеко, на север от Сеченки, гремел бой. Я понимала, что наступает Красная Армия.

Подогнали сани и посадили меня в них. Туда же село четыре гитлеровца. Мне разрешили попросить у населения что-либо из одежды. Люди, стоявшие на улице, бросили мне платок, кофту, юбку и рубашку. Везли меня через Смоловку, Евино в сторону Витебска. Довезли до Лосвидо, а из Лосвидо погнали ночью вместе с другими пленными пешком.

В какой-то деревне нас остановили. Отделили человек 30 мужчин и меня, заставили ухаживать за скотом. Скота было очень много. Его гнали в Германию. Пробыли мы в этой деревне недолго. Скот погнали дальше, а нас загнали в лагерь, расположенный в городе Лепеле. При бомбёжке города меня осколком ранило в грудь. Как выжила – сама не знаю.

В лагере пробыла несколько месяцев. В июне 1944 года нас погнали в сторону Минска. На переправе через Березину, где мост был взорван партизанами, образовалась громадная пробка. Отступая на запад, фашистская армия угоняла население, гнала скот. В это время налетели штурмовики. «Чёрной смертью» называли их фашисты. Во время бомбёжки и обстрела пленные бросились бежать кто куда. Кое-кого из убегающих фашисты убили, но большинство убежало. Я забралась в такое болото, что едва не утонула. В камышах болота пролежала до следующего дня.

Бой затих только к утру. Было слышно, как по дороге беспрерывно идут танки и машины.

Я поднялась и совсем рядом увидела красноармейцев. От радости заплакала. Они помогли мне выйти на дорогу, накормили и посадили в машину, которая шла на Витебск. К вечеру следующего дня я добралась в Смоловку.»

Так закончила свой рассказ Людмила Васильевна.

Спустя несколько дней после операции по взрыву поезда, 10 августа 1942 года, группа пар-тизан в количестве пяти человек во главе с Василием Фёдоровичем Лысенко на дороге Городок-Сморловка также натяжным способом подорвала небольшой вражеский поезд с боеприпасами, сле-довавший в гарнизон «Смоловка». Мощным взрывом был уничтожен паровоз и две платформы с артиллерийскими снарядами и минами.

РАЗГРОМ ГАРНИЗОНА «БЕСКАТОВО»

15 августа 1942 года начальник особого отряда бригады майор А.А.Степанов с двумя бригадными разведчиками и каким-то неизвестным человеком пришёл в штаб нашего отряда, который находился в центре деревни Солодковичи.

- Знаете ли Вы этого человека? – спросил меня Степанов.

- Первый раз вижу, - ответил я.

- Это начальник Бескатовской полиции Кругликов, - сказал Степанов и посадил его за стол напротив меня. При нашем разговоре присутствовал и командир отряда, Г.А.Махоткин.

- Бригадная разведка, сделав засаду на дороге Бескатово-Смоловка, взяла его без боя, как видите, живым.

- Вам надо с Кругликовым хорошо познакомиться, чтобы вы знали один другого в лицо. Предстоит серьёзная операция, - продолжал Степанов. – Чтобы искупить своё преступление перед Родиной, Кругликов обещает сдать полицию в полном составе. Операция по разоружению полиции поручается вашему отряду.

При нашем знакомстве Кругликов сказал, что ему немцы предложили выбирать одно из двух: лагерь военнопленных, который он уже испытал, или стать начальником полиции и что он давно уже ищет случая, чтобы перейти на сторону партизан.

- Наконец такая возможность появилась, - сказал Кругликов.

- План такой, - вступил в разговор Степанов. – Кругликов приведёт весь отряд полиции сегодня вечером в деревню Улишицы и расположит его на ночлег. Сам он, проверив посты, выйдет на дорогу Городок-Межа (деревня от дороги располагалась в 150-200 метрах) и будет ждать встречи с тобой, товарищ Попов, за мостом в сторону Городка, около большой ели.

Сразу же установили: пароль – «Берёза», отзыв – «Дуб».

- Встретившись с Кругликовым, - продолжал Степанов, - подойдёте к своему отряду, кото-рый будет находиться на опушке леса, не доходя 300 метров до поворота на Улишицы. Время встречи – с трёх до четырёх часов утра.

И я, и командир отряда согласились с планом операции, хотя, откровенно говоря, что-то показалось мне неладным.

Примерно к двум часам ночи отряд прибыл к назначенному месту. С отрядом остался Г.А.Махоткин, а я отправился на встречу с Кругликовым. Подстраховывали меня командир роты Иван Мазо и командир отделения Константин Зюсько.

Явившись в указанное время на место встречи, я простоял под елью до четырёх часов утра и, не дождавшись Кругликова, подозвал к себе своих подстраховщиков и направил Ивана к командиру отряда сообщить, что никто на место встречи не пришёл и что необходимо срочно провести разведку; есть ли кто в Улишицах.

Так и было сделано. Разведка, как я и предполагал, установила, что в деревне никого нет. Спустя 5-10 минут после возвращения разведки, правее нас, в сторону деревни Загоряне, в воздухе вспыхнула красная ракета. Вслед за этим со стороны Городка, примерно в полутора километрах от нас, вспыхнула зелёная ракета, а через несколько секунд над лесом, в сторону Смоловки, появилась третья ракета. Стало ясно, что мы оказались в ловушке: немцы и полиция попытаются нас окружить.

Мы с командиром приняли решение срочно отойти за реку Овсянка и занять оборону на опушке леса. Едва мы успели развернуть отряд к бою, как на правом берегу Овсянки со стороны Загорян появилась колонна немцев. Они расположились около церкви. Спустя 5-10 минут, немцы появились со стороны Смоловки, и почти одновременно со стороны Городка показалась колонна полицейских. Всего на берегу реки и озера собралось около ста вражеских солдат и офицеров. Нас они не видели, но перейти реку в сторону Вышедок, то есть в нашу сторону, не решались.

Наконец немцы и полицаи решили послать разведку. На мосту появилось десять вояк. Командир отряда дал сигнал открыть по ним перекрёстный огонь из двух пулемётов. Пулемётчики И.И.Мазо и Г.И.Гриц били без промаха. Почти вся вражеская разведка была скошена пулемётным огнём. Оставшиеся в живых поспешили убежать.

Немцы открыли беспорядочный огонь из пулемётов и минометов в нашу сторону. Тут же последовали точные ответные удары наших миномётчиков, заставившие замолчать вражеские миномёты. Одновременно заработали и наши пулемёты. Перестрелка длилась 30-40 минут, после чего немцы и полицаи, подобрав своих убитых и раненых, снялись и ушли в сторону Городка.

Особо отличились в этом бою наши пулемётчики, И.Мазо и Г.Грац, а также командир миномётного взвода старший лейтенант М.М.Пушков. Нужно сказать, что он проявил себя как отличный миномётчик не только в этом бою, но и в других боях, за что был награждён орденом «Отечественной войны П степени».

Как нам вскоре стало известно, начальник Бескатовской полиции вместо того, чтобы сдать свой отряд партизанам и тем самым искупить хотя бы частично вину перед Родиной, в тот же день явился в Городокскую комендатуру и рассказал, как он попал к партизанам и каким образом сумел уйти. Одновременно он изложил свой план уничтожения нашего партизанского отряда. Но планы врага провалились.

Командование бригады поручило нашему отряду вместе с бригадной разведкой и двумя взводами из первого и шестого отрядов разгромить Бескатовский гарнизон полиции и уничтожить изменников Родины вместе с их начальником. Операция была назначена на 5 августа 1942 года.

Из данных агентурной разведки и разведки отряда нам стало известно, что на ночь большинство полицейских уезжает из Бескатова в Новый Болецк, ближе к Городку. Некоторые из них располагаются на ночлег в Старом Болецке, семьи же предателей остаются дома. С утра все полицаи, 50 человек, возвращаются в Бескатово на лошадях или пешком, причём в разное время.

Планом предусматривалось занять исходные позиции для штурма гарнизона ещё затемно, ждать, пока соберутся все полицейские и по сигналу зелёной ракеты начать штурм.

В четыре часа утра наш отряд разместился восточнее Бескатова, на 150-200 метров, в не-большом лесу около дороги на Смоловку. Командный пункт отряда располагался на высотке около большой ели, на которой находился наш наблюдатель. Два взвода первого и шестого отрядов в это время заняли позиции в кустах у дороги Городок-Межа, напротив помещения школы.

Бригадная разведка во главе с её командиром Иваном Романовичем Афанасьевым замаскировалась на горке, поросшей кустарником, со стороны Пшеничина, в 200-250 метрах на юго-запад от гарнизона. Одно отделение нашего отряда расположилось в засаде недалеко от деревни Заря, у дороги Бескатово-Смоловка.

Примерно в шесть часов утра начали собираться полицейские. Добирались группами по 3-4 человека, кто пешком, кто на лошадях, сопровождая своё приближение выстрелами из винтовок. К восьми часам , как доложил нам наблюдатель, уже собралось около 30 полицейских. На вороном жеребце, запряжённым в линейку, явился и сам начальник полиции Кругликов. Лошадью правил его адъютант.

Но собрать всех полицейских не удалось. Помешала женщина. Её муж или брат, видимо, служил в полиции. Она привела на цепи к самому лесу свою корову и стала забивать камнем в землю кол. Боясь того, что женщина может заметить нас и поднять шум, я приказал разведчику Нико-лаю Познякову задержать её. Но случилось непредвиденное. Подойдя к ней вплотную, он сказал: «Гражданка, идёмте со мной». В ответ на это женщина во весь голос закричала «Ратуйте!» и бросилась бежать в деревню. Бежала она так быстро, что Николай не смог её догнать. Вбежав на первую улицу, она продолжала кричать во весь голос «Спасите! Бандиты в лесу!».

Ждать дальше было нельзя, и мы с командиром приказали дать сигнал к наступлению.

Наступление началось одновременно с трёх сторон. Полицейские не успели принять боевой порядок, заметались в беспорядке по деревне и не смогли дать организованного сопротивления. Многие из них были пьяными и стреляли неприцельно. Только пулемёт, бивший из подвала церкви, заставил залечь часть партизан. Но, пробравшись к церкви с другой стороны, командир взвода Г.П.Борисенко и юный партизан Анатолий Титов бросили в подвал гранаты Ф-1 и РГД. Пулемётный расчёт был уничтожен, пулемёт замолчал.

Из траншеи, находившейся возле церкви, один полицейский успел сделать три выстрела из ротного миномёта. Но и он быстро был уничтожен гранатой, брошенной политруком роты Николаем Дмитриевичем Ткачёвым. Одним из первых ворвался в гарнизон со своим неразлучным пулемё-том мой друг Иван Мазо. Метким огнём он уничтожил нескольких полицейских, которые пытались оказать сопротивление. Вслед за ним партизаны ворвались в деревню почти одновременно с трёх сторон. Полицейские обратились в паническое бегство, спасаясь, кто как мог. Но меткие пули косили их, кого на улице, кого в огороде, кого в поле за деревней.

Бой длился всего 30-40 минут. Вскоре в центре деревни, около церкви, начали собираться партизаны. В это время на вороном жеребце подъезжает один партизан-автоматчик из шестого отряда и докладывает:

- На дороге при выезде из деревни в сторону Стадолища я убил начальника полиции и его адъютанта. Вот его лошадь, автомат и портфель с документами.

- А где же труп Кругликова? – спросили в один голос сразу несколько человек.

- Там, на горке, - отвечает автоматчик.

Я и командир отряда, знавшие Кругликова в лицо, пошли удостовериться в этом. Но когда подошли к указанному месту, его трупа там не оказалось, а лежал убитым только адъютант. Рядом с дорогой колосилась созревающая рожь, в которой хорошо были видны следы крови отползавшего в кусты начальника полиции. Как позже нам стало известно, он был только ранен в руку и, притворившись убитым, свалился с телеги, а когда автоматчик побежал за лошадью, он скрылся.

Спустя полчаса после окончания боя, мы услышали автоматную стрельбу на дороге в сторону Смоловки. Оказалось, что это 7 полицаев, которым удалось уйти из Бескатова, попали на нашу засаду. После того, как была дана очередь из автомата над их головами и поступили команды «Бросайте оружие! Руки вверх!», все семеро сдались партизанам под командованием К.Зюсько.

Кроме этого, ещё 8 полицейских, бежавших в сторону Городка, попали на засаду бригадной разведки и также были обезоружены и взяты в плен. Все они были доставлены в деревню Боброво, в штаб бригады, где предстали перед партизанским судом.

В самом Бескатове оказалось более 15 убитых полицаев. Брошенные полицейскими лошади были нагружены трофеями: оружием, боеприпасами, зерном, салом, маслом, мёдом и другими продуктами, награбленными у населения для немецкой армии. Всё это мы доставили в штаб бригады.

В портфеле, оставленном Кругликовым на повозке, оказались списки полицейских и, что особенно было важным для нас, списки агентурной разведки врага в деревнях партизанской зоны. Этот портфель со всеми находящимися в нём документами был сдан начальнику особого отдела бригады.

При разгроме Бескатовского гарнизона полиции потерь убитыми мы не имели. Только один партизан из шестого отряда был ранен в руку, но кость пуля не затронула, ранение оказалось лёг-ким.

В Бескатовском бою отличились многие партизаны: И.И.Мазо, К.Зюсько, политрук роты Н.Д.Ткачёв, юный партизан А.Титов, командир взвода Г.П.Борисенко. Особо хочется сказать об Анатолии Титове.

В 1942 году он успел закончить только 7 классов Моисеевской школы. Я вспоминаю о нём как об одном из лучших учеников. Одним из лучших он был и в нашем партизанском отряде: принимал самое активное участие во многих боевых операциях и диверсиях на коммуникациях врага. За активные боевые действия юный партизан был награждён медалью «Партизану Отечественной войны 1 степени» Во время февральско-мартовской карательной экспедиции 43-го года (об этом немного позже) вместе с частью отряда и бригады он ушёл за линию фронта.

15 февраля 1944 года А.Н.Титов был призван в ряды Красной Армии, где в составе 2-го Прибалтийского фронта продолжал сражаться с немецко-фашистскими захватчиками до Дня Победы. В 1952 году он окончил Московское краснознамённое военное училище имени Верховного Совета СССР. В 1953-54 годах в качестве военного специалиста выполнял интернациональный долг в республике Куба, затем продолжал нести военную службу в Москве..

9 марта 1982 года подполковник Советской Армии А..Н.Титов написал письмо мне и моим ученикам. Вот о чём он писал:

«…Считаю, что именно в годы учёбы в Моисеевской школе (1938-1941 г.г.) я готовился к защите Родины. В школе я состоял в стрелковом кружке, которым руководил директор школы. Ус-пешно сдал нормы на значок «Юный Ворошиловский стрелок». В составе школьной команды участвовал в районных соревнованиях по стрельбе из малокалиберной винтовки, где занимал призовые места. В школе также сдал нормы на значки «Готов к ПВХО» и «Готов к труду и обороне».

И вообще, события тех дней – героическая борьба республиканцев Испании, Папанинская эпопея, дрейф Седова, Чкаловский перелёт, героизм советских людей в выполнении первых пятилеток, о которых мы, ученики, знали из политических бесед, регулярно проводимых в школе, способствовали воспитанию у молодёжи, в том числе и у меня, патриотических чувств, готовности к защите Родины. Этому способствовало и то, что мой отец Николай Матвеевич Титов был партизаном гражданской войны, коммунистом. В июне 1941 года он ушёл на войну. Я провожал его до Городка, где впервые попал под бомбёжку вражеской авиации.

6 июля 1942 года после того, как немцы в деревне Сеченка Вышедского сельсовета за связь с партизанами заживо сожгли мою мать, как и многих других жителей этой древни, я ушёл в партизанский отряд…»

СМОЛОВСКОЕ КУПАНИЕ НЕМЦЕВ

После разгрома 6 марта немецкого гарнизона в Смоловке и значительного усиления и укрепления его немецким командованием, партизаны нашей и других бригад, не имея артиллерии, в течение боле пяти месяцев не нападали на этот гарнизон. Немцы, не ожидая удара партизан, чувствовали себя спокойно, стали ходить по посёлку даже без оружия, в горячие летние дни загорали на берегу живописного озера и даже купались в нём. Обо всём этом доложили нам под-польные разведчицы Н.И.Лысенко и Е.М.Лысенко.

Наш отряд, как уже было ранее сказано, располагался в это время в деревне Солодковичи Меженского сельсовета примерно на 20 километров восточнее Смоловки.

Данные подпольной разведки уточнила разведка отряда, после чего командир роты И.И.Мазо явился в штаб отряда и, обращаясь к командиру отряда, сказал:

- Разрешите нам с небольшой группой партизан осуществить Смоловское «купание» немцев.

- В чём суть этого «купания», поясните нам, Иван Иванович, - попросил Г.А.Махоткин.

- В Смоловском озере, - продолжил И.Мазо, - ежедневно в жаркую погоду примерно в 10 часов утра немцы купаются и загорают на его песчаном берегу. Озеро это небольшое, шириной около 150 метров, а противоположный берег покрыт небольшим, но густым сосновым лесом. Очень удобно их «подогреть» пулемётно-миномётным огнём. Для чего прошу дать в моё распоряжение командира миномётного взвода Пушкова.

- Как твоё мнение, комиссар? – обращаясь ко мне, спросил командир.

- Идея хорошая, - подтвердил я, - можно согласиться и разрешить Ивану Ивановичу осуществить задуманную им операцию. На несколько немцев будет меньше, но кроме этого было бы целесообразно бросить несколько зажигательных мин на лесопильный завод.

- Предусмотри, Иван Иванович, заодно и это предложение комиссара отряда, - отметил Г.А.Махоткин.

Назавтра, когда только начало светать, И.И.Мазо со своим безотказным пулемётом и четырьмя дисками к нему, М.М.Пушков, который взял ротный миномёт с десятью минами, и ещё че-тыре партизана отправились на выполнение этой небольшой боевой операции..

Пройти предстояло значительное расстояние. До деревень Можеевка и Косюково около десяти километров шли лесом. Проходя перелесками от Стайковского до Смоловского леса, они обошли стороной небольшой хутор, где жили отец и мать Ивана и где в своё время жили и мы. Зайти навестить их Иван не решился, чтобы не обнаружить себя. Немцы часто спрашивали родителей:

- Где сын? В партизанах или в армии?

Отец категорически отвечал:

- Партизаны ещё в марте принудительно забрали его и переправили за линию фронта. После этого я о своём сыне ничего е знаю.

Перебравшись южнее деревни Зелёновка через реку Овсянка, примерно к 9.30 утра группа партизан прибыла к северному берегу Смоловского озера.

Выбрав удобную позицию и хорошо замаскировавшись сосновыми ветками, выставив по обе стороны охрану, партизаны стали ждать «дачников». Ждать пришлось недолго. В положенное время, около 10 часов утра, на противоположном берегу собралось около двух десятков немецких солдат и офицеров. Одни из них разделись и стали загорать, а другие начали купаться.

Когда все немцы сняли одежду, И.Мазо открыл прицельный огонь сначала по загорающим на берегу немцам, а затем по тем, которые были в воде. Вслед за пулемётным огнём в них полетели мины из ротного миномёта. Голые немцы, загорающие на берегу и оставшиеся невредимыми, бросились убегать, чтобы укрыться за строениями: избами, сараями. Но до них нужно было пробежать 30-40 метров, и беглецов настигли мины миномётчика М.Пушкова. Те, что были в озере, начали нырять, пряча головы от пулемётного огня. Некоторые из них так и остались под водой.

Когда командование гарнизона, наконец, разобралось, что происходит на озере, партизаны уже сделали своё дело. С этого купания не вернулось около десяти фрицев. Некоторых из них при-шлось вытаскивать со дна озера. В заключение операции было брошено несколько зажигательных мин по лесопильному заводу.

Только после того, как партизаны начали отходить, немцы открыли стрельбу из пулемётов и миномётов уже по пустому месту. К вечеру партизаны возвратились обратно в Солодковичи, и ру-ководитель группы И.И,Мазо, явившись в штаб отряда, доложил об успешном выполнении боевой операции.

РАЗГРОМ СТАНЦИИ РОСЛЯКИ

.

Тёмной октябрьской ночью (10 октября) группа партизан нашего отряда в количестве 25 человек отправилась на выполнение очередного боевого задания. Возглавлял группу я, комиссар отряда. В её состав входили: командир взвода миномётчиков М.М.Пушков, командир отделения первой роты Г.И.Грац, политрук первой роты Н.Л.Ткачёв, медсестра М.И.Пахомова, партизанки Л.М.Попова и Е.А.Гончаренко, юные партизаны А.Н.Титов, Н.В.Лосев и А.М.Матросов. От Солодкович до Росляков нам предстояло пройти 30-35 километров.

Во всех деревнях по шоссейной дороге Городок-Невель находились крупные немецкие гар-низоны, а в деревнях Загоряне и Бескатово – гарнизоны полицейских. Шли просёлочными дорогами и перелесками. Шоссейную дорогу перешли севернее Вархов и к трём часам утра подошли к деревне Минины. Во время отдыха М.М.Пушков с двумя партизанами сделал разведку в эту деревню Старик, к которому он зашёл, рассказал, что станцию Росляки охраняют всего 10-15 немцев. Часовой стоит при входе в кирпичное помещение, внутри которого спят немцы.

Снять часового бесшумно нам не удалось. Он заметил подкрадывающихся к нему партизан и поднял тревогу. Но было уже поздно. Короткой автоматной очередью он был убит. Мгновенно с трёх сторон партизаны ворвались на территорию станции и окружили кирпичный дом с находящи-мися в нём немцами. В окна полетели гранаты, брошенные А.Матросовым и А.Молоковым. Толовой шашкой Г.И.Грац взорвал дверь и вместе с Матросовым и Молоковым ворвался в помещение станции.

Все немцы, охранявшие станцию, были уничтожены. В это же время начали свою работу подрывники. Они взорвали стрелки, перебили около 30 рельсы, взорвали мост в направлении Городка, уничтожили связь.

В результате этой диверсии движение по железной дороге было прекращено на несколько дней.

Возвращаясь обратно, на шоссейной дороге возле деревни Малашенки наши подрывники взорвали 15 телеграфных столбов, вырвали провода и забросили их в кусты. К вечеру следующего дня группа партизан без потерь возвратилась в отряд, в деревню Солодковичи.

РАЗГРОМ ГАРНИЗОНА «КУЗЬМИНО»

В 1942 году партизаны Витебщины являлись грозной силой для немецко-фашистских захватчиков. Только в треугольнике Витебск-Невель-Сураж действовало пять партизанских бригад, армейская разведка и несколько спецгрупп. Большая часть этой территории контролировалась партизанами. В ночное время железная и шоссейная дороги Витебск-Невель бездействовали, а дорога Городок-Усвяты контролировалась нами днём и ночью.

В январе 1943 года вдоль дороги Городок-Езерище почти в каждой деревне немцы начали организовывать свои гарнизоны. Один из таких гарнизонов они устроили в деревне Кузьмино. Основные силы противника расположились в зданиях бывших семилетней школы и конной почты. Немцы Кузьминовского гарнизона установили контроль над прилегающим участком шоссе и пересекающими его большаками Бескатово-Вировля и Кузьмино-Загоряне-Вышедки.

Командование бригады приняло решение уничтожить этот гарнизон. Операция по его унич-тожению приказом комбрига поручалась двум отрядам, третьему и четвёртому.

В один из январских дней третий отряд во главе с командиром Е.М.Ивановым, комиссаром Л.И,Рыбаковым и четвёртый отряд во главе с командиром У.В.Рябухиным и комиссаром П.Л.Шияновым вышли на выполнение задания. До Кузиминовского гарнизона предстояло пройти около тридцати километров. Небо затянуло тучами, пошёл снег, закружила позёмка. Западный ветер дул в лицо.

Вместе с третьим отрядом в этот бой шёл второй секретарь подпольного Меховского РК КП (б) Б М.Ф.Сафронов.

После полуночи третий отряд вышел из лесного урочища «Домы» около деревни Загоряне, пересёк шоссе левее деревень Скоблые и Окуни и вышел с запада в тыл деревни Кузьмино. В этом месте между шоссе и железной дорогой располагался небольшой лесок, доходивший почти до деревни. Не раз до войны бывал в этом лесу Егор Макарович Иванов, работая председателем Кузминовского сельского совета. Он чувствовал себя здесь как дома. Но обидно было то, что приходилось идти по нему украдкой.

В белых маскхалатах, скрытые метелью, партизаны вплотную подошли к гарнизону и залегли. Разведчики отряда, А.П.Косов, братья Фёдор и Алексей Лагуновы и Владимир Телешов под-ползли к немецким казармам и уточнили обстановку.

Хотя партизаны и были тепло одеты, но пока полежали на снегу, основательно промёрзли.

- Скорей бы в бой! – перешёптывались они.

Наконец возвратилась часть разведки и доложила:

- В казармах спокойно. Гитлеровцы спят. Часовые попрятались от холодного ветра за углы домов.

Другая часть разведчиков осталась наблюдать за гарнизоном. Командир отряда и секретарь райкома, пробираясь по цепи партизан, разговаривали с ними, подбадривали их. Настроение у всех было боевое, все с нетерпением ждали сигнала к бою. Наступление было назначено на пять часов утра, после смены караулов.

Четвёртый отряд тем временем подошёл к гарнизону с противоположной стороны и залёг в кювете возле построек. Немного понаблюдали и, никого не обнаружив, переползли через шоссе в другой кювет, откуда хорошо была видна почтовая станция-яма. Двор станции был обнесён кирпичной оградой, во дворе – казарма, склады, автомашины. Возле ворот – часовой.

Время тянулось медленно, начинали замерзать пальцы рук, нужно было постоянно их растирать, чтобы не подвели в бою. Но пуще всего берегли бойцы затворы автоматов и пулемётов, чтобы не застыла смазка, и оружие не отказало в нужный момент.

Наконец пришло время боя: дан сигнал.

Партизаны дружно рванулись к своим объектам. Часовых у школы сняли бесшумно, Иванов и Сафронов постучали в дверь школы, уже окружённой партизанами. Дневальный открыл дверь. Бойцы быстро вошли в казарму с автоматами наготове.

Дневальный закричал от страха. Немцы, спавшие вдоль стен на нарах и на полу, начали вскакивать, но по ним уже строчили два автомата. Из окон посыпались стёкла, в одно из них влетела граната-лимонка – Иванов и Сафронов отскочили за дверь. Гитлеровцы, успевшие выскочить в окна, оказались под огнём партизан. Фашисты, находившиеся в казарме, были унич-тожены все до одного.

Другая часть немцев находилась на почтовой станции. Часового у ворот снял партизаны 4-го отряда. Партизаны ворвались во двор станции через ограду. В окна казармы полетели гранаты. В течение получаса с гарнизоном было покончено. Сумели убежать только несколько немцев. В ка-зармах и во дворе осталось около 30 убитых и раненых.

В это время в соседних гарнизонах взвились сигнальные ракеты – оттуда спешила помощь. Партизаны быстро ушли в сторону Березно, где в случае преследования находилась надёжная защита – большой лес.

Убитых среди партизан не было, но в третьем отряде был тяжело ранен пулемётчик Ф.Н Ла-гунов, в четвёртом – легко ранены три человека.

К вечеру следующего дня партизаны возвратились в своё расположение. Командиры отрядов доложили командованию бригады об успешном выполнении боевого задания.

825-Й БАТАЛЬОН

В конце ноября 1942 года начали поступать радостные для партизан и населения, находившегося под пятой оккупантов уже восемнадцать месяцев, сводки совинформбюро.

Величайшая битва на Волге завершилась 2 февраля 1943 года победой Красной Армии. Вра-жеские войска, пытавшиеся захватить Сталинград, были окружены плотным кольцом наших войск. В окружение попало 22 дивизии 6-й полевой и 4-ой танковой немецких армий численностью 330 тысяч человек. В начале февраля 1943 года войска Донского фронта успешно завершили операцию по ликвидации окружённой группировки противника.

Вслед за этим произошло мощное наступление Красной Армии на фронтах от Кавказа до Ленинграда. Инициатива в ведении военных действий окончательно перешла в её руки. Опасаясь наступления наших войск на центральном и западном фронте, немецкое командование решило обезопасить свой тыл, уничтожив партизан, в том числе и в треугольнике Витебск-Невель-Сураж, где находилось семь партизанских бригад и несколько диверсионных групп, которые шли в западном направлении Белоруссии, а также разведгруппа 4-ой ударной армии. Всего в этой зоне оказалось более 8 тысяч партизан и бойцов Красной Армии, в том числе и наша, 2-я белорусская партизанская бригада численностью более тысячи человек.

По приказу фашистского генерала Хойзингера в район прифронтовой зоны, контролируе-мый партизанами, начали стягиваться крупные вражеские силы. Намечалась большая карательная экспедиция.

Командованию партизанских бригад зоны стало известно, что в состав карателей были включены не только отдельные войска СС, СД, батальоны финских лыжников, но и фронтовые части. Они имели танки, авиацию, миномётные подразделения, а также 825-й батальон, сформированный из военнопленных. Всего карателей было более 30 тысяч.

Как немцы создали 825-й батальон, мы узнали из рассказов его участников во время фев-ральско-мартовской экспедиции.

Вскоре после своих больших потерь в битвах под Москвой фашистское командование стало создавать формирования из военнопленных татар, башкир и других народов Поволжья. Доброволь-но никто в эти войска не шёл. Фашисты забирали в них наших пленных под угрозой смерти. Так появился и 825-й батальон. Некоторое время он стоял в польском городе Радоие. К моменту отправки его на фронт, благодаря деятельности патриотов-подпольщиков во главе с поэтом Мусой Джалилем, солдаты батальона дали клятву: ни одного выстрела в советских воинов и партизан!

Как только батальон выгрузился в г. Витебске, двинулся по шоссе в сторону Суража,и раз-местился в деревнях Сеньково, Сувори и Гралево Бабинического сельсовета, недалеко от Западной Двины, Витебские подпольщики немедленно сообщили об этом командиру Витебской партизанской бригады М.Ф.Бирюлину. Подпольщики батальона быстро установили связь с пар-тизанами бригады и через партизанскую связную Нину Буйниченко сообщили о своих планах в отряд Г.И.Сысоева.

23 февраля, в годовщину Красной Армии, батальон восстал и уничтожил командный состав, состоявший из гитлеровцев, а затем перешёл на сторону партизан. Около тысячи Волжан с продо-вольствием и боеприпасами, со снаряжением и лошадьми, с артиллерийскими орудиями и другой техникой явились к партизанам. Значительная часть из этого батальона попала и в нашу 2-ю Бело-русскую партизанскую бригаду имени Пономаренко. Двадцать дней башкиры и татары вели упор-ные кровопролитные бои вместе с партизанами против фашистских карателей, за что пользовались нашим заслуженным уважением.

Когда партизанское командование решило, прорвав блокаду на одном из направлений, выйти за линию фронта и вывести туда мирное население из огненного кольца Щелбовских лесов, вместе с ними пошли на прорыв и бойцы бывшего 825-го батальона.

Несколько часов они вместе с партизанами держали участок прорыва, через который прошло более 10 тысяч женщин, детей и стариков. Ушла через эти «ворота» за линию фронта и влилась в состав Красной Армии и часть волжан. Другая часть осталась в партизанах и вместе с ними вышла из блокады в тыл врага.

В ОКРУЖЕНИИ

Немецкие войска двигались на партизанскую зону с Невеля, Езерища, Городка, Витебска и Суража. 2-я Белорусская партизанская бригада, в том числе и наш отряд, находилась в зоне севернее и северо-восточнее Городка, обороняя деревни Вышедки, Фролово, Чёрные, Хвошно, Рудня, Трубачёво, Малахово, Ремни, Солодковичи, Нивы, Стаи.

Нашему отряду (с января 1943 года он стал называться «Мститель») пришлось вести ожесточённые двухдневные бои в деревне Ремни на дороге Городок-Межа. Вечером 20 февраля мы вынуждены были отойти в деревню Борисовка и занять оборону. Не успели немцы войти в Ремни, как налетели их бомбардировщики и начали бомбить эту деревню, не зная, что туда вошли свои. Бомбёжка продолжалась около 20 минут, пока лётчики поняли, что бомбят свои войска.

Держать долго оборону мы не могли, так как у нас не доставало боеприпасов, и совсем от-сутствовала артиллерия. В течение первых дней боёв с карателями мы изучили их тактику. Обычно они за день продвигались на 2-3 километра и занимали оборону, чтобы не дать возможность парти-занам прорваться им в тыл.

Наша тактика заключалась в том, чтобы небольшими группами по 10-15 человек делать засады и минировать дроги, по которым двигалась вражеская техника. За десять дней боёв на наших минах подорвалось пять машин с живой силой и два танка. Ночью группы подрывников выходили в немецкий тыл на дорогу Городок-Межа, взрывали мосты, нарушали связь, ставили противотанковые мины. Пройти в тыл немецкой экспедиции было сравнительно нетрудно, так как плотной сплошной обороны у них не было.

24 февраля на просёлочной дороге Нивы-Солодковичи наша группа партизан в количестве шести человек во главе с А.М.Матросовым и Д.Е.Ермаченко убили трёх фашистов, в числе которых оказался крупный офицер с фашистской свастикой, награждённый двумя крестами. В его планшете находились многочисленные фотографии, говорившие о недавнем его пребывании на фронте, переписка с семьёй. Но главное, что нас заинтересовало – это топографическая карта с нанесённым планом экспедиции. Проанализировав этот план, мы поняли, что немцы ставят перед собой цель загнать партизан в Щелбовский лес, окружить плотным кольцом и уничтожить.

В этот же день, взяв с собой карту, мы с командиром отряда явились в штаб бригады, нахо-дившийся в деревне Стаи, и предложили свой план борьбы с карателями. Сущность этого плана заключалась в том, чтобы ни в коем случае не отходить туда, куда нас гонят, то есть в Щелбовский лес, хотя там и находились наши базы, а выходить отрядами в тыл к немцам и наносить там удары, то есть поломать их план. Отрядами можно было базироваться в Стайском, Смоловском, Выше-дском, Березновском и Ремнёвском лесах.

Наш план командование бригады отклонило, выйти всему отряду не разрешили. Было дано указание мне, хорошо знающему эти места, с группой партизан в 20 человек пойти в Стайский лес на два дня, сделать разведку в этом и прилегающих к нему лесах, а также в окрестных деревня. В этот же день, вечером, с группой партизан я отправился на выполнение задания.

Утром 25 февраля мы остановились в Стайском лесу между деревнями Корнилы и Нивы. Немцев в лесу не было. Три группы партизан по три человека я послал разведать Смоловский (группу возглавлял В.Ф.Лысенко), Березновский (группу возглавлял М.М.Пушков) и Ремнёвский (командиром группы был И.И.Мазо) лес. Примерно к четырём часам дня все группы возвратились и доложили, что немцы находятся только в деревнях, а в лесах скрываются партизанские семьи. Тех, кто не успел скрыться, фашисты уничтожили. Так, в деревне Корнилы всех женщин, стариков и детей, которые не ушли в лес, они загнали в колхозный сарай и заживо сожгли.

Не успел я выслушать доклады руководителей групп, как мы услышали «зимние» шум ма-шин и лязг танков. Из Корнил через Грибульский мох, трудно проходимый в летнее время, на Стаи шли каратели. Находясь от этой дороги в 200-250 метрах в густом лесу (после мха начинался и тянулся до Стай плотный смешанный лес), мы даже слышали разговоры немцев, но видеть ничего не могли.

Оставив свою группу под большой елью, мы с командиром взвода решили подойти к не за-росшей лесом части мха и понаблюдать за движением карателей.

Движение продолжалась около часа, прошло много пехоты, танков и тягачей с пушками. Около дороги по снегу был протянут телефонный кабель. Мы прошли к выводу, что штаб части расположился в деревне Корнилы, это от Стай, куда двигались немцы, - 5-6 километров. Солнце уже пряталось зв горизонтом, начал крепчать мороз, движение по «зимнику» временно прекра-тилось. Подойдя к дороге, мы вырезали метров 20 кабеля, смотали его и зарыли в снег, а потом, допустив непоправимую глупость, мы пошли обратно к группе партизан своим следом. Снег был глубокий, и идти по следу было, конечно, легче.

Я шёл впереди, за плечами висели белые валенки, на ремне – пистолет ТТ, на груди - ав-томат ППШ. Г.П.Борисенко шёл позади, метрах в двух-трёх. Не подозревая о том, что впереди нас может быть опасность, я больше смотрел под ноги, чтобы не зацепиться за валежник. Вдруг слышу негромкий голос Борисенко:

- Командир, немцы!

В это же время послышались голоса немцев на русском и немецком языках:

- Стой! Руки вверх!

Впереди себя, в метрах 8-10, я увидел группу немцев, которые шли нашим следом на-встречу нам. Их было 7-9 человек. Я сразу же упал в снег за стоявшую рядом берёзу, но второпях лёг на свой автомат. Позади меня несколько в сторону лёг за ель и Борисенко. Немцы также залегли и открыли по нам огонь из пулемёта и автоматов. Пули секли берёзу на 3-4 сантиметра выше головы. Нас разделяло пространство, заросшее мелким кустарником. В считанные секунды с большим трудом я сбросил валенки, которые мешали мне, и вытащил из-под живота автомат.

Борисенко уже стрелял по врагам короткими очередями из своего автомата, не давая им воз-можности заползти к нам в тыл. Взяв на мушку пулемётчика, я выстрелил короткой очередью, и пулемёт замолчал. Наша позиция была выгоднее немецкой: мы были среди толстых елей и берёз, а немцы оказались в редком кустарнике. В итоге кроме пулемётчика замолчало и несколько автомат-чиков.

Пользуясь выгодной позицией, мы могли бы уничтожить всю группу, но вести затяжной бой было опасно рядом, в 40-60 метрах от места боя, проходила дорога, по которой опять двигались на Стаи немцы. Они могли подойти на помощь своей группе, окружить и уничтожить нас.

Я дал команду:

- Прикрой меня, я отползаю!

Отполз на 3-4 метра и, заняв удобную позицию, говорю:

- Отползай, я прикрываю!

Бой длился недолго, не более 10 минут, в течение которых мы убили пулемётчика и не менее двух автоматчиков. Прикрывая друг друга, прижав огнём из автоматов немцев к земле, мы отползли в густой лес, поднялись и пошли к своей группе.

Сделав небольшой круг по лесу, пришли на то место, где оставили своих партизан, но их на месте не оказалось. Быстро стемнело, и найти группу мы не смогли, так как в лесу кроме следов партизан были следы убегавшего в лес населения.

Ближе к деревне Максимовка уже поздним вечером мы перешли мох и пришли на «Юльев остров», где встретили несколько партизанских семей из разных окрестных деревень. Никто из них наших партизан не видел. Можно было остаться в этом лесу до следующего дня и найти потерянную группу, но необходимость срочно доложить командованию бригады обстановку требовала незамедлительного возвращения назад, в «мешок», куда гнали нас немцы.

Группу своих партизан мы нашли только 3 марта, вырвавшись из кольца блокады и придя в Стайский лес. Все они считали, что мы погибли.

Возвратиться обратно в штаб бригады было значительно труднее. Несколько раз мы попада-ли на немецкие засады и секреты, где нас освещали ракетами и пытались взять живыми. Но пересе-чённая местность, заросшая кустарником, которую мы хорошо знали, давала нам возможность ук-рыться и уйти от немцев.

Штаб бригады мы нашли в деревне Заналютик Веречского сельсовета. Доложив обстановку и обо всём случившемся, мы уснули крепким сном, так как не спали двое суток. Проснулись толь-ко после полудня, когда услышали звуки ожесточённого боя в деревне Заречье, в одном километре от Заналютика.

По приказу командования бригады все отряды отошли в сторону Щелбова и заняли оборону на правом берегу реки Овсянка и озера Тиосто. С каждым днём каратели приближались к Щелбов-скому лесу, а мы отходили к Комсомольску-1, где находились наши землянки и продоволь-ственные базы. Кольцо окружения неумолимо сжималось.

В Щелбовском лесу мы встретились с партизанами других бригад. К 28 февраля там оказа-лось в окружении большое количество партизан и спецгрупп и ещё больше мирного населения со своими пожитками. Чего там только не было: лошади в упряжках, коровы, козы, овцы и даже куры. Настроение у сельчан, особенно у женщин и детей, и даже у некоторой части партизан было паническое. Радиус кольца блокады не превышал трёх километров. Над лесом беспрерывно кружил немецкий разведывательный самолёт «рама», который засыпал нас листовками. Понятно, каким было их содержание. Заканчивалась листовка словами: «Кто хочет жить, сдавайтесь законным властям. Эта листовка является для вас пропуском». Командование нашей бригады и бригады имени Кутузова приняли решение пробиваться за линию фронта через Деревни Хмельники, Куково и Борки на Усвяты. Позже нам стало известно, что был приказ Белорусского штаба партизан прорываться из кольца блокады и продолжать борьбу против оккупантов в тылу врага.

-/

ВЫХОД ИЗ «КОЛЬЦА»

Ночью с 1 на 2 марта двинулись в поход. Шли полями и перелесками. Вслед за партизанами двигались их семьи и население, в основном женщины, старики и дети. На окраине деревни Хмель-ник немцы нас обнаружили и открыли сильный огонь из пулемётов и миномётов. Завязался ожесто-чённый бой. Боеприпасов у партизан было мало. Прорваться через Хмельник на Куково не удалось. Опять все партизаны и население возвратились в Комсомольск-1

Утром 2 марта командирг и комиссар бригады собрали в штаб всех командиров и комиссаров отрядов. Комбриг зачитал приказ по бригаде, в котором говорилось: «Выходить из окружения отрядами, для чего каждому отряду к 7 часам вечера разведать и определить место прорыва и входа из «котла». Итоги разведки и свой план выхода доложить командованию бригады».

В разведку мы с командиром отряда пошли сами. Работая до войны 8 лет директором школы в этой местности и занимаясь в свободное время охотой, я хорошо изучил не только Стайский, но и Смоловский лес. Так же хорошо я знал Щелбовский и Веречский леса, продолжая их изучение во время партизанской борьбы. В этих лесах мне были знакомы каждая тропинка, каждые озеро и ручеёк. Знаком мне был и рельеф лесов.

Из данных разведки отряда мы знали, что немцы остановились и заняли оборону на нашем участке вдоль дороги Щелбово-Низкие. Пробираясь по глубокому снегу сквозь гущу леса, мы неза-метно подползли к линии вражеской обороны севернее озера Мелынец, изучили огневые точки немцев и определили место прорыва из блокады. Примерно на километр-полтора в этом месте немецких танков не было. За дорогой, приблизительно в 100-150 метрах от неё, находился овраг, по низу которого протекал ручеёк из озера Мелынец в озеро Тиосто через деревню Щелбово. Сплошной линии траншей между огневыми точками каратели не имели. Огневые точки находились на этом участке на расстоянии 200-300 метров одна от другой.

В результате разведки мы составили план прорыва в двух вариантах.

Первый вариант заключался в следующем.

Прорываться с боем, если немцы нас обнаружат и откроют огонь. Две группы партизан, в каждой по шесть человек и по два пулемёта, огнём из пулемётов и гранатами подавляют огненные точки противника справа и слева. Во главе первой группы – командир роты И.И.Мазо, второй - ко-мандир взвода А.М.Матрсов (оба партизана не знали страха в бою, неоднократно проявляли храб-рость и знание военного дела). Отряд, находясь в центре, ползком и перебежками добирается до оврага. Две других, таких же по составу группы, возглавляемые командиром разведки Д.Е.Ермаченко и командиром отделения Г.И,Грацем, прикрывают отход отряда и первых групп прикрытия. Отход осуществляем по оврагу в сторону Щелбова. Пройдя оврагом 300-400 метров, берём курс на озеро Струново.

Второй вариант нашего плана выглядел так.

Если немцы нас не заметят, идти как можно тише. Дойдя до оврага, первые две группы при-крытия занимают в нём оборону, пропускают весь отряд, а сами идут последними. Отряд идёт прямо тропинкой, несмотря на глубокий снег, до озера Струново (примерно 4 километра) без привала. Перейдя озеро, на горке в густом сосновом лесу делаем привал на 30-40 минут.

Когда мы доложили свой план командованию бригады, комбриг и комиссар заявили, что штаб бригады пойдёт за нашим отрядом, а прикрывать штаб будет бригадная разведка.

В 10 часов вечера наш отряд, впереди которого шли мы с командиром и группа прикрытия с восьмью пулемётами, автоматами и гранатами, двинулся в путь. Шли тихо, бесшумно. Глубокий снег затруднял движение колонны, особенно трудно было шедшим впереди, но снег мог быть и ук-рытием от огня противника. Все до единого партизана были настроены идти на прорыв.

- Отступление назад – это смерть. Наше спасение – идти вперёд, - сказал я перед началом операции.

До дороги Щелбово-Низкие надо было пройти от лагеря около двух километров. Первые полтора километров шли, не опасаясь, Но когда до дороги осталось 400-500 метров, пулемёты и автоматы взяли на изготовку к бою. Шли настолько тихо, что слышали, как от дуновения ветра скрипят вековые сосны и ели. Тёмная ночь сопутствовала нам. Наконец подошли к самой дороге. Направо от неё в сторону Щелбова, метрах в ста, слышалась непонятная речь, виднелись огоньки курящих. Но с левой стороны - никого не видно, не слышно. Перешли дорогу. Головная часть колонны подошла к оврагу, но по-прежнему - тишина. Командир отряда, как и было предусмотрено, разместил пулемётчиков в овраге, а колонна двинулась дальше. Находясь в голове колонны, я старался держать установленное направление, чтобы не сбиться с курса. Периодически делал замену впереди идущих партизан.

Вот уже прошли 500, 800 метров. Стрельбы не слышно. Пересекли дорогу Щелбово-Козловичи, Великолукский или старый Екатерининский тракт, стрельбы по-прежнему не было. Пришли к озеру Струново, почти в точно назначенное место. Переправились через озеро, под-нялись на высокую гору и здесь я объявил: .

- Привал, товарищи партизаны, опасность осталась позади. Можно курить и смело говорить.

Вслед за нашим отрядом двинулись другие отряды. За ними пошла бригада имени Кутузова, несколько спецгрупп, бригада Железняка. За партизанами пошло население. Без единого выстрела из огненного кольца вышло более трёх тысяч человек. Привал вместо тридцати минут длился более часа. Как только переправился штаб и другие отряды бригады, М.М.Дьячков подошёл ко мне, крепко пожал руку, обнял, поцеловал и заявил во всеуслышание:

- Ты, товарищ Попов, заслуживаешь высшей правительственной награды, ты вывел бригаду из «котла». Как только выйдем за линию фронта, мы представим тебя к званию Героя Советского Союза. Комиссар бригады, также поблагодарив меня за успешное осуществление разработанного плана, сказал, что он согласен с предложением комбрига.

Но когда бригада вышла за линию фронта, и командование явилось в обком КП (б) Б, им стало не до моей награды. У них потребовали объяснения, почему они не выполнили приказ штаба партизанского движения, а приказ требовал выходить в тыл карателям и продолжать борьбу.

Прошло много лет после нашего выхода из вражеского кольца, но и сейчас не найден ответ на вопрос: почему нас пропустили через немецкую оборону и не открыли огонь? Не видеть такую массу партизан и мирного населения немцы не могли, находясь от линии прохода не более чем в 100-150 метрах.

Есть два предположения. Первое заключается в том, что после первой попытки партизан выйти за линию фронта в районе деревень Хмельник, Куково, Борки каратели перебросили в этот район свои основные силы. В зоне же нашего прохода немцев оказалось мало, и они побоялись от-крыть огонь по такой массе партизан. Второе предположение: в этом месте находились не немцы, а чехи или австрийцы, которые сами ненавидели фашистов.

Пройти по глубокому снегу от озера Струново до Стайского леса предстояло около 15 километров. В Стайском лесу между деревнями Стаи и Корнилы, недалеко от того места, где несколько дней назад мы с Г.П.Борисенко вели бой с немцами, был намечен дневной отдых. Идти впереди опять пришлось мне: никто из наших партизан не знал так же хорошо Веречский и Стайский лес.

Итак, все, находившиеся в окружении, благополучно выбрались из огненного «кольца» или «котла». От озера Струново до Стайского леса по глубокому снегу нам предстояло пройти ещё около 15 километров. В Стайском лесу между деревнями Стаи и Корнилы, недалеко от того места, где несколько дней назад мы с Г.П.Борисенко вели бой с немцами, был намечен дневной отдых.

Идти впереди опять пришлось мне, так как никто из наших партизан не знал хорошо Вереч-ский и Стайский леса.Пройдя лесом километров шесть, подошли к реке Овсянка, Реку перешли благополучно, но как только стали подходить к дороге Веречье-Заречье, в урочище «Черник» со стороны Веречья послышался шум танков и машин. Пришлось немного податься назад и лечь за укрытия. Через несколько секунд появилось три танка и пять автомашин с немцами. Шло подкрепление в Щелбовский лес.

Пропустив немецкую технику, мы перешли дорогу и опять двинулись вперёд. До запланиро-ванного места отдыха передвигались по густому лесу. До самой Узнорской стеги идти было очень трудно: тропинки отсутствовали, мешали заросли валежника и глубокий снег.

К утру 3 марта пришли в Стайский лес и расположились на отдых. Я решил побывать на том самом месте, где оставил свои валенки, но не только для того, чтобы разыскать их, но и чтобы осмотреть место нашего с Г.П.Борисонко боя с карателями. Со мною пошли несколько партизан из числа тех, которые считали нас погибшими, в том числе и моя жена Люба.

К нашему удивлению валенки никто не тронул. Там, где были немцы, в четырёх лежбищах снег был залит кровью: каратели были убиты или ранены. Оставшиеся в живых немцы подобрали их и поспешили уйти с места боя.

Вечером, после дневного отдыха, бригада взяла курс на выход за линию фронта. Местом пе-рехода был намечен участок между Чуриловым и Узким. До этого места предстояло пройти ещё около 20 километров.

Приведя бригаду из Стайкинского леса на опушку к Нивскому полю, я возвратился к своему отряду, а роль проводников взяла на себя бригадная разведка во главе с И.Р.Афанасьевым и коман-диром взвода нашего отряда А.С.Александровым, которые хорошо знали Меженский и Руднянский леса. Я свою миссию выполнил.

К 12 часам ночи бригада пришла в деревню Каверзы Газьбинского сельсовета и расположи-лись на отдых. До места перехода линии фронта оставалось 5-6 километров. Начальник штаба бри-гады потребовал от командиров всех отрядов списки находящихся в наличии и отсутствующих партизан. Когда подвели итог, то оказалось, что не хватает более 400 партизан. Меня вызвали в штаб бригады.

Когда я туда прибыл, ко мне обратился комиссар бригады:

- Ты хорошо знаешь леса зоны нашей бригады, тебя знают все партизаны, ты являешься чле-ном подпольного Меховского райкома партии. Поэтому есть мнение командования бригады и под-польного районного комитета коммунистической партии оставить тебя в тылу для того, чтобы со-брать все оставшиеся разрозненные группы и партизан-одиночек в отряды и продолжать боевые действия против фашистов. Для этого тебе будет выдан соответствующий документ, - продолжил он. – Тебе даётся право взять с собой по своему усмотрению 50 наиболее надёжных партизан. Через полчаса нужно представить список.

В этот список кроме партизан отряда «Мститель» я включил и партизан других отрядов, ко-торых хорошо знал и которые изъявили желание бороться с фашистами в их тылу.

Его я и отдал в штабе партизанской бригады, мне же вручили заготовленный документ. Вот его содержание:

«Удостоверение дано т. Попову Александру Леонтьевичу в том, что он парторганизацией Меховского РК КП (б) Б и 2-й Белорусской партизанской бригадой имени Пономаренко оставляется для руководства партизанскими отрядами и группами на территории действия 2-й Белорусской бригады им. Пономаренко».

После отдыха бригада ушла за линию фронта, благополучно перейдя её между гарнизонами «Чурилово» и «Узкое», а мы с группой возвратились сначала в Зуевский, а затем в Стайский лес.

ВТОРОЕ РОЖЕНИЕ БРИГАДЫ

Сразу же после февральско-мартовской карательной экспедиции через свою газету «Новый путь», которая издавалась в оккупированном Витебске, а также с помощью листовок немцы широко распространяли заведомо ложную информацию. Она заключалась в том, что в Суражском, Городокском и Меховском районах с партизанами покончено, что партизанских бригад и отрядов больше нет, остались только Сталинские бандиты-одиночки (так немцы называли партизан), которых надо вылавливать и уничтожать, а население должно оказывать в этом деле помощь «законным властям». Одновременно во всех оккупированных деревнях на видных местах были расклеены приказы немецкой комендатуры, в которых говорилось о том, что все те, которые будут оказывать помощь «бандитам», будут расстреляны или повешены. Но очень скоро население убедилось, что немецкая агитация и пропаганды – сплошное враньё.

Совершая переход из Зуевского леса в Стайский, наша группа зашла в деревню Корнилы, а затем – в Косюеово и Моисеевку. Немцев в этих и других близлежащих деревнях в то время не было – все они находились в Щелбовском лесу, где ещё завершалась экспедиция. В этих деревнях, разделившись на группы, мы провели собрания-митинги, на которых ознакомили население со следующей информацией:

«Окружённая в Сталинграде 330-ти тысячная немецкая группировка разгромлена. Остатки её во главе с командующим Паулюсом сдались в плен. На Южном фронте Красная Армия успешно продолжает наступление, освобождая от немецко-фашистских захватчиков города и целые области. На северном участке частично прорвана блокада Ленинграда, освобождён город Великие Луки. Недалёк тот день, когда будет освобождена и Витебская область.

Опасаясь Красной Армии, немцы пытаются уничтожить партизан в Суражском и северных частях Городокского и Меховского районов, чтобы обезопасить свой тыл в прифронтовой полосе. Наша задача, и партизан, и всего населения, - оказывать Красной Армии всемерную помощь».

В деревне Косюково перед сельчанами выступил Н.Д.Ткачёв, в деревне Шандры- И.И.Мазо, в Моисеевке – А.П.Косов. Я выступил в деревне Корнилы. Многие местные партизаны встретились со своими семьями.

Наполнив свои вещмешки продовольствием, которое дали нам жители этих деревень, мы договорились о дальнейших наших встречах и двинулись в Стайский лес.

Первоначально место для лагеря выбрали вблизи «Горелого мха», около просеки, недалеко от Узнорской тропы. Землянок в это время мы не делали. Партизаны спали в примитивных шалашах из еловых лапок вокруг костра. Постелью для нас служили ветки хвои.

В первой половине марта морозы ночью доходили до 20 градусов, поэтому засыпать было опасно. Ноги размещали ближе к костру, и были случаи, когда у партизан подгорала их ветхая обувь. Но среди нас нашлись умельцы плести лапти из коры молодого липняка, которого в этом месте было в изобилии. Так была решена «обувная» проблема.

Как только на «Горелом мху» появились проталины, наши женщины-партизанки начали со-бирать клюкву-веснушку. Перезимовавшая под снегом клюква имела замечательный вкус. А ягод в этом месте было много, тем более что осенью их никто не собирал. Две недели клюква была отлич-ным подспорьем в питании партизан.

Во второй половине марта мороз ночью уже не так сильно морозило, а днём пригревало солнце. Жить нам стало веселее и не только поэтому. К нам начали приходить группами партизаны из других бригад и отрядов. Наша группа стала пополняться. Кроме того, в Ремнёвский, Березнов-ский и Смоловский леса мы послали по 5-6 человек для того, чтобы найти оставшиеся разрозненные отряды. Нашей целью было собрать находившихся в тыловой зоне партизан, объединить их и тем самым возродить бригаду.

Но были и такие партизаны, которые не хотели уходить из своих деревень. Скрываясь от немцев, они намеревались ждать у себя дома своего освобождения.

Вскоре о деятельности нашей группы стало известно немцам. Узнали они и о том, кто ею руководит. Заняв все деревни вокруг Стайского леса, кроме Косюкова и Моисеевки, они стали охо-титься за нами. За мою голову был обещан гонорар в 50 тысяч немецких марок. Только до мая месяца фашисты три раза пытались окружить и уничтожить нашу группу.

Место расположения группы приходилось часто менять, боеприпасы - экономить, так как связи с Витебским обкомом партии и Белорусским штабом партизанского движения в это время не было. Тактика нашей борьбы носила, как правило, диверсионный характер. Было трудно. Заготов-ленные припасы зерна и картофеля находились в Щелбовском лесу за 20-25 километров от нас. Тя-жёлое продовольственное положение вынуждало отпускать ночью местных партизан за продуктами к своим семьям. Но однажды это обернулось трагедией.

Вечером 26 марта начальник хозчасти И.С.Шторнов ушёл за продуктами в свою деревню Лялевщина, но к назначенному времени не вернулся. Это нас насторожило. Находились мы в то время в двух километрах от крупного вражеского гарнизона «Стаи». Вернее в этом месте нахо-дился штаб отряда и первая рота под командованием А.П.Косова. Вторая и третья роты распо-лагались в районе Корнил и Моисеевки.

К концу марта днём стало уже тепло. От быстрого таяния снега овраг, по которому протекал Узнорский ручей, бравший своё начало в Грибульском болоте, наполнился водой до краёв. Ручей превратился в настоящую реку.

В связи с неявкой Штарнова в эту же ночь отряд перебазировался на противоположную сто-рону ручья. По прямой это было 300-350 метров от прежнего лагеря. Были выставлены секреты в сторону Стай и на лежнёвке (деревянной дороге, по которой до войны транспортировался на лоша-дях лес к железной дороге Городок-Веречье).

Ранним утром, когда только начало всходить солнце, тишину леса нарушила сильная пуле-мётно-автоматная стрельба. Мы сразу определили, что стрельба идёт на месте бывшего нашего лагеря. А.П.Косов дал команду:

- Рота, к бою! Быстро приведённая в боевой порядок рота готова была принять бой. Разведка под командованием Д.Е.Ермаченко с двух сторон приближалась к месту боя. За разведчиками по-взводно двигались партизаны роты. Но через 4-5 минут стрельба вдруг прекратилась. Когда разведка подошла к месту, где мы располагались до прошедшей ночи, она обнаружила троих только что убитых партизан. Они лежали рядом. На груди каждого их них – большой лист бумаги с надписью «Так будет с каждым сталинским бандитом, кто не сдастся законным властям» на немецком и русском языках. Как видно, такие листы каратели заготовили заранее, надеясь на удачный исход своей операции. С трудом мы установили, что это были партизаны из нашей бригады: Орлов, Рыжков, Немков.

Как мы увидели по следам, ещё затемно немцы, силой около 100 человек, подошли к бывшему нашему лагерю и окружили его с трёх сторон. Когда стало светло, к месту расположения лагеря подошли эти партизаны. Подпустив их близко, фашисты приказали бросить оружие. Партизаны начали отстреливаться. Завязался жестокий бой, но силы были не равны. Наши товарищи погибли геройской смертью.

На этом же месте мы вырыли могилу, положили их рядом, закрыли тела еловыми лапками и после трёхкратного салюта засыпали землёй. На коротком митинге партизаны дали клятву отом-стить фашистским извергам за погибших товарищей.

Позже выяснилось, что привёл немцев к лагерю пойманный ими Шторнов. Под угрозой рас-стрела, спасая свою шкуру, он пошёл на такую подлость. Кроме этого он как начальник хозчасти указал на место нахождения наших складов с картошкой и зерном. Почти все они были разгромлены и разграблены. Случайно остался целым только один склад на 20 пудов зерна.

После войны Шторнов И.С. за предательство был осуждён сроком на 7 лет. Отбывая срок, он умер.

С гибелью Орлова, Рыжкова и Немкова пропала и летопись-история нашей бригады. Один из бывших «окруженцев», москвич, кандидат экономических наук Пётр Павлович Корнев, вместе с Орловым, с 1942 года до начала февральско-мартовской экспедиции вёл подробное описание всех боевых операциях нашего отряда и бригады в целом. Им помогали в этом деле начальники штабов и писари отрядов. К описанию прилагались карты-схемы, давались подробные характеристики партизан, отличившихся в боях. Вся эта документация к началу экспедиции едва вмещалась в вещевой мешок.

Комиссар бригада, не надеясь на удачный переход через линию фронта, приказал Орлову завернуть этот вещмешок в палатку и припрятать в надёжном месте. Где она спрятана, знали лишь находившиеся с ним Рыжков и Немков. Нам только известно, что они были в Ремнёвском и Поташенском лесу и, узнав, где находится наш отряд, шли к нам. Где-то и сейчас лежит в земле летопись 2-й Белорусской партизанской бригады.

После этого случая в течение апреля немцы ещё два раза пытались окружить и уничтожить нас. В одну из таких попыток, 15 апреля, мы их хорошо проучили.

Буквально за два часа до начала карательной операции через агентурных разведчиков нам стало известно, что немцы силой до 150 человек пойдут утром на наш лагерь. На опушке леса про-тив деревни Моисеевка рота наших партизан под руководством И.И.Мазо устроила засаду.

Наш наблюдатель, находившийся на густой ели, ещё за 800-900 метров заметил, что через деревню по дороге в сторону леса идут немцы. Впереди колонны, метрах в 100-150, идёт их разведка. Рота развернулась к бою. По флангам и в центре залегли пулемётчики Г.И.Грац, А.М.Матросов, Н.А.Прокопенко, А.П.Шалаев, А.Молоков. Когда разведка подошла к самому лесу и, возможно, заметив партизан, остановилась, Мазо дал команду левому пулемётчику и находившимся вблизи автоматчикам уничтожить её, а всем остальным – открыть огонь по немец-кой колонне.

Все пять разведчиков сразу же были уничтожены. Свалились, скошенные автоматным и пу-лемётным огнём, ещё более десяти фашистов.

Немцы развернулись к бою и залегли. Экономя патроны, партизаны били по ним короткими очередями. Каратели начали отползать за укрытие. Оттуда они открыли миномётный огонь по на-шим пулемётным точкам. Два наших пулемётчика, Н.А.Прокопенко и А.П.Шалаев, были смертель-но ранены.

Командир роты скомандовал укрыться за деревьями и стрелять только прицельным огнём. Бой длился около часа. Потеряв ещё несколько человек убитыми и ранеными, немцы в лес не по-шли, а отступили к деревне. Ушли в глубь леса и партизаны, унося с собой раненых товарищей. К большому сожалению, не придя в сознание, они вскоре умерли.

Спустя некоторое время, нам стало известно, что потери немцев составляли более 11 убитых и 20 раненых человек.

На небольшом холме недалеко от Грибульского мха, около дороги из Корнил на Стаи, с партизанскими почестями были похоронены патриоты Родины, наши боевые соратники Николай Прокопенко и Александр Шалаев.

После этого боя немцы сравнительно долго не совались в Стайский лес.

20 апреля наша группа, выросшая до 200 человек, отправилась в Щелбовский лес, в «Комсомольск-1», где была наша база, где хранились два ящика патронов к ППШ и пулемётам, 20 мин и 100 килограммов тола с бикфордовым шнуром и взрывателями. В Стайском лесу был оставлен только один взвод под командованием И.Ф.Поведёнка для проведения разведки. Шли ночью несколько изменённым маршрутом по сравнению с тем, которым выходила бригада из блокады. Днём идти было опасно: в деревнях Стаи и Веречье находились крупные гарнизоны немцев; на дороге Веречье-Стаи они часто делали засады.

Ужасную картину мы обнаружили в Щелбовском лесу и в его окрестностях. Все прилегаю-щие к этому лесу деревни (Селезни, Мямли, Горькаво, Низкие, Канаши, Козловичи, Загузье) немцы сожгли вместе с их жителями. Только в деревне Мямли в колхозном сарае каратели заживо сожгли около тысячи женщин, стариков и детей. Более 300 человек было сожжено в деревне Канаши..

Всего в Щелбовском и Веречском лесах за время карательной экспедиции погибло более 8 тысяч мирных жителей. Многих из числа трудоспособных фашисты угнали в немецкое рабство. Всех их немецкие каратели в своих списках после экспедиции отнесли к числу партизан.

Погибли в этих местах и наши воины, защищая свою Родину, её мирное население. Так на востоке, около пересечения лесных дорог Мямли-Половичи и Золотой борок- Заборочье, мы обна-ружили группу разведчиков Красной Армии, более 10 человек, погибших героической смертью в неравном бою с карателями. Израненные сосны и воронки от разрывов гранат и мин говорили об ожесточённом бою на этой высотке.

Похоронить всех нам было невозможно. В первую очередь хоронили погибших партизан и кадровых бойцов из спецгрупп, затем – детей, женщин, стариков, сколько могли.

Трупы своих солдат немцы убрали и «наградили» их белорусскими берёзовыми крестами. Только убитых ими захоронить было некому.

К концу апреля из оставшихся в тылу врага групп 2-ой Белорусской партизанской бригады было собрано в четыре отряда около 300 партизан. В начале мая из-за линии фронта к нам в Щел-бовский лес, в «Комсомольск-1», прибыло командование бригады в составе:

Барсуков Яков Никандрович – комбриг,

Сафронов Михаил Фёдорович – комиссар,

Тараченко Павел Дмитриевич – начальник штаба,

Раханов Андрей Егорович – заместитель комиссара бригады по комсомолу.

597 партизан нашей бригады, вышедших за линию фронта вместе с её командованием, были расформированы. М.И.Дьячков по указанию ЦК КП (б) Б и Белорусского штаба партизанского дви-жения в составе организационной группы из 10 человек в августе 1943 года был направлен в Бешенковичский район для создания новой бригады.

Приказом командира бригады были назначены командиры, комиссары и начальники штабов четырёх отрядов.

Так вторично, ровно через год, опять появилась 2-я белорусская партизанская бригада имени П.К.Пономаренко. Наш второй отряд по-прежнему назывался «Мститель». Командиром отряда был назначен А.Я.Барсуков, комиссаром – по-прежнему я, А.Л.Попов, начальником штаба – А.И.Головин.

Вместе с командованием отряда прибыла радистка с рацией и очень хорошая врач, Тамара Андреевна. Корнеева. За время пребывания в отряде она спасла жизнь многим партизанам. Тамара Андреевна была опытным хирургом и пользовалась заслуженным авторитетом среди бойцов. Ода-рённая замечательным голосом, она знала и прекрасно исполняла различные произведения – клас-сические, советские, народные. Особенно любили партизаны слушать в её исполнении «Чилиту».

В мае месяце на острове среди болота, недалеко от нашей базы, партизаны нашли кем-то брошенный во время экспедиции баян. Оказалось, что среди нас находится замечательный баянист, А.П.Косов, который прекрасно аккомпанировал. До войны он участвовал в ансамбле песни и пляски Красной Армии. Прослушав мелодию любой песни, он мог без нот точно исполнить её на баяне.

Т.А.Корнеева знала много новых военных песен и превосходно исполняла их под аккомпа-немент баяна. Они стали нашими любимыми песнями. Особенно любили мы «На солнечной поля-ночке», «Вечер на рейде», «В лесу прифронтовом», «Соловьи», «Моя любимая», «Не забывай». Эти песни поднимали настроение и боевой дух партизан. Но впоследствии случилось непредвиден-ное.

В радостный день соединения бригады с частями Красной Армии Т.А.Корнееву постигло большое несчастье. При выходе из леса по направлению к Мямлям один партизан сошёл с дороги и попал на мину. Татьяна Андреевна бросилась к нему, чтобы оказать помощь, и сама оказалась на немецкой противопехотной мине. Вместе с партизаном её направили в армейский полевой госпи-таль, где ей ампутировали обе ноги.

Всё это мы узнали 23 ноября, после соединения отряда с красноармейцами. Все партизаны очень сожалели о случившемся с Т.А.Корнеевой несчастьем.

БОРЬБА В УСЛОВИЯХ БЛОКАДЫ

Вторая партизанская бригада, как и соседние бригады, после февральско-мартовской экспе-диции оказалась в сложных условиях.

Немцы, ожидая наступления Красной Армии на Невель, Городок, Витебск почти во всех уцелевших деревнях, прилегающих к Веречскому, Щелбовскому и другим лесам, установили крупные гарнизоны. Штаб нашей бригады перебазировался в «Комсомольск-2» - район маяков, южнее которого была оборудована посадочная площадка для самолётов У-2.

Вскоре на самолётах в нашу бригаду было доставлено достаточное количество боепри-пасов и взрывчатки. Но с продовольствием положение было труднее. Для нашего отряда оно усу-губилось тем, что наши продовольственные склады за исключением одного, как уже говорилось, оказались захваченными немцами.

В условиях блокады тактика партизанской борьбы с врагом в значительной мере отличалась от тактики до февральско-мартовской экспедиции. Если в 1942 году, располагая достаточными си-лами и большим количеством боеприпасов, партизаны бригады, в том числе и наш отряд, часто нападали на тыловые гарнизоны врага, то в 1943 году мы в основном вели диверсионную борьбу: взрывали железнодорожные и шоссейные мосты, уничтожали связь, минировали дороги. О резуль-татах нашей деятельности мы докладывали по рации за линию фронта.

Получив необходимое количество взрывчатки, диверсионные группы отряда по 6-8 партизан выходили на боевые задания.

Так, 5 мая группа партизан во главе с А.П.Косовым, в состав которой входили А.С.Александров, А.Т.Маслов, А.В.Ковалёв и В.Г.Михайлов, миной натяжного действия с добавле-нием 20 килограммов тола на 22 километре железной дороги Городок-Веречье, недалеко от деревни Привальни, взорвали мотовоз. В вагоне находилось более 20 немцев, на платформах – мины и артиллерийские снаряды. Вагон с немцами взлетел в воздух, живых не осталось. По детонации взорвались снаряды и мины, находившиеся на платформе. Партизаны потерь не имели.

В эту же ночь группой партизан во главе с М.М.Пушковым на дороге Городок-Межа около деревни Фролово была поставлена противотанковая мина, на которой утром взорвалась грузовая машина с боеприпасами. На двух немцев и грузовую машину у противника стало меньше, боеприпасы не попали на фронт.

Ежедневные диверсии, которые проводил наш отряд «Мститель» и другие отряды бригады, вынудили немецкое командование прибегнуть к новой, майской карательной экспедиции.

УНИЧТОЖЕНИЕ ТАНКОВОЙ РАЗВЕДКИ

Чтобы узнать, где находятся партизаны, немцы начали вести усиленную разведку. Почти ежедневно два немецких танка из гарнизона «Дуброво» Веречского сельсовета , пройдя по мосту через реку Овсянка около озера Тиосто, начинали углубляться в лес всё дальше и дальше. Они уже стали доходить до Щелбовской мельницы и переходить ручей. Немцы искали партизан. Наконец, они их нашли. Встреча произошла.

Чтобы проучить вояк, партизаны бригадной разведки подрезали деревянные сваи моста. Около бывшей мельницы, где ещё раньше был взорван мост и сделан объезд, в узком его месте они поставили противотанковую мину, добавив к ней 22 килограмма тола. Метров за 150-200 от поставленной мины , около дороги, что идёт из Щелбова на Низкие, в стороне от которой нахо-дился наш отряд, бригадные разведчики сделали засаду.

Хорошо замаскированные, они с противотанковыми гранатами и пулемётами находились в траншее. В засаде участвовала и разведка нашего отряда, возглавляемая Д.Е.Ермоченко.

8 мая день обещал быть ясным. Со стороны озера по низине расстилалась редкая дымка ту-мана. Но это не мешало вести наблюдение на расстояние до 200-300 метров.

Рано утром, ещё только начало подниматься солнце и освещать верхушки деревьев на противоположной стороне низины, поросшей низким редким кустарником, со стороны реки по-слышался шум танков. С каждой минутой шум нарастал. Танки приближались к бывшей мельнице. И вот из леса выполз на высотку перед небольшой низиной один танк. В нём находился десант из 5-6 человек. Танк остановился. Вскоре появился и второй, на котором также находился десант. Как только подошёл второй танк, первый спустился вниз и медленно пошёл к объезду. Партизаны, находившиеся в засаде, с напряжением ожидали: попадёт танк на мину или придётся вступать в бой и с грозной техникой, и с немцами, находившимися в ней. Наконец танк взошёл на мину. Раздался громадной силы взрыв. Танк как игрушечный взлетел в воздух вместе с десантниками. Дым от взрыва быстро развеялся. Внизу валялись части танка и разорванные тела немцев. Второй танк быстро развернулся. Десантники оказались повёрнутыми в сторону партизанской засады. Партизаны открыли огонь из пулемётов. Танк на большой скорости помчался обратно через мост к гарнизону. Подрезанные сваи деревянного моста не выдержали, и грозная машина вместе с уцелевшими десантниками грохнулась в реку, глубина которой в этом месте была около трёх метров. Танк скрылся под водой. Там он и находился около шести месяцев. Партизаны сняли с него пулемёты, а сам танк в октябре, когда немцы отошли на вторую линию обороны, вытащили сапёры Красной Армии.

Так было уничтожено два танка с десантом. Со второго танка спаслись только несколько немцев из числа десантников и танкистов, которым удалось выплыть. Партизаны потерь не тиели.

РАЗОБЛАЧЕНИЕ ШПИОНОВ

Спустя три дня после уничтожения двух танков, в расположение нашего отряда явились два партизана. На мой вопрос «Откуда вы пришли?» один из них ответил:

- Недалеко от деревни Солодухи, в лесу около реки Ловать находится группа партизан. Нас послали в разведку. Командир нашей группы просил, чтобы мы принесли с собой взрывчатку и чтобы вместе с нами пришли связные от найденного нами отряда партизан.

– Какую диверсию собирается совершить ваша группа? – спросил я.

- Или поезд пустить под откос , или взорвать несколько машин на дороге Невель-Усвяты, - ответил партизан.

Не поверив в искренность этого заявления, мы с командиром решили одного из них оставить в лагере, установив за ним наблюдение, а с другим отправить разведку во главе с командиром Д.Е.Ермаченко. Разведка в тот же день вышла на выполнение задания.

Командиру разведки приказали: строго следить за партизаном; быть на чеку, поскольку вполне возможна ловушка; в любом случае, встретятся они с группой или нет, взрывчатку использовать по назначению.

От нашего лагеря до Солодух было примерно 30 километров. Предполагалось, что на выполнение задания потребуется около двух дней. Но в этот же день вечером возвратился в отряд один из разведчиков, В.Г.Михайлов.

- Что случилось? Почему возвратился? – спросил разведчика командир.

- На опушке Стайского леса мы сделали привал, - сказал Михайлов. – Закурили, стали на-блюдать за партизаном. Он отошёл за небольшую ель, как сказал, по естественным надобностям. Спустя несколько минут Ермаченко даёт команду «Пора трогаться!» и позвал партизана. Его за ёл-кой не оказалось. Наши попытки найти его не увенчались успехом. И только спустя 20-30 минут с другой стороне опушки леса вышел наш партизан и направился в деревню. В конце улицы и около дома в центре деревни стоят часовые, в охраняемом доме, видно, находится штаб. На вопрос часового у входа в деревню, а также и около штаба он что-то ответил, наверное, назвал пароль, и вошёл в помещение. Разведка пошла дальше, чтобы использовать по назначению взрывчатку, а меня командир отправил доложить о случившемся.

Оставленного в отряде партизана, за которым было установлено наблюдение, вызвали в штаб. На наш вопрос «С каким заданием явился в наш отряд?» партизан ничего не ответил, а только недоумённо пожал плечами. Но, увидев в штабе Михайлова, который уходил вместе с его товарищем, он очень испугался. Когда же ему сказали, что его напарник, догадавшись, что разведчики за ним наблюдают, попытался бежать в немецкий гарнизон «Стаи», но был задержан и во всём признался, наш «партизан» согласился сказать правду.

- Итак, какое вам дано задание? – повторил я вопрос.

- Мы должны, во-первых, узнать, где находятся партизаны и, во-вторых, если удастся, при-вести партизанского «языка». В том месте, где как мы сказали, находится группа наших партизан, будет засада немцев и полицейских, переодетых в партизанскую форму. Они должны схватить ва-ших связных вместе с взрывчаткой, - сказал он.

Расскажи подробно, как ты стал изменником Родины? – спросил я «партизана».

Вот что он рассказал:

- Мы – бывшие партизаны из бригады имени Кутузова - 3 марта, когда 2-я белорусская пар-тизанская бригада имени Пономаренко, а за ней и бригада имени Кутузова выходили за линию фронта, между гарнизонами «Чурилово» и «Узкое» немцы, заметив движение партизан, пулемётным огнём из вышедших на дорогу танков отсекли небольшую часть нашей колонны. В этом числе оказались и мы, партизаны спасались, кто как мог. Мы скрывались в небольших лесах и перелесках трое суток. Морозы были большие. Отморозив пальцы ног, мы решили зайти в одну деревню рядом с Дубокрайским озером. Название этой деревни не знаю. В этой деревне нас захватили немцы и привезли в Езерище. Когда ноги наши зажили, нам предложили: или Власовская армия , или лагерь для военнопленных. Пойти во Власовскую армию мы отказались. Тогда нас отправили в лагерь, который находился восточнее Невеля в каких-то бараках. В лагере от холода и голода многие пленные умирали. Продержали нас там около месяца. Потом еле живых опять привезли в Езерище и поместили в одной из комнат гостиницы. Две недели нас хорошо, по три раза в день, кормили. Еду поочерёдно приносили две красивых девушки. Потом нас поместили в разные комнаты. Эти же девушки приносили нам еду и оставались с нами на ночь. В таких условиях после лагеря мы прожили в Езерище ещё около трёх недель. После этого нас вызвали к коменданту, который предложил:

- Или, продолжая жить в созданных для вас условиях, выполните одно, только одно неболь-шое задание, или мы опять отправим вас в лагерь для военнопленных, туда, где вы уже были.

- Мы согласились выполнить задание, о котором я уже сказал, - продолжал «партизан». – Нас отправили в немецкий гарнизон «Стаи», попутно завезли и показали то место, куда мы должны по возможности привести связных от партизан.

- Почему вы не убежали из Езерища? – спросил я. – Ведь многие пленные, рискуя жизнью, уходят даже из лагеря, усиленно охраняемого немцами и ограждённого колючей проволокой? А в Езерище из гостиницы, когда уже стало тепло, уйти ничего не стоило и без особого риска.

- Нас строго предупредили, что за попытку бегства мы будем повешены как сталинские бан-диты, - сказал «партизан».

- Наконец, вы имели возможность, явившись к нам в отряд, сообщить командиру и мне, за-чем вас сюда направили, - сказал я. – Почему вы этого не сделали?

- Был у нас такой разговор, когда мы вас искали, но мой напарник с этим не согласился, - от-ветил «партизан».

Оставлять в отряде такого хлюпика, способного на предательство, в тех условиях было нельзя, тем более, что у нас уже был подобный случай, и мы получили хороший урок. Партизан В.А.Попелыго был задержан наблюдателем при попытке уйти из отряда. Мы поверили его клятвен-ным заверениям в том, что он раскаивается и что больше ничего подобного не случится, оставили в отряде. Спустя несколько дней, он ушёл к отцу в деревню Моисеевка, а потом вместе с ним отправился в немецкий гарнизон «Привальни».

Собрав отряд, мы доложили о намерении предателей. В один голос все партизаны крикнули:

- Изменника Родины расстрелять!

И мы его расстреляли.

В это же время семь партизан из 1-й бригады во главе с Виктором Фоминым, идя в разведку в деревню Заборок, встретили спецгруппу «бойцов» Красной Армии. Один из «бойцов» сказал, что их командир хочет встретиться с партизанами, и пригласил их зайти в дом. В доме оказалось около 15 «красноармейцев». У партизан стали спрашивать, где находится их бригада, как можно встре-титься с их командиром. Причём спрашивал один и тот же «боец». Партизаны поняли, что попали в ловушку и попытались бежать. Двое из них успели выскочить из дома и бросились через реку в лес. Один погиб, а второй ушёл. Задержанный нашими партизанами, находящимися на опушке леса, и доставленный в штаб отряда, этот партизан рассказал о случившемся. Остальные пять партизан были обезоружены и доставлены в гарнизон «Стаи».

Так немцам стало известно, что в Щелбовском лесу имеются значительные силы партизан. Наш отряд был переброшен ближе к деревне Дуброво, где находился немецкий гарнизон, и распо-ложился в лесу между дорогами Щелболво-Козловичи и Заборок-Козловичи. То, что ожидается экспедиция, стало очевидно.

МАЙСКАЯ КАРАТЕЛЬНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ

Началась очередная экспедиция 17 мая и продолжалась три дня. Первым принял удар наш отряд.

Рано утром одна часть немецких войск с пятью танками устроила засаду на дороге Заборок-Козловичи, чтобы не дать нам прорваться в Веречский лес. Другая часть, также с танками, уст-роила засаду на дороге Щелбово-Козловичи. Плотная немецкая цепь гнала нас на засады со стороны гарнизона «Дуброво» от реки Овсянка.

Зная, что танки в лес не пойдут, так как толстые сосны преодолеть они не смогут, мы создали видимость, что намереваемся прорваться в сторону Щелбово для соединения со штабом бригады, и завязали перестрелку с немецкой засадой на дороге Щелбово -Козловичи. Перестрелка длилась около 10-15 минут. Потом мы резко повернули в сторону озера Струново и, пройдя по лесу около двух километров, попали на вторую засаду на дороге Заборок-Козловичи. Отстреливаясь, мы отошли в гущу леса. Во время второй перестрелки разрывной пулей был ранен в ногу командир роты И.И,Мазо.

На одной ноге с помощью двух партизан он ещё мог передвигаться. Оставался только один шанс прорваться через немецкую цепь в сторону Деревни Заборок. Подойдя к болоту, поросшему мелким сосняком, мы решили осуществить прорыв. Здесь же была оказана первая помощь ранено-му. Пуля кость не задела, но рана оказалась большая. Роль врача в это время у нас выполнял парти-зан, имеющий специальность ветеринарного фельдшера, Антон Сергеевич Шлопак.

Родился он в 1916 году в Пуховичском районе Минской области. С 1940 года работал вете-ринаром в местечке Высочаны Лиозненского района. В ноябре 1941 года, скрываясь от полиции, которая преследовала его за связь с партизанами, он переехал в деревню Корнилы, на родину своей жены. 19 июля 1942 года он пришёл в отряд «Мститель», имея с собой значительный запас медика-ментов. Кроме своей основной работы по оказанию медицинской помощи партизанам А.С.Шлопак участвовал во многих боевых и диверсионных операциях.

Готовясь к прорыву немецкой цепи, мы к своему удивлению обнаружили, что она распалась. Услышав бой в стороне Щелбова, немцы левой части цепи, ещё не дойдя до озера, повернули туда, чтобы зайти нам в тыл, а спустя некоторое время, другая часть цепи, дойдя до озера и услышав бой со стороны Струнова, повернула направо, чтобы также зайти нам в тыл. Таким образом, на болоте перед озером в сторону Заборка оказалось свободное пространство шириной около 500 метров.

По болоту, через образовавшуюся брешь левее озера мы вышли в сторону Заборка и, не до-ходя до деревни, перешли дорогу Заборок-Козловичи. Затем спустились с горки в болото и, пройдя засаду между озёрами Медесно и Струново, вышли в Щелбовский лес. Здесь мы сделали привал на 3-4 часа. Партизаны К.П.Шереметьев и В.Ф.Лысенко под руководством А.С.Шлопака смастерили большие носилки, так как Иван Мазо, потеряв много крови, не мог больше двигаться. Нести раненого по лесу пришлось более 20 километров, преодолевая горы и овраги. Конечно, очень жаль, очень обидно, что убит Иван был уже в мирное время на охоте случайным выстрелом.

Между деревнями Привальни и Веречье уже ночью мы перешли вброд речку Овсянка и вы-шли в Стайский лес.

Экспедиция в Щелбовском лесу продолжалась ещё два дня.

ПАРТИЗАНСКАЯ МАТЬ

Перейдя из Щелбовского леса в Стайский, мы тем самым приблизились к коммуникациям врага и ещё больше усилили диверсионную борьбу на железных дорогах Городок-Невель и Городок-Веречье, на шоссейной дороге Городок-Межа, по которой немцы перевозили боеприпасы в свои фронтовые и прифронтовые гарнизоны.

Самолёты прилетали к нам регулярно, доставляя взрывчатку и боеприпасы. Их было доста-точно. Обратными рейсами мы отправляли раненых партизан. Но крайне тяжёлое положение сло-жилось у нас с продовольствием. Последние запасы зерна были съедены, а в деревнях искать по-мощь было уже трудно: почти все они были заняты немцами, да и у населения уже лишнего не бы-ло. Хлеб и картошку, их удавалось доставать местным партизанам, экономили и давали на день по 150-200 граммов. В основном, перешли на подножный корм: собирали щавель, в зерно добавляли головки клевера и другой травы. Значительным подспорьем были грибы говорушки, сыроежки и подберёзовики, они появились рано и в большом количестве.

Большую помощь нам оказывала Анна Савостеевна Калекина, которую в деревне звали «Ва-силиха». Василий, её муж, во время гражданской войны сражался в Красной Армии. Возвра-тившись после тяжёлого ранения домой, он вскоре умер

Василиха осталась с семью детьми, с двумя сыновьями и пятью дочерями. Старший сын Ро-ман был членом подпольной организации, а потом стал партизаном отряда «Мститель». Младший сын Фёдор работал до войны председателем колхоза «Победа». Как уже говорилось, с первых дней войны он ушёл в Красную Армию с истребительным батальоном и погиб в битве за Москву. Одна её дочь, Пелагея, работавшая до войны учительницей Моисеевской школы, была партизанкой нашего отряда, но погибла в одну из карательных экспедиций. Младшая дочь Александра, муж которой, бывший учитель Моисеевской школы Фёдор Николаевич Михеёнок, с 1939 года находился в Красной Армии, являлась агентурной разведчицей отряда. Три другие дочери также были связаны с партизанами.

Саму старушку Василиху, к началу войны ей исполнилось 70 лет, мы звали партизанской матерью. Наши агентурные разведчики, в том числе и её дочь и внучка, все ценные и нужные для партизан сведения передавали Анне Савостеевне, а она, уже хилая старушка, не вызывавшая подозрения, приносила их в «почтовый ящик». Им служил большой камень, находившийся в кустах недалеко от школы, рядом с которой жила «Василиха».

Кроме важных сведений она приносила и продукты, оставляя их под густой елью, росшей среди кустарника недалеко от «почтового ящика»

При реформировании отряда мы свою партизанскую мать, уважаемую Анну Савостеевну Калекину, включили в список партизан и представили к награде «Патизану Отечественной войны 1 степени».

Вскоре после войны она умерла. Хоронили мы Анну Савостеевну как партизанку.

ВСТРЕЧА С А.Е.РАХАНОВЫМ

Находясь в Стайском лесу, вблизи от коммуникаций врага, мы создали 11 диверсионных групп, которыми руководили А.П.Косов, И.И.Мазо, Н.Д.Ткачёв, А.С.Александров, А.Т.Маслов, М.М.Пушков, Д.Е.Ермоченко, И.Ф.Поведёнок, А.С.Шлопак, Г.П.Борисенко и В.Ф.Лысенко. В каж-дую группу входило по 5-7 человек. Взрывчатку из «Комсомольска-2» доставляла наша хозчасть.

Не было той ночи, чтобы 2-3 наших диверсионных группы не выходили на выполнение зада-ний в районы железных дорог Гродок-Невель и Городок-Веречье, а также шоссейных дорог Горо-док-Езерище, Невель-Усвяты, Городок-Межа. Регулировал движение групп и вёл учёт со-вершаемых диверсий начальник штаба А.И.Головин.

Наши партизаны взрывали мосты и рельсы, уничтожали связь, минировали дороги, на кото-рых ежедневно подрывались машины с живой силой и техника врага.

Немцам стало известно, что диверсии на их коммуникациях проводятся партизанами, бази-рующимися в Стайском лесу. Численность партизан они точно не знали. Стайский лес протяжённо-стью более 10 и шириною более 6 километров своим северным крылом соединялся с Ремнёвским лесом, а южным – с Веречским. Это лес смешанных пород, густой, имеющий много заболоченных участков, заросший валежником. Он был труднопроходимым, а для военной техники в летнее время – совершенно непроходимым. Лежневая дорога, начинавшаяся от железнодорожной ветки, углублялась в лес на 4 километра и заканчивалась в болоте, Единственная дорога-«зимник» была пригодна для езды на лошадях только в зимнее время. В этом лесу и располагался наш отряд, в трёх местах поротно. Штаб отряда находился с одной из рот на заросшей делянке около большого Грибульского мха.

Наша агентурная разведка из гарнизонов «Моисеевка», «Косюково» и «Корнилы» сообщила, что среди немцев и населения ходят слухи о том, что в Стайском лесу кроме партизан находится ещё и десант солдат и офицеров Красной Армии.

Через «почтовый ящик» мы получили сообщение, что немцы готовятся к очередной экспедиции по уничтожению партизан. За два-три дня до её начала мы с помощью наблюдателей, находившихся на опушке леса в густых больших елях, установили, что от деревни Борки до деревни Медведево на высотках, по линии протяжённостью около 8 километров, сооружаются миномётные и пулемётные точки. Стало ясно, что вскоре немцы начнут проводить активные боевые действия против нас. Но точную дату начала экспедиции мы не знали и не представляли, что она окажется большой.

19 июня в наш отряд из штаба бригады прибыл заместитель комиссара бригады по комсомо-лу, секретарь Меховского подпольного РК ЛКСМБ Андрей Егорович Раханов. Мы с ним были зна-комы ещё с начала 30-х годов.

Впервые мы познакомились весной 1933 года, будучи в президиуме общего комсомольского собрания Витебского педтехникума. Я оканчивал техникум, а он был студентом второго курса. В1935 году я снова встретился с А.Е.Рахановым на районной конференции учителей, он в это время работал директором Вышедской семилетней школы. Наши школы находились по соседству, в 6-7 километрах одна от другой. Не смотря на то, что А.Е.Раханов с рождения был лишён кисти левой руки, он отлично стрелял и плавал.

В начале войны, выполняя задание РК КП (б) Б по эвакуации вглубь страны материальных ценностей, он не успел выехать в советский тыл и остался на оккупированной территории, в Вы-шедках. Так же как и я в колхозах Веречского сельсовета, по заданию райкома партии он действовал в своём колхозе. Работая заведующим колхозным складом, Раханов раздал всё зерно колхозникам, не допустив тем самым его захват фашистами.

Как только ему стало известно о появлении в Меже разведки Красной Армии, одним из пер-вых, ещё в первой половине февраля 1942 года, он пришёл в Межу и стал партизаном. Здесь мы с ним снова встретились.

Напомню, что в мае 1942 года, когда юридически оформилась 2-я Белорусская партизанская бригада, его назначили заместителем комиссара бригады по комсомолу и секретарём Меховского подпольного РК ЛКСМБ.

Будучи требовательным к себе, показывая личный пример в политической работе и боевых делах, он был требовательным и к комсомольским работникам в отрядах.. В результате резко уси-лилась деятельность комсомольцев и в нашем отряде. Комсомольскую организацию у нас возглав-лял Пётр Степанович Батьков, 1922 года рождения, бывший ученик Меженской школы.

Во время февральско-мартовской экспедиции А.Е.Раханов вместе со штабом бригады вышел за линию фронта, где ему предлагали остаться на партийно-комсомольской работе, к этому времени он уже был членом ВКП (б). Но он отказался остаться в советском тылу и в мае 1943 года вместе с вновь назначенным командованием бригады вернулся в тыл врага, в знаменитый Щелбовский лес.

Находясь в нашем отряде, он по секрету мне сказал, что идёт в западные районы области по заданию Витебского подпольного обкома.

Вместе с Рахановым мы провели общее комсомольское собрание отряда, на котором он рас-сказал о последних событиях в стране, о положении на фронтах. Перед комсомольцами была по-ставлена главная задача: усилить удары по врагу, быть примером для молодёжи и разоблачать фа-шистскую пропаганду.

После собрания сразу три наших диверсионных группы под руководством А.С.Александрова, А.П.Косова и Д.Е.Ермоченко ушли на задание. Мы их предупредили, что в связи с угрозой экспедиции 20 или 21 июня наш отряд перейдёт на время в Щелбовскмй лес, в «Комсомольск-2». А.Е,Раханов должен был отправиться в свою командировку. Но в 4 часа утра 20 июня началась одна из самых страшных карательных экспедиций немецко-фашистских войск против отряда «Мститель».

Когда мы вышли из этой экспедиции, потеряв всего четырёх партизан, А.Е.Раханов восхи-щался моим знанием леса, спокойствием, хладнокровием и умелым маневрированием. Прощаясь назавтра со мной и партизанами отряда, он сказал, что день 20 июня 1943 года он никогда не забу-дет.

При нашей с ним встрече в марте 1944 года после освобождения Городокского района от фашистской оккупации, когда он по направлению Витебского обкома ЛКСМБ прибыл в Городок и начал работать секретарём районного комитета комсомола, а по совместительству - редактором районной газеты, мы часто вспоминали этот день.

Неоднократно мне приходилось встречаться с А.Е.Рахановым в Минске, где он учился в высшей партийной школе, а потом работал инструктором ЦК КП (б) Б, в последнее время - первым заместителем председателя Минского облисполкома. При встрече мы всегда вспоминали тяжёлые военные годы.

ЭКСПЕДИЦИЯ 20 ИЮНЯ

Погода 20 июня 1943 года выдалась на редкость хорошая. На небе – ни облачка, лес не ше-лохнётся. Тишину леса нарушали только птицы. Они войну не чувствовали, настроение у них со-хранялось прежнее, довоенное. На опушке раздавались трели соловья, птичье щебетание. На Гри-бульском мху курлыкали журавли. Почти рядом с нашим лагерем, сидя на верхушке большой ели, которая как великан среди лилипутов возвышалась над карликовыми сосенками, куковала кукушка. Уже проснувшиеся партизаны, наслаждаясь красотой природы, пребывали в относительно спокой-ном состоянии.

Вдруг прибегает, запыхавшись, П.А.Сыродой, который со своим напарником находился в дозоре, на опушке леса против деревни Корнилы, и говорит:

- На всех высотках Грибульского поля в 300-400 метрах от леса небольшими группами собираются немцы.

Спустя 5-10 минут, прибежали наблюдатели с других точек и доложили:

- В деревнях Моисеевка и Косюково много автомашин и средних танков. По улицам наблю-дается движение немцев, на высотках появились немецкие засады.

Всем нам стало ясно, что начинается экспедиция. Не прошло и получаса, как с противопо-ложной стороны леса по линии от Веречья до Максимовки послышались одиночные винтовочные выстрелы.

- Это начало экспедиции, - сказал командир взвода И.Ф.Поведёнок. – Немцы стреляют, что-бы поддерживать линию цепи.

- И гнать нас на засады, - дополнил политрук роты.

На полях от Борков до Медведева в оборудованных пулемётных и миномётных точках находились немцы; в деревнях Моисеевка и Косюково - танки на случай, если на каком-либо от-крытом месте завяжется бой с партизанами. Мы сразу прикинули, что, судя по длине цепи, количе-ству точек засады и резервам в деревнях, немцев должно быть не менее десяти тысяч.

Пока мы обдумывали план выхода из блокады, со стороны деревни Нивы послышалась пу-лемётно-автоматная стрельба. Командир отделения К.П.Шереметьев сказал:

- Немцы дошли до находящегося в секрете со своим напарником пулемётчика Самойлова. Это недалеко от Нив, около лесной тропинки Моисеевка-Нивы.

Стрельба длилась 10-15 минут, потом послышался взрыв гранаты, и стрельба затихла. Все мы подумали, что Самойлов погиб от гранаты, брошенной в него немцами. Но как потом выясни-лось, дело было не совсем так.

Стайский и Моисеевский леса хорошо знали кроме меня партизаны из окрестных деревень, особенно охотник И.Ф,Поведёнок. Но когда собрались все партизаны рот кроме ушедших на зада-ние, они в один голос сказали:

- Ты, товарищ Попов, хорошо знаешь лес и уже не раз выводил нас из блокады. Веди и на сей раз.

Мнение партизан поддержал и А.Е.Раханов.

К моменту начала экспедиции отряд находился на делянке, вырубленной 5-6 лет назад, и уже поросшей молодыми елями и кустарником. Делянка своим северным остриём врезалась в Грибульский мох. Среди молодых порослей возвышалось несколько больших елей, оставленных, видимо, как семенники. С трёх сторон делянку окаймлял густой смешанный лес. В южной части её пересекала Узнорская стега, которая шла через Горелый мох и деревню Стаи.

Мною был предложен такой план: ни в коем случае не выходить из леса на поле, на засады немцев, куда они нас гонят. Прорываться только навстречу цепи, сделав две-три петли, в урочище Шевнево.

Все командиры рот и взводов с моим планом согласились. Хорошо было то, что наш ране-ный, И.Мазо, уже мог ходить.

Автоматического оружия и боеприпасов у нас было достаточно. Наш отряд в это время на-считывал 120 партизан, имея 8 ручных пулемётов, около 80 автоматов, винтовки, гранаты. Тол, взрыватели и бикфордов шнур мы спрятали. Диверсионной группе М.М.Пушкова было приказано взять 12 противопехотных мин.

Цепь карателей двигалась медленно, мешал валежник и заболоченные участки.

Спустя примерно 40 минут после начала экспедиции, отряд двинулся навстречу цепи по Уз-норской стеге и, дойдя до «Лежнёвки», повернул к полю севернее Моисеевки. Шли так, чтобы хо-рошо была видна утоптанная партизанами дорога. Дошли до опушки леса и, пройдя полтора-два километра на юго-восток, параллельно полю, сделали небольшую петлю…

Последнюю петлю сделали напротив деревни Борки. На подходящих местах подрывники поставили все 12 мин.

Пока мы маневрировали, прошло 6-7 часов. За это время немецкая цепь продвинулась на 4-5 километров. Как и было намечено, прорывать цепь решили в урочище «Шевнево», рядом с «зимни-ком».

К этому времени произошло шесть взрывов. Начальник штаба А.И.Головин отметил:

- На шесть немцев стало меньше.

Чуть позже сработали и другие поставленные партизанами мины.

Пройдя через густые заросли к урочищу «Шевнево», остановились напротив небольшой по-лянки, которую пересекал «зимник».

- В этом месте будем прорываться, - в полголоса сказал я.

- По два пулемёта - на фланги, два – в центр и два – на прикрытие, - дал команду командир отряда. Начальник штаба быстро расставил пулемётчиков, сам остался с группой прикрытия.

Даю сигнал к прорыву. Мы с командиром – впереди, за нами развёрнутым строем, держа оружие наготове, двинулись партизаны отряда. Переходим полянку, «зимник». Двинулись дальше к лежневой дороге. Подойдя к ней, залегли. На дороге Борки-Веречье, правее нас на 250-300 метров, слышим голоса большой группы немцев. Несколько позади, левее нас, их собралось около ста, сквозь просветы леса они были хорошо видны.

После того, как мы убедились, что впереди нас немцев нет, начальник штаба по моему указанию даёт команду переползти через лежнёвку и повернуть оружие в противоположную сторону, в тыл немцам, на случай, если они нас заметят и бросят истребительные группы по на-шему следу.

Пролежав около лежнёвки 20-30 минут и убедившись, что немцы продолжают двигаться к опушке леса, но уже не цепью, а большими группами, я дал указание начальнику штаба поднять отряд и двигаться к урочищу «Лисьи норы».

Придя в указанное место, мы расположились на отдых. Экспедиция осталась позади. А.И.Головин проверил наличие партизан отряда и доложил, что нет пулемётчика В.А.Самойлова и более семи партизан.

Примерно около 17 часов слышим около Моисеевского поля автоматную стрельбу и взрывы гранат. Как позже стало известно, это два наших партизана, отколовшихся от отряда, И,Шкурат и И.Лукьяненко, пытались кустами и низинами между деревнями Моисеевка и Борки пройти в Зуев-ский лес. Но, заметив на высотках немцев, повернули назад. Только они вошли в лес – немцы их заметили и попытались взять живыми. Отстреливаясь, партизаны бросились в заросли, а в догоняв-ших их немцев метнули по две гранаты. Каратели остановились и, не надеясь уже взять их живыми, открыли беспорядочный огонь из автоматов. А Шкуратов и Лукьяненко, попав на наш след, благополучно прибыли в «Лисьи норы». Вскоре после них прибыли в отряд Н.Д.Ткачёв со своей женой. Они, как и ещё три партизана, С.Ф.Поведёнок, С.А.Тарасов и С.Пчелововдов, спрятались в густом лесу, в валежнике: кто под елью кто под корчами, а Пчеловодов залез на большую разве-систую ель. Ткачёву и его жене повезло: рядом с ними прошли немцы с овчаркой, никого не заметив. Овчарка взяла след трёх других партизан. Все они были пойманы, обезоружены и расстреляны карателями в деревне.

Недалеко от «Лисьих нор», где мы сделали привал, находился Лихой мох. На этом мху хо-рошо были видны следы карателей, по следам мы определили примерно их силы. Немцы шли цепью на расстоянии 2-3 метров один от другого. Через каждые 150-200 метров были утоптанные стеги. Это шли истребительные группы на случай прорыва партизан и, как немцы предполагали, бойцов Красой Армии.

Когда немцы дошли до наших петель и шесть из них подорвались на минах, цепь начала рваться. Каратели стали концентрироваться на тех участках леса, где были протоптаны стеги нашим отрядом.

Нами была послана разведка к Нивской тропинке, чтобы уточнить судьбу пулемётчика В.А.Самойлова. Разведка установила, что, заметив цепь карателей, Самойлов приказал своему на-парнику срочно доложить об этом в отряд. Прикрывая отход С.К.Ададурова, он бил по цепи, пока не расстрелял все три диска. Окруженный немцами, чтобы не попасть к ним живым, он лёг на свой пулемёт, притворившись мёртвым, а когда каратели подошли к нему вплотную, гранатой взорвал себя, свой неразлучный пулемёт и окруживших его немцев. Точных данных об уничтоженных им врагах установить не удалось.

Так погиб геройской смертью замечательный наш партизан, комсомолец Виктор Афанасье-вич Самойлов. За совершённый им подвиг командование отряда посмертно представило его к на-граде орденом Ленина.

В итоге экспедиции потери немцев составили не менее 15 человек убитыми и ранеными. Мы потеряли четверо партизан.

К вечеру в отряд явились посланные накануне диверсионные группы и доложили, что все поставленные ими мины с дополнительными зарядами тола «сработали». Взорвались две грузовые и одна легковая машины. В легковой машине ехало 4 немца. Грузовые машины везли боеприпасы из Городка к линии фронта. Боевой счёт отряда увеличился ещё на 8 фашистов.

Когда немцы вышли из леса и были сняты все засады, население деревень Корнилы, Косюково, Моисеевка пришло в ужас.

- От такой силы карателей, наверное, никто из партизан не уцелел, - рассуждали между собой старики и женщины. А жёны и дети партизан не могли сдержать слёз.

Но вскоре все узнали, что поймано и расстреляно только 3 партизана. О героической гибели В.А.Самойлова они ещё не знали.

К вечеру немцы со всем своим вооружением уехали к линии фронта. В деревнях остались только те, которые были там до экспедиции.

21 июня А.Е.Раханов с партизаном Величенко ушёл в Россонскую зону, а оттуда – в Ушач-скую и Лепельскую Наш отряд, оставив в Стайском лесу один взвод, ушёл в «Комсомольск-2», где располагался штаб бригады.

Мы с командиром отряда и начальником штаба явились в штаб для доклада командованию о карательной экспедиции. Там присутствовали командир 1-ой Белорусской партизанской бригады Я.З.Захаров, комиссар Ричард Шкредо и начальник штаба Макар Емельянов, с которым я учился вместе в Витебском педучилище. Здесь мы узнали, как на сторону партизан 1-ой бригады перешёл офицер немецкой армии.

Начиная с мая, немецкий самолёт «рама» , так партизаны называли двухфюзеляжный само-лёт-разведчик, не давал возможности совершать посадку на партизанском аэродроме нашему само-лёту У-2. Один наш самолёт был даже подбит, но лётчик всё же сумел посадить его и сам остался невредимым.

- В середине июня, - говорит комбриг Я.З Захаров, - в партизаны перешёл немецкий офицер И.Г.Лойда, который служил в Витебске, в подразделении, занимавшемся расшифровкой секретных радиопередач Красной Армии и партизанских бригад. Гитлеровцам удалось расшифровать код партизанских передач, они знали, когда и в какое время, в какой квадрат леса должен прилететь самолёт. Лойда рассказал, что необходимо сделать для безопасности наших самолётов. Чтобы скрыть переход к партизанам, на берегу Западной Двины он оставил комплект своей одежды, фото-графии и письма родным, а со вторым комплектом одежды он переплыл реку и ушёл к партизанам, в район Щелбовского леса, куда прилетал наш самолёт.

Спустя некоторое время, немецкого антифашиста переправили через линию фронта. Для партизанских радиопередач был дан новый код, и полёты «рамы» над Щелбовским лесом пре-кратились.

ИЮЛЬСКАЯ ДИВЕРСИОНАЯ БОРЬБА

В начале июля 1943 года развернулось величайшее сражение Отечественной войны – битва на Курской дуге. Немцы попытались взять реванш за поражение в Сталинградской битве. В это вре-мя все отряды бригады, за исключением четвёртого, находились в «Комсомольске-2». 15 июля, ко-гда Красная Армия, измотав врага и разгромив его лучшие танковые и авиационные соединения, перешла в решительное контрнаступление, был проведён пленум Меховского подпольного райкома партии. В нём участвовали командиры и комиссары отрядов, командиры рот, секретари партийных и комсомольских организаций всех партизанских отрядов.

С докладом о положении на фронте и о задачах партизан выступил комбриг Я.Н.Барсуков.

Постановление пленума требовало решительного усиления диверсионной борьбы на немец-ких коммуникациях для того, чтобы не дать возможность маневрировать вражеским войскам.

На следующий день мы с заместителем комиссара по комсомолу П.С.Батьковым провели отрядное комсомольское собрание, на котором обсудили и приняли конкретные мероприятия по выполнения принятого постановления. Каждой диверсионной группе были определены участки, назначено время проведения диверсий.

Пополнив свои запасы взрывчаткой и продовольствием – сухарями, доставленными самолё-том, - наши группы отправились на выполнение данных им заданий. Воодушевлённые успехами Красной Армии, партизаны уходили на это рискованное дело с большим желанием.

25 июля на дороге Городок-Веречье севернее Смоловки две группы, возглавляемые В.Ф.Лысенко и А.С. Александровым, взорвали мост через Овсянка и разбили толовыми шашками 20 рельс. Движение по железной дороге прекратилось на неделю.

Несмотря на усиленную охрану, 30 июля на железной дороге Городок-Езерище севернее станции Бычиха группы М.М.Пушкова и П.С.Батькова взорвали 30 рельс. Движение на этом участке прекратилось на сутки.

Особенно отличилась диверсионная группа, которую возглавлял командир взвода А.С.Александров. Вместе с командиром группа состояла из 6 партизан. Среди них: Леонид Русаков, Виктор Михайлов, Николай Позняков, проявившие особую находчивость и смелость. Первого августа на поставленных ими минах с дополнительными зарядами тола взорвалась грузовая машина с ехавшими на ней с переднего края на отдых двадцатью немцами. Взорвалась также и следовавшая позади неё легковая машина с генералом, его адъютантом и шофёром. Все ехавшие на машинах немцы были уничтожены. Произошло это на дороге Городок-Межа, недалеко от деревни Борисовка.

Вот что об этом сообщил в отряд наш агентурный разведчик Р.Козырев: «Я в это время пас коров со своим напарником недалеко от деревни. Вдруг раздался сильный взрыв на дороге. Это взлетела в воздух грузовая машина. Смотрим, позади идёт легковая машина. Не доходя до места взрыва, она свернула влево и наехала на вторую мину. Машина также взлетела в воздух. Вскоре из гарнизона деревни Борисовка на место взрыва прибыла санитарная машина с медперсоналом, что-бы оказать помощь раненым. Но помощь оказывать было некому. На дороге и на её обочине валя-лись изуродованные трупы немцев и генерала со свастикой СС. Труп генерала, награждённого же-лезными крестами, немецкое командование отправило самолётом в Германию. А все остальные получили берёзовыё крест в общей яме».

Спустя два дня после этой удачной диверсии на просёлочной дороге между прифронтовыми гарнизонами, находившимися в деревнях Комары и Ольгово Меженского сельсовета, на противо-танковой мине с дополнительным толовым зарядом подорвалась ещё одна легковая машина, в которой ехали четыре офицера, в том числе полковник. Результаты этой диверсии подтвердили разведчики отряда. Некоторые части тела фашистских вояк несколько дней висели на сучьях вековых сосен Комаровского леса.

Группа А.С.Александрова участвовала и в ряде других диверсий в том числе, в первой рельсовой войне. За все совершённые операции по представлению командования отряда он был награждён орденом «Красной Звезды».

А.С.Александров родился и вырос в деревне Долганы Меженского сельсовета. После окон-чания средней школы и курсов связистов до начала Отечественной войны он работал начальником Меженского отделения связи. Одним из первых, ещё в феврале 1942 года, вступил в партизаны, а до этого поддерживал связь с разведкой 4-ой ударной армии Калининского.фронта.

С мая 1942 года до начала февральско-мартовской экспедиции, будучи в партизанах, Алек-сандров возглавлял исполком Меженского сельского совета. Весной 1942 года с помощью партизан нашего отряда, который шефствовал над сельсоветом, была успешно проведена посевная кампания, а в августе и сентябре – собран урожай. Как в Меженском, так и в других сельских советах, контролируемых 2-ой Белорусской партизанской бригадой, Александров проводил большую агитационную работу. В результате все свои денежные средства население сдало в фонд победы, а после сбора урожая жители Меженского сельсовета не только помогли создать продовольственные партизанские базы, но и направили несколько обозов с продовольствием через Суражские «ворота» за линию фронта для бойцов Красной Армии.

Во время февральско-мартовской экспедиции его родители, пойманные карателями в лесу, были заживо сожжены вместе с другими партизанскими семьями в дерене Чёрные Поташенского сельсовета.

С ноября 1943 года после соединения отряда с Красной Армией А.С.Александров работал начальником Меховского районного узла связи.

ОПЕРАЦИЯ «РЕЛЬСОВАЯ ВОЙНА»

В августе 1943 года в штаб бригады были вызваны командиры, комиссары и начальники штабов всех отрядов, где нам было сказано о том, что Белорусский штаб партизанского движения и Витебский обком партии дали указание провести первую в Белоруссии рельсовую войну.

Операция назначалась в ночь с 3 на 4 августа. Каждому отряду был дан определённый уча-сток железной дороги, который при любых условиях должен быть выведен из строя. Все отряды должны были провести операцию одновременно.

Нашему отряду выделили участок от станции Бычиха до деревни Меховое протяжённость примерно 4 километра. В Бычихе, Меховом и Дрожаках находились крупные вражеские гарнизоны. Дорога охранялась. Мы уже знали, что через каждые 40-50 минут по железной дороге проходит охрана группами по 7-8 человек.

Перед командованием отряда стояла сложная задача: как в течение нескольких минут в дан-ных условиях перебить на стыках и посередине 300-400 рельс и взорвать железнодорожный мост.

Бикфордова шнура на каждую толовую шашку давалось не более 10 сантиметров. Шнур го-рит со скоростью 1 сантиметр в секунду. Не успеет партизан зажечь шнур второй шашки, как первая взорвётся, а это может привести к несчастным случаям: партизаны могут покалечить как самих себя, так и друг друга. При этом шнур зажигается спичкой, а это – десятки огней в ночное время.- их наверняка заметят немцы, а если и не заметят, то после первых же взрывов они примут контрмеры.

Мы с командиром и начальником штаба сразу после получения задания собрали всех коман-диров диверсионных групп и дали им задание обсудить возникшую проблему в группах и подумать, как лучше его выполнить. До выполнения задания оставался всего один день.

Спустя примерно 2 часа, в штаб отряда является командир роты А.П.Косов вместе с партизаном А.В.Ковалёвым и говорит:

- Партизан Ковалёв имеет заслуживающее внимания предложение.

- В чём суть этого предложения? – спрашивает начальник штаба.

- Пусть Ковалёв сам расскажет, а лучше всего – практически всё покажет, - говорит Косов.

И А,В,Ковалёв тут же продемонстрировал своё предложение.

Закурив самокрутку и держа в руке кусочек сухого парашютного троса длиной в 15 санти-метров, он прикоснулся им к огоньку папиросы. Трос соединялся с бикфордовым шнуром длиной 7 сантиметров. На соединении с ним насыпалось несколько кусочков пороха. С помощью лоскутка материи и нитки трос надёжно соединялся со шнуром. Как только Ковалёв «прикурил» трос, А.П.Косов говорит:

- Засекайте время и считайте минуты т секунды.

Парашютный трос начал медленно тлеть. Огня при этом видно не было. Когда это тление дошло до соединения с бикфордовым шнуром. порох воспламенился, и шнур загорелся. До мо-мента взрыва прошло 15 минут. Парашютный трос горит со скоростью 1 сантиметр в минуту.

- Сразу же были собраны партизаны всех 13 групп, перед которыми А.В.Ковалёв показал, как соединить трос со шнуром и ещё раз продемонстрировал весь процесс.

Каждая группа заготовила требуемое количество взрывателей, и на следующий день отряд направился на выполнение задания. До своего участка железной дороги предстояло пройти более 35 километров.

Зайдя в Стайский лес, мы забрали спрятанный там перед началом экспедиции тол, и пошли перелесками в Березинский лес. Выбрав момент, когда не было движения вражеских машин, в лесу, между деревнями Чёрные-Ремни, перешли дорогу Городок-Межа. Сделали привал, и в 10 часов ве-чера, когда уже стемнело, отправились к железной дороге. До шоссейной дороги шли по открытому месту: участок дороги от Быков до Дрожаков не охранялся, так как там кроме небольшого моста других сооружений не было. Шоссе перешли незамеченными.

До железной дороги оставалось пройти 200-300 метров. Укрытием для нас на этом участке служили небольшие кусты. К 12 часам ночи мы дошли почти до самой железной дороги и стали наблюдать. Каждая группа знала своих соседей и направление движения.

Примерно в 12.30, пропустив охрану, которая шла от Бычихи в сторону Мехового, помошник командира отряда и начальник штаба быстро расставили группы, одну часть – в сторону Бычихи, а другую – в сторону Мехового. В одно время партизаны начали ставить толовые шашки. Каждый подрывник, закурив незаметно самокрутку и, маскируя огонь, начал «прикуривать» парашютный трос и быстро ставить свои шашки на стыках и в середине рельс.

Операция длилась 10 минут. За это время одна из групп заминировала железнодорожный мост, а когда основная группа начала отходить, подожгла бикфордов шнур.

Когда отряд немного отошёл от железной дороги, раздался сильный взрыв заряда, постав-ленного на мосту. Отойдя до Клюшеввского кладбища, партизаны сделали небольшой привал, что-бы послушать «концерт». Спустя 4-5 минут после взрывов первых зарядов, фашисты из двух гарнизонов открыли миномётный огонь по этому месту, а взрывы продолжались. Мы с удовольствием слушали эту канонаду.

Обстреливая место взрывов, немцы сами дополняли разрушение железнодорожного по-лотна. Направо и налево от нас в сторону Городка и Езерища также слышалась подобная канонада.

Находясь на Клюшевском кладбище, мы с удовольствием наблюдали, как тёмная августов-ская ночь озарялась многочисленными вспышками и взрывами. Враг был ошеломлён. На железную дорогу от края до края по всей оккупированной врагом территории вышли десятки тысяч вооружённых партизан. Шла вошедшая в историю знаменитая рельсовая война – великое единовременное, небывалое в истории разрушение вражеских коммуникаций.

Удар был такой широкий, повсеместный и ошеломляющий, что немцы не знали, куда бро-ситься, что защищать. Из строя были выведены многие железнодорожные линии.

В итоге этой операции партизаны сорвали движение на железных дорогах оккупированной территории более чем на неделю. Была оказана неоценимая помощь Красной Армии в её летнем наступлении 1943 года.

ОПЕРАЦИЯ «СТАИ»

Двоюродные сёстры Надежда Ивановна и Елена Михеевна Лысенко, бывшие ученицы Моисеевской школы, являлись агентурными разведчицами отряда «Мститель».

Особенно активно действовала Надя. Как только начала развёртываться партизанская борьба в Городокском и Меховском районах, 10 февраля 1942 года, её родной дядя Г.Ф.Лысенко ушёл в наш отряд, а через несколько дней Надю постигло страшное горе. За связь с партизанами немцы арестовали её отца и повесили его в Городке на площади против тюрьмы. Долго население Городка и района помнило эту казнь.

Как обычно перед казнью партизан. фашисты согнали на площадь население города. До того, как из-под ног И.Ф.Лысенко выбили табуретку, он успел крикнуть:

- Прощайте, друзья! Бейте гадов! Фашисты будут уничтожены! Красная Армия уже недале-ко!

В этом же месяце, 27 марта, во время разгрома немецкого гарнизона «Лёхово», погиб и её дядя.

Надя, которой исполнилось только 14 лет, стала проситься в партизаны, но мы ей отказали, сказав, что она может бороться с врагом иным образом. Надя согласилась, и мы дали ей задание собирать нужные нам сведения и передавать своей бабушке, Анне Савостеевне, которая через «почтовый ящик» будет передавать их в партизанский отряд.

Опасаясь наступления Красной Армии на Витебском направлении, немцы в спешном поряд-ке стали строить две запасные линии обороны: одну – от Рудни вдоль реки Ловать, по западному берегу озера Медесно и дальше через лес к Западной Двине, вторую – от Березно вдоль реки Овсянка, восточнее Смоловки и также в сторону Западной Двины. На работу сгоняли всех молодых женщин и девушек. Одновременно с новой линией обороны немцы строили железную дорогу от Веречья до деревень Стаи, Нивы, а дальше - к прифронтовым гарнизонам. На строительстве дороги работали девушки со всех близлежащих деревень Городокского и Суражского районов. В лесу, недалеко от гарнизона «Стаи», работали и наши разведчицы, Надя и Лена. Чтобы работницы не разбежались, их охраняли немцы и «власовцы» из этого гарнизона.

Несколько дней пытался узнать у Нади «власовец» Виктор Фоменко, как встретиться с пар-тизанами. В «почтовом ящике» появилась записка: «Александр Леонтьевич, к вам в отряд хотят перейти власовцы из гарнизона Стаи. Что им ответить?».

Я передал через нашу партизанскую мать, чтобы 26 августа к 14.00 два представителя «вла-совцев» явились на Узнорскую стегу в конце лежнёвой дороги. Это было примерно в полутора-двух километрах от строящейся железной дороги.

Несколько раньше назначенного времени, заранее разведав окрестности места встречи, я с двумя партизанами прибыл на Узнорскую стегу. К двум часам явились и два «власовца». При нашей встрече я задал вопрос:

- Что вас заставляет перейти к партизанам, вы же добровольно перешли на сторону врага?

- Вы, может быть, слышали случай с группой партизан 1-ой Белорусской партизанской бри-гады, которых в первой половине мая в деревне Заборок схватили и обезоружили переодевшиеся в форму красноармейцев немцы?

- Такой случай мы знаем. Наш отряд находился в это время недалеко от этой деревни, - ска-зал я. – К нам попал один из партизан вашей группы, которому удалось убежать от немцев, выда-вавших себя за разведчиков Красной Армии.

Дальше Виктор Фоменко рассказал о том, как немцам удалось их схватить и обезоружить.

- А как вы оказались в немецкой армии, в гарнизоне «Стаи»? – спросил я у него.

- Из Заборка нас сразу под усиленной охраной отправили строить укрепления в деревни Зайково и Лялевщина, где мы работали до начала июля. Таких как мы собралось около сорока человек. Большинство из нас стремилось уйти к партизанам, но это не удавалось. Партизан близко не было, и нас усиленно охраняли немцы. В начале июня немецкий комендант предложил нам пойти во «власовскую» армию. Всех, кто откажется, сказал он, отправят в лагерь военнопленных или как сталинских бандитов расстреляют. Что такое лагерь для военнопленных мы знали. Знали мы и то, что в начале февральско-мартовской экспедиции батальон «власовцев», уничтожив немцев, с оружием в руках перешёл на сторону партизан. Поэтому большинство из нас согласилось вступить в эту армию. Так мы оказались в гарнизоне «Стаи».

- Какова численность гарнизона и сколько примерно там немцев? – спрашиваю я.

- Общая численность гарнизона около 150 человек, более половины составляют немцы. Весь командный состав – также немцы. В нашей подпольной группе – 20 человек, желающих перейти к партизанам. Складские помещения, где находится продовольствие и обмундирование, охраняются «власовцами». Боеприпасы находятся под охраной немцев.

- Наше предварительное условие, - говорю я, - уничтожить штаб и вынести продовольствие и обмундирование на опушку леса. Всё это вы обдумайте, а для окончательного решения вопроса встретимся через два дня на этом же месте.

Посылая связных в штаб бригады для согласования предстоящей операции, я передал, что ввязываться в бой по уничтожению гарнизона нецелесообразно, так как рядом, в Нивах, Налазках и Солодковичах, также находятся три крупных вражеских гарнизона. Мы силами своего отряда мо-жем прикрыть отход «власовцев» в лес.

Командование бригады с нашим планом согласилось.

Во время второй встречи операцию решили осуществить 29 августа в три часа ночи.

В указанное время рота наших партизан под командованием И.И.Мазо вышла на опушку ле-са к деревне Стаи. Один взвод роты с двумя пулемётами расположился в засаде на дороге Стаи-Нивы, чтобы в случае затяжного боя не допустить подхода подкрепления из гарнизона «Нивы». Два других взвода с пулемётами и ротными миномётами расположились по обе стороны дороги из Стай в лес, чтобы в случае необходимости прикрыть отход «власовцев» к лесу.

Первый рейс в лес «власовцы» совершили благополучно. Но когда они приступили к завер-шению операции, один часовой, П.Качанов, которого они считали своим, поднял тревогу. Завязался бой. Группа Виктора Фоменко всё же успела забросать штаб гранатами и начала отходить к лесу. Наши засады прикрыли их отход. Во время боя погибло пять человек из группы Фоменко, остальные ушли в лес.

Всех пришедших к нам в отряд 15 человек по просьбе их руководителя мы переправили в 1-ю Белорусскую партизанскую бригаду. Основную часть обмундирования и продовольствия, выне-сенного ими из гарнизона, оставили в своём отряде.

Гарнизон в деревне Стаи командование немецкой армии расформировало. Спустя несколько дней там появился новый гарнизон, состоящий исключительно из немцев.

В дальнейшем сёстры Лысенко продолжали передавать нам сведения о вражеских гарнизо-нах. Эти сведения армейская разведка переправляла за линию фронта.

В начале ноября Надя передала ценное для нас сообщение о том, что 6 ноября немцы го-товят карательную экспедицию.

После соединения с Красной Армией сёстры Надежда Ивановна и Елена Михеевна Лысенко, как и их бабушка, по представлению командования отряда были награждены медалью «Партизану отечественной войны».

ОПЕРАЦИЯ «ГРОМ»

Усиливая свою оборону на Городокско-Витебском направлении, немецкое командование пе-ребрасывало к линии фронта в сторону Усвят дополнительные силы и технику. В прифронтовых гарнизонах они стали создавать крупные склады боеприпасов. В конце августа 1943 года через на-шего юного агентурного разведчика, Радомира Козырева, нам стало известно, что в деревне Бори-совка, где он жил, сосредоточена крупная танковая часть: 350-400 немецких офицеров и солдат, 50-60 танков, много автомашин и другой техники.

Из всех домов население выгнали в бани и сараи, а сами немцы заняли их места. В центре деревни они расположили два крупных склада, один - с противотанковыми минами, предназначавшимися для создания минных полей, второй – со снарядами для танков. Оба склада были тщательно замаскированы от нашей авиации.

От Родиона мы узнали об охране гарнизона, о том, как лучше пробраться к складам, где безопаснее пройти минное поле, пролезть под колючую проволоку со звуковой сигнализацией. Мальчик сообщил нам, где стоят часовые, какова периодичность их сменяемости, в какое время ночи будет легче осуществить операцию по уничтожению складов.

Наши разведданные о крупной танковой части и складах в деревне Борисовка мы передали в штаб бригады, а оттуда по рации они были переданы командованию 4-й ударной армии и Белорус-скому партизанскому штабу.

Вскоре мы получили приказ командования 2-й Белорусской партизанской бригады взорвать созданные немцами склады. Диверсионная группа А.П.Косова начала готовить операцию «Гром».

Тёмной осенней ночью, 3 сентября, А.П.Косов, А.В.Ковалёв и К.С.Ададуров отправились на выполнение задания. В указанном нам юным разведчиком месте партизаны перешли минное поле, затем переползли через дорогу Городок-Межа, подползли к деревне и по небольшой канавке про-лезли под колючую проволоку, не нарушив сигнализации, подползли к складам.

Взрыватели с толовыми шашками А.В. Ковалёв, рационализатор этого дела, подготовил за-ранее, как и при проведении рельсовой войны: к бикфордову шнуру присоединил кусочек парашютного троса.

Осенний туман благоприятствовал партизанам. Осветительные ракеты, которые периодиче-ски бросали немцы, не имели желаемого для них эффекта. Косов и Ковалёв, маскируя друг друга, подкладывали взрывчатку, а Ададуров наблюдал за часовым, который маячил около штаба гарнизона. «Прикурив» трос от находившейся в рукаве папироски и замаскировав взрыватели в одном и другом складе, партизаны осторожно начали отходить. Обратным «рейсом» они поставили мины с дополнительными зарядами тола и «прикуренными» взрывателями под танк и грузовую автомашину.

До начала взрыва подрывники успели отползти за проволоку и перебраться через дорогу к опушке леса.

Вскоре почти одновременно раздалось два гигантской силы раскатистых взрыва. Земля в Борисовке и вокруг неё содрогнулась как при сильном землетрясении. Почти во всех домах из окон вылетели стёкла.

В штабе бригады, находившемся в Щелбовском лесу за 25 километров от Боисовки, эти взрывы были слышны как сильные раскаты грома в грозу. В нашем отряде, который находился в трёх километрах от гарнизона, отчётливо были видны гигантские столбы огня и дыма, сопровож-давшиеся мощным грохотом..

Спустя 1-2 минуты после взрывов складов последовали два других взрыва. Это взлетели в воздух танк и машина. Несколько тысяч мин, предназначенных немецким командованием для соз-дания минных полей, и такое же количество снарядов для танков были уничтожены.

За успешно проведённую операцию «Гром» командование отряда представило А.П.Косова, А.В.Ковалёва и С.К.Ададурова к награде боевыми орденами, а юного разведчика Р.С.Козырева - медалью «Партизану Отечественно войны 1-й степени». Всех их награды нашли уже после Дня Победы.

Юному разведчику к моменту начала операции «Гром» исполнилось всего 12 лет. Родился он в 1931 году в деревне Борисовка. До войны успел окончить только три класса и вступить в пионеры. Его отец, С.Д.Козырев, одним из первых ушёл в партизаны, где был адъютантом комбрига. 3 марта 1943 года со штабом бригады он вышел за линию фронта и ушёл в Красную Армию. В составе 47-й стрелковой дивизии он участвовал в прорыве немецкой обороны на Невельском направлении и в освобождении (в начале октября) города Невеля, а также западной части Городокского района. Погиб С.Д.Козырев в феврале 1944 года около деревни Березняки и был похоронен на братском кладбище в деревне Новые Войханы.

Ещё в июне 1942-го Радомир установил связь с командованием нашего отряда и стал аген-турным разведчиком. Особенно ценным для отряда он стал после февральско-мартовской экспеди-ции, когда немцы установили свои гарнизоны во всех деревнях прифронтовой зоны.

Летом 1943 года через «почтовый ящик», находившийся недалеко от того места, где Радомир пас коров, наш юный разведчик передавал командованию отряда ценные сведения о передвижении немцев по дороге Городок-Межа, а потом сообщал о результатах диверсий на этих дорогах.

В ночь проведения операции «Гром» Р.С.Козырев не спал. Вечером командный состав гарнизона собрался в клубе, смотрели кино, веселились. Продолжалось это почти до 23 часов. Спустя некоторое время после того, как они разошлись и улеглись спать, их склады, танк и машина взлетели в воздух. Поднялась тревога. Немцы оцепили деревню плотным кольцом и никого из неё не выпускали.

Как только рассвело, Радомир и его напарник пошли пасти коров за реку Песчанка, но нем-цы их задержали и отправили обратно в деревню. Всё население они собрали в один двор, где учи-нили допросы и выявление партизанских семей.

Несколько позже мы узнали, что выявленные партизанские семьи деревни Борисовка в коли-честве 21 человека немцы арестовали. В их числе был и наш юный партизан Радик (так мы его на-зывали). Всех их отправили в Городок. Мы считали, что Р.Козырев погиб. Но он, пройдя сквозь му-ки и лишения, чудом остался жив.

Арестованных немцы поместили в тюрьму, а через несколько дней провели сортировку за-ключённых, около 200 человек. Некоторых отправили в Витебский концлагерь, значительную часть, наиболее работоспособных, - в Германию, а всех Борисовских и ещё около 20 узников погнали в Воробьёвы горы, куда обычно отправляли на расстрел. Когда они прибыли на окраину Городка, поступила команда остановить колонну. Фашисты отобрали жителей Борисовки и опять загнали в тюрьму.

Утром следующего дня всех заключённых товарным поездом отправили в Невельский район, в деревню Ерошки, рыть окопы. В начале октября Красная Армия, наступая на город Невель, освободила всех узников, в том числе и Р.Козырева с матерью. Символично то, что в освобождении своих сына и жены принимал участие С.Д.Козырев.

В 1946 году после окончания шести классов Р.С.Козырев поступил в Рижское ремесленное училище, где получил специальность электрослесаря 5-го разряда. В 1951-55 годах он проходил военную службу. Служил во флоте, на подводной лодке, после чего был уволен в запас старшиной 2-й статьи в должности командира отделения электриков-подводников. В 1952 году, во время прохождения службы, Р.С.Козырев получил свою боевую награду, медаль «Партизану Отечественной войны». Долгое время, свыше 20 лет, он работал в Рижском научно-исследовательском институте радиоизотопного приборостроения радиомонтажником 8-го разряда, пользовался почётом и уважением среди сотрудников этого института.

РАЗГРОМ ГАРИЗОНА «ДУБРОВО»

После проведения операции «гром» наш отряд ушёл в Щелбовский лес, в «Комсомольск-2». В это же время по приказу командования бригады туда прибыли и другие отряды. Командование приняло решение разгромить гарнизон «Дуброво», который находился рядом со Щелбовским лесом на левом берегу реки Овсянка, недалеко от озера Тиосто.

В сентябре немецкое командование приняло решение усилить этот гарнизон, численность его достигла 100 солдат и офицеров.

Первому отряду, который находился при штабе бригады, начальник штаба Тараченко Павел Дмитриевич дал задание провести детальную разведку гарнизона и узнать: численность и вооруже-ние, в каком доме находится штаб, где размещены оборонительные сооружения, пулемётные и ми-номётные точки, в каких местах находятся часовые. Штаб бригады и все отряды перебазировались в «Комсомольск-!», ближе к гарнизону «Дуброво».

Разгром гарнизона командование бригады решило осуществить ночью, 12 сентября 1943 го-да.

По разработанному начальником штаба плану главный удар должны были наносить 3-й, 4-й отряды и рота нашего отряда «Мститель», усиленная пулемётными расчётами другой роты и мино-мётным взводом. Удар намечалось нанести со стороны небольшого леса, отделяющего Дуброво от Заналютика, и со стороны деревни Село. Командный пункт и резерв в составе первого отряда расположился на опушке леса, в 300 метрах от гарнизона.

В этой операции по плану командования бригады я вместе с партизанами первой роты вы-полнял вспомогательную роль. До начала наступления на гарнизон главных сил бригады мы двумя группами должны были выйти на дороги Веречье-Заналютик-Дуброво и Коробы-Село-Дуброво, чтобы заминировать их, и в случае переброски подкрепления из гарнизонов «Веречье» и «Коробы» задержать немцев, не допустить их выхода в тыл наступающих на «Дуброво» партизан.

Наступление началось в три часа ночи. В центре наступала первая рота отряда «Мститель» под командованием А.П.Косова, усиленная пулемётами второй роты и миномётным взводом. Правее – 4-й отряд, а левее - 3-й отряд.

Снять часовых и ворваться в гарнизон незамеченными не удалось. Заметив партизан примерно за 100-150 метров от крайних домов, немцы открыли сильный пулемётный огонь. Партизаны залегли. Но промедление грозило срывом операции. Немцы начали беспрерывно освещать поле ракетами. Однако дымка тумана, тянувшегося со стороны реки Овсянка и озера Тиосто, в некоторой степени помогала бойцам: осветительные ракеты не давали гитлеровцам желаемого результата. Их пулемётный огонь вёлся беспорядочно. Тем не менее, оставаться и далее прижатыми к земле было нельзя: застигнутые врасплох немцы могли привести свои силы в порядок и нанести контрудар.

В этот критический момент И.И.Мазо поднялся во весь рост со своим неразлучным пулемё-том и прокричал:

- Ура! За мной, товарищи! Бейте гадов!

Иван бросился вперёд, стреляя на ходу из пулемёта. За ним поднялись все партизаны и огневой лавиной с криками «Ура!» рванулись вперёд с трёх направлений, стреляя на ходу из пулемётов и автоматов. Немцы, которые находились в траншеях, не выдержали такого напора партизан и в панике бросились убегать.

Партизаны ворвались в деревню. И только на улице, когда начал падать из рук пулемёт, Мазо заметил, что ранен в руку. Его пулемёт подхватил политрук роты Н.Д.Ткачёв и начал пулемётным огнём косить убегающих гитлеровцев. Партизаны добежали до центра деревни, где находился штаб гарнизона. Офицеры, не успевшие выбежать на улицу, начали стрелять из дома. Первым к штабу подбежал Ткачёв. Он бросил в окно две гранаты Ф-1, и стрельба прекратилась. В итоге короткого боя гарнизон был разгромлен. Уцелевшие немцы в панике убежали в лес, оставив на улице, в домах и в огородах около 30 человек убитыми.

Погрузив на 12 немецких подвод трофеи (боеприпасы, оружие, продукты) и взорвав то, что нельзя было увезти, партизаны отправились в «Комсомольск-1». Был дан сигнал и нашим группам сняться с засад и отходить. Не успели мы дойти до моста через реку Овсянка, как на дороге Веречье-Заналютик раздались один за другим два мощных взрыва. Спустя несколько дней мы узнали, что это на наших минах с дополнительными зарядами тола подорвались танк и машина с живой силой, спешившие на помощь гарнизону «Дуброво» из Веречья.

После нашей операции немецкое командование значительно усилило гарнизон «Дуброво» живой силой и военной техникой. Но немцы в этом гарнизоне продержались недолго. В начале ок-тября Красная Армия перешла в наступление на Невельском направлении, разгромила фронтовые гарнизоны врага на первой линии обороны и продвинулась вперёд по фронту ближе к Городку и Витебску на 10-15 километров. Немцы на этом направлении в спешном порядке отошли на вторую линию своей обороны, не успев сжечь Дуброво, Село, Заборок и другие деревни, что они обычно делали при своём отступлении.

Помимо И.И.Мазо в этом коротком, но успешном бою особо отличился Н.Д.Ткачёв. Коман-дование отряда представило его к награде орденом Красной Звезды.

Родился Н.Д.Ткачёв 19 декабря 1914 года в деревне Звяги Меженского сельсовета. Трудовую деятельность начал с 1933 года, работал учителем 1-4 классов Моисеевской школы. В 1939 году он был призван в Красную Армию. Проходя воинскую службу в г. Минске, в мае 1941 года, Н.Д.Ткачёв был принят в члены ВКП (б). В этом городе и застала его война.

После захвата Минска немцами воинская часть, в которой он служил, отступала с боями че-рез Борисов и Оршу до Оржицы, Полтавской области, где 17 октября 1941-го попала в окружение. Основные силы части из окружения вышли, но артдивизион, прикрывавший выход части, в нём и находился Н.Д.Ткачёв, оказался отрезанным от основных сил. Попытка выйти из окружения не увенчалась успехом. 20 октября после неравного жестокого боя оставшиеся в живых бойцы попали в плен.

Пленных под усиленным конвоем гнали в город Ромны Полтавской области. По дороге Тка-чёву удалось бежать. На следующий день в небольшом лесу он встретил двух лётчиков и медсестру. Вчетвером они ещё раз попытались пройти на соединение с Красной Армией. Но фронт отдалялся на восток, и попытка не удалась. Партизан в этой местности не было. Прожив несколько дней в одной украинской семье, Ткачёв решил пробираться в Белоруссию, поближе к родным местам. Обходя Гомель, он нарвался на немцев и опять оказался в плену. Лагерь для военнопленных находился в Гомеле под открытым небом. Холод и голод ежедневно уносили из жизни десятки военнопленных. Спустя несколько дней всех русских и белорусов, которые ещё могли стоять на ногах, погрузили в товарные вагоны, закрыли их на замки и повезли на Запад..

Когда стемнело, и поезд на одном из подъёмов замедлил ход, Ткачёв и ещё несколько плен-ных выпрыгнули через окно. Это было недалеко от города Жлобина. Придя в себя от ушиба, он медленно и осторожно, обходя города Рогачёв, Могилёв, Оршу, Витебск и Городок, пробираясь перелесками и лесами, в конце ноября пришёл в деревню Косюково, на родину своей жены, где жил её отец, Мазо Иван Павлович. На дороге, ведущей к дому, он встретил свою тёщу, которая его не узнала. Когда Ткачёв вошёл в дом, где в то время находился и я со своей женой, его первое время также никто не мог узнать: он был худой, обросший волосами, одежда вся изорвана.

- Здравствуйте, добрые люди, может, дадите чего перекусить, я совсем голодный, и пустите переночевать, - произнёс Ткачёв ослабленным голосом.

И здесь Люба закричала:

- Это же Коля Ткачёв!

И только после этого на его лице появилась едва заметная улыбка. Все, кто находился в доме, бросились обнимать и целовать Николая, поздравляя его с возвращением.

- Если не хотите набраться вшей, близко ко мне не подходите, - предупредил он, отдаляясь от нас.

Нашего друга сразу же переодели, а всю его одежду вынесли на огород и сожгли на костре. С помощью ножниц и бритвы его быстро привели в нормальный вид, и он стал похож на прежнего учителя Ткачёва.

За это время тесть и тёща Николая накрыли на стол, и за обедом он поведал нам свою исто-рию.

- В общей сложности я прошёл из места окружения более тысячи километров, - сказал он в заключении своего рассказа.

Вечером, находясь во второй половине дома, мы рассказали ему о положении на фронтах, совместно послушали по радию свежую сводку. На следующий день Николай Ткачёв отправился на свою родину, в деревню Звяги, где находилась его жена, А.И.Мазо-Ткачёва.

К началу апреля 1942 года Н.Д.Ткачёв, собравшись к этому времени с силами, ушёл в партизаны, где был назначен политруком отряда «Мститель». Впоследствии он активно участвовал во всех боевых операциях. После соединения партизан с Красной Армией и освобождения района от немецко-фашистских захватчиков, с декабря 1943 по 1947 год, Ткачёв работал заведующим оргинструкторским отделом Меховского РК КП (б) Б. В 1047-49 годах он учился в Минской партийной школе. С 1949 по 1975 год работал директором Веречской, Первомайской, а затем Вар-ховской школ. За заслуги перед Родиной Н.Д.Ткачёв был награждён боевым орденом и девятью медалями.

Преждевременная смерть 19 февраля 1983 года вырвала из жизни Н.Д.Ткачёва, ветерана войны и труда.

Рана И.Мазо оказалась не очень тяжёлой. Бригадный врач Т.Д.Корнеева быстро оказала ему квалифицированную медицинскую помощь, и через десять дней Иван опять стал в стой.

Поведаю немного и о нём.

К началу войны И.И.Мазо исполнилось 20 лет. Накануне он только успел окончить среднюю школу. Как хороший гармонист он часто общался с молодёжью, всегда имея при себе полученные нами сводки совинформбюро. Своих друзей. а через них и всех молодых людей, приходивших на сельские вечеринки, он знакомил таким образом с положением на фронтах. Особенно ждали они сообщения от Ивана после того, как Красная Армия разгромила немцев под Москвой и перешла в контрнаступление. Сводки, как правило, переписывала Люба, моя жена.

В начале марта 1942 года, когда в подполье оставаться стало опасно, поскольку сосед застал однажды Ивана за слушанием радио, он с группой молодёжи ушёл в партизаны.

Как уже говорилось, в нашем отряде И.Мазо был пулемётчиком, а затем командиром роты. В совершенстве овладев ручным пулемётом, будучи Ворошиловсим стрелком, он бил фашистов, как правило, без промаха. Иван обладал удивительной физической силой, был спортсменом-разрядником. Он один носил свой пулемёт и три запасных диска с патронами. Если в бою требовалось прикрыть отряд, И.Мазо всегда успешно выполнял эту задачу. Неоднократно проявляя себя в боях с лучшей стороны, он завоевал заслуженный авторитет среди партизан и командного состава.

После соединения отряда с Красной Армией и его расформирования И.И.Мазо ушёл на фронт и продолжал борьбу с фашистами до Дня Победы.

За отличное выполнение боевых операций, как в партизанском отряде, так и в рядах Красной Армии, И.И.Мазо был награждён тремя орденами и многими медалями.

После Отечественной войны он работал на разных ответственных должностях и везде ус-пешно справлялся с порученной ему работой, проявляя дисциплинированность и трудолюбие.

В начале ноября 1964 года жизнь И.И.Мазо трагически оборвалась.

ТРЕТИЙ ПЕРИОД ДЛЯ ОТРЯДА «МСТИТЕЛЬ»

Разгромив немецкий гарнизон в Дуброво, 2-ая Белорусская партизанская бригада готовилась к встрече с Красной Армией. Разрабатывался план нанесения удара по немецким войскам с тыла в то время, когда Красная Армия перейдёт в наступление на Городок. Все отряды кроме четвёртого были приведены в боевую готовность (четвёртый отряд сразу после Дубровской операции ушёл в Зуевский лес).

Но случилось непредвиденное. Мы знали, что немцы в спешном порядке готовят вторую линию обороны. Однако не предполагали, что они так быстро займут её. Это случилось уже 25 сентября, причём оборона была весьма уплотнённой. Продолжал враг упорно держать и первую линию. Таким образом, наша бригада оказалась между двумя линиями обороны.

В конце сентября в «Комсомольск-2», где в это время находилась бригада имени Пономаренко, явилась армейская разведка в количестве 15 бойцов во главе с капитаном Беком.

Меня вызвали в штаб бригады.

- По вашему приказанию комиссар отряда «Мститель» Попов явился, - доложил я комбригу Я.Н.Барсукову.

- Есть к тебе просьба выполнить очень важное задание, - сказал комбриг. – Прибывшая к нам в бригаду разведка Красной Армии должна выйти в Стайский лес. Несколько раз их пытались провести через вторую линию немецкой обороны партизаны бригады имени Кутузова, но все попытки кончились неудачно. Ты хорошо знаешь лес, имеешь опыт выхода из блокады, поэтому мы с комиссаром бригады Сафроновым остановились на твоей кандидатуре. Задача очень важная и опасная, придётся действовать рядом с фронтовыми гарнизонами врага, между двумя линиями обороны.

Я согласился выполнить это задание.

- Оставь при штабе группу партизан в 10-15 человек для связи, - сказал комбриг, - а всех остальных забирай в Стайский лес, там вы найдёте первую роту своего отряда, которая вышла туда ещё до занятия немцами второй линии обороны. Там вы и будете продолжать борьбу до соединения с Красной Армией.

Попрощавшись с комбригом, комиссаром и начальником штаба бригады, мы с армейской разведкой и партизанами отряда отправились в поход.

Вторая линия обороны немецкой армии проходила по правому берегу реки Ловать до Ме-женской гряды, дальше по гряде западнее Солодкович между деревнями Веретеи и Павлючково к озеру Медесно. От этого озера она шла по реке Кудинка, западнее озёр Мелкое и Струново к дороге Веречье-Козловичи и дальше - восточнее деревень Козловичи и Канаши к Западной Двине.

Я предложил план перехода немецкой обороны через болото и реку Кудинка, которая протекала по этому болоту.

Примерно к семи часам вечера мы пришли на стык озёр Струново и Мелкое. Переправившись на западный берег озера, расположив бойцов и партизан в сосновом лесу у подножья горы, мы с капитаном Беком пошли в разведку, чтобы пока стемнеет, выбрать более безопасное место перехода. Шли по узкой тропинке, соблюдая осторожность. Не доходя примерно 100 метров до реки Кудинка, мы чуть не столкнулись с группой немцев, которые шли нам навстречу. Однако мы успели скрыться за две небольшие рядом растущие ели. Семеро немцев прошли метров 60 в сторону озера Струново, где отдыхали бойцы и партизаны, затем повернули назад, видимо побоялись идти дальше вглубь леса.

Из двух автоматов, имея к тому же гранаты, можно было бы легко их уничтожить, но нам нельзя было себя обнаруживать: впереди, в 150 метрах, находилась линия обороны.

Выждав несколько минут после того, как немцы прошли, мы свернули направо от тропинки и подошли к болоту, поросшему травой и камышом, стали изучать оборону врага.

Траншеи проходили по горке западнее небольшой речки Кудинка, через каждые 200 метров были построены блиндажи для пулемётных точек. Перед траншеями находилась вырубленная полоса леса.

Место перехода выбрали через болото, в 400-500 метрах севернее озера Мелкое.

Когда совсем стемнело, примерно в 11 часов вечера, пошли переходить линию обороны. По мху шли свободно, речку перешли вброд, она была неглубокой, подошли к горке, по которой проходила оборона, остановились. Подали команду бойцам и партизанам приготовиться к бою, назад не отходить, идти только вперёд. Послушали, понаблюдали, и, соблюдая осторожность и строжайшую тишину, двумя колоннами стали подниматься в гору. Я шёл впереди партизан, рядом со мной, впереди бойцов, - командир разведки.

Прошли 40-50 метров, появились траншеи, но в них никого не было. Справа и слева в блиндажах был слышен разговор немцев. Проволочные заграждения к этому времени немцы ещё не ус-пели сделать. Перешли траншеи, прибавили шаг и быстро углубились в гущу леса. До Узнорской стеги и Горелого мха, где мы должны были остановиться, предстояло пройти 8-9 километров по густому лесу, заросшему валежником.

Ещё не начало светать, когда мы пришли к месту стоянки и расположились на отдых.

На следующий день разведка нашла первую роту. Отряд, за исключением связных, оставшихся при штабе бригады, собрался в одном месте. Начался третий, самый трудный этап боевой деятельности отряда.

Вечером радист принял сводку совинформбюро, в которой говорилось об успешном наступ-лении Красной Армии: на многих участках юго-западного фронта войска подходили к Днепру; был освобождён Смоленск, началось освобождение Белоруссии.

Радостные сводки, которые радист принимал каждый день, воодушевляли партизан, звали их к ещё более активной борьбе за освобождение истерзанной оккупантами многострадальной земли Белоруссии.

Перед нашим отрядом и армейской разведкой были поставлены задачи: установить ежедневное наблюдение за движением немецких войск по дорогам Городок-Межа, Городок-Невель, а также по железным дорогам Городок-Веречье и Грородок-Езерище; установить расположение огневых точек врага, складов с боеприпасами, определить места концентрации танков и нанести всё это на карту.

Разделив партизан отряда и бойцов армейской разведки на пять групп и вооружив их картами, мы дали каждой группе конкретное задание.

Группа М.М.Пушкова для выполнения задания разведать движение немцев по шоссейной дороге Горордок-Межа и поставить на ней две-три мины ушла на три дня. Все остальные группы уходили на задание утром и возвращались вечером. После докладов руководителей групп командир армейской разведки капитан Бек суммировал все данные, огневые точки наносил на карту, и в установленное время радист всё это передавал за линию фронта, в разведотдел 4-й ударной армии.

В первые дни, до 7 октября, всё шло по плану, без особых приключений. Но после того, как советские войска прорвали немецкую оборону на Невельском направлении, освободили Невель, северо-восточную часть Меховского, западную часть Городокского района и Россонский район, над левым флангом немецких войск нависла угроза. В октябре все немецкие войска снялись с первой линии обороны, которую они держали два года, и отошли на вторую линию. В результате этого штаб нашей бригады, первый и третий отряды и связные отряда «Мститель», а также почти полностью бригада имени Кутузова и некоторые отряды 1-й Белорусской партизанской бригады соединились с Красной Армией.

Положение нашего отряда и находившейся с нами армейской разведки резко осложнилось.

Укрепляя свою оборону, немцы по всей линии поставили двухрядное проволочное заграждение со звуковой сигнализацией. Мы, находясь рядом с этой линией, были окружены крупными немецкими гарнизонами. Позади нас, по реке Овсянка, западнее Вышедских озёр, восточнее Смоловки гитлеровцы спешно начали строить третью линию своей обороны. На восточных опушках Стайского и Нивского лесов они установили артиллерийские и миномётные батареи.

Армейская разведка получила приказ установить точные координаты этих батарей, а также пунктов концентрации немецких танков и другой техники. Все эти данные с помощью партизан разведка наносила на карты и передавала по рации.

В результате немецкие батареи и места скопления техники подвергались бомбовым ударам нашей авиации, а массированный артиллерийский обстрел батарей врага батареями Красной Армии координировался по рации разведчиками.

С помощью своих пеленгаторов немцы стали охотиться за нашей рацией. После каждой пе-редачи сведений за линию фронта нам приходилось менять место расположения. Каждую неделю немцы силою до 1000 солдат окружали и прочёсывали те участки леса, где им удавалось запеленговать нашу рацию.

Пока не было снега, мы свободно маневрировали, но когда он появился, наше положение стало ещё более тяжёлым. Первый снег выпал ночью 6 ноября, а утром началась очередная экспедиция. На сей раз спасло нас то, что, предвидя её, мы ещё вечером после передачи по рации нужных данных из северной части леса перешли в южную, на опушку, к Моисеевскому полю, и расположились между «зимником» и Узнорвской стегой.

Рано утром немцы крупными колоннами со стороны Корнил и Моисеевки двинулись в лес, дошли по лесным дорогам до Горелого и Грибульского мха, развернулись и цепью пошли в сторону Максимовки, прочёсывая северную и северо-восточную части Стайского леса, где им удавалось неоднократно засекать нашу рацию. На дороге между деревнями Максимовка и Медведево они расположили засады.

Отряд и армейская разведка остались на месте, на опушке леса, приготовившись к бою. Нас немцы не замечали. Два местных партизана, Глухонемой Михаил Никитич и Калекина Педагея Ва-сильевна, в это время оказались в районе облавы. Они стали уходить вглубь леса, идя всё время впереди цепи. Затем партизаны вышли на дорогу западнее Максимовки и пытались перейти через неё в Ремнёвский лес, однако попали на вражескую засаду и погибли.

После этой экспедиции командир армейской разведки по согласованию со своим командованием решил перейти в Зуевский лес, на шесть километров западнее Стайского. По его просьбе раз-ведка нашего отряда во главе с Д.Е.Ермоченко и А.С.Шлопаком провела их в этот лес и находилась там вместе с ними до соединения с Красной Армией, ещё месяц. Собранного продовольствия, которое было сброшено с самолёта У-2, им как раз хватило на это время.

Нам оставаться в Стайском лесу дальше стало невозможно: продукты питания закончились, достать их в деревнях не было возможности, наша партизанская мать приносить их, как раньше, в почтовый ящик по снегу уже не могла. Закончились у нас и боеприпасы. Почувствовав это, немцы стали охотиться за нами почти каждый день. Скрывать свои следы на снегу стало очень трудно.

10 ноября на совещании командного состава мы приняли решение попытаться выйти за ли-нию фронта на соединение с Красной Армией. Группа партизан в количестве 12 бойцов во главе с А.П.Косовым и А.В.Ковалёвым была послана в разведку, в сторону Межи и Долганов, где находи-лись наши войска. Когда они дошли до немецкой линии обороны, гитлеровцы их обнаружили и пу-лемётным огнём из ДОТа и блиндажей отсекли отход назад. Они подползли к траншеям, забрали там немецкие гранаты, накинули на проволоку верхнюю одежду и перебрались в нейтральную зону. Через два дня нам стало известно, что, потеряв в коротком бою троих человек, группа А.П.Косова всё же соединилась с Красной Армией, в деревне Карасёво Меженского сельсовета.

В это время на освобождённой территории Меженского района уже действовал РК КП (б) Б во главе с первым секретарём К.Ф.Волковым. Один из членов группы партизан отряда «Мститель», соединившейся с Красной Армией, А.С.Александров, был поставлен райкомом партии на должность начальника районного отделения связи, а остальные – направлены в армию, продолжать борьбу с фашистскими захватчиками. Двое партизан, А.В.Ковалёв и С.К. Ададуров, были зачислены миномётчиками в танковую бригаду.

А мы, находясь в Моисеевском лесу недалеко от крупного гарнизона немецких войск, в ночь с 17 на 18 марта услышали сильную артиллерийскую стрельбу со стороны Городка.

- Это началось наступление Красной Армии на Городок, сказал командир отряда.

- Возможно, это наши войска высадили крупный десант недалеко от Городка, а немцы пытаются его ликвидировать, - не согласился с командиром начальник штаба.

Были и другие предположения, но никто так и не определил, что это была за стрельба, а она продолжалась более часа.

РАССКАЗ КОМАНДИРА

Только после освобождения Городка стало известно, что это была разведка боем 24-й танковой бригады, в которой в качестве десантников уже служили два бывших партизана отряда «Мститель» - А.В.Ковалёв и С.К.Ададуров. Подробности этой разведки нам рассказал командир второго миномётного взвода Николай Григорьевич Матвеев:

«Поздно вечером 17 ноября меня вызвал командир танковой бригады и сказал:

- Вам, товарищ Матвеев, со своим взводом и танкистами придётся идти в разведку боем.

После приказа комбрига личный состав моего взвода расположился на трёх танках. Вместе с нами были ещё два местных партизана, хорошо знавшие дорогу и город Городок, важный узел обороны немцев на Витебском направлении.

Миновав деревню Озерки, небольшой лес на взгорьях, наши таки ворвались в деревню Вол-ково. Включив фары, мы проехали шлагбаум и очутились в городе. Наши танки мчались на большой скорости, десантники-миномётчики вели огонь из автоматов и карабинов, уничтожая немецких часовых и патрули.

На главной улице (Пролетарской) наш танк остановился. Возле домов было обнаружено большое скопление вражеских автомобилей и другой техники.

- Вот будет работёнка, - сказал танкист – есть что «поутюжить».

- Вперёд! Открыть огонь из пушек и пулемётов! – подал он команду.

Наш танк мчался по дороге к центру города, ведя огонь, два других танка – ближе к домам, уничтожая технику и живую силу врага. В ночной сутолоке был слышен лязг гусениц, хруст раздавленных машин, пушек и штабных автобусов, крики и стоны обезумевших в страхе фашистов. Из-за поворота показались три немецких средних танка, но близкая дистанция не позволяла нам вести огонь из пушек. Танк, в котором кроме меня находились другие бойцы-миномётчики взвода, пошёл на таран. Немецкий танк с повреждённой гусеницей остановился, два других повернули назад. Послышался тревожный сигнал сирены.

- Боевая задача нами выполнена, - доложили мы в штабе бригады.

- Возвращаться обратно, - последовал приказ комбрига.

Но наш первый танк, не заметив поворот, промчался в сторону Витебска. При выезде из Городка он был подбит вражеским снарядом. Танкисты и десантники сражались до последнего патро-на и геройски погибли в неравном бою, уничтожив десятки фашистов.

При выезде из деревни Волково оставшиеся два наших танка подверглись перекрёстному огню немецких батарей. Шедший впереди с боем прорвался и возвратился в свою часть. Наш, следовавший за ним, попав в полосу обстрела, загорелся от вражеского снаряда. С помощью брезента мы затушили пламя, но вторым попаданием был повреждён мотор. От наседающих фашистов тан-кисты отстреливались, вытащив пулемёт из танка. Мы, сидевшие на танке, вели огонь из автоматов. Я был ранен.

Вначале я почувствовал боль в правой ноге, потом – в левой. Мой ординарец, сидевший рядом, что-то вскрикнул и упал с танка. Через несколько секунд я ощутил жгучую боль в левом боку и под мышкой правой руки. Вдруг – ранение в голову. Осколок снаряда, пробив мою каску, засел в голове. Кровью залило всё моё лицо.

Немцы с опаской приближались к нам.

- Рус, сдавайся! – кричали они.

В ответ послышалась пулемётная очередь наших танкистов. Я бросил гранату в сторону немцев и упал с танка. Мои товарищи, отстреливаясь, стали отходить по канаве, чтобы избежать окружения. Я пополз за ними, но от потери крови силы покидали меня. В темноте я потерял товарищей из виду. Немного передохнув, преодолевая боль, я продолжал отползать по канаве. Потом, при приближении немцев, свернул в сторону и пополз возле кустов по склону горы, делая вынужденные остановки…

Перед рассветом выпал снег и замёл мои окровавленные следы. Недалеко от себя слышу немецкую речь: солдаты роют траншеи вдоль озера. Я лежал под кустом не шевелясь, чтобы не при-влечь внимание немцев. День прошёл в тревожном, томительном состоянии. С наступлением ночи стало подмораживать. Как мне согреть израненные ноги? – думал я.

Под кустом в песчаном грунте вырыл логовище, заставил ветками сосны, разулся. Портянки подложил под себя. Ноги обернул жилетом, полушубок одел на плечи и укрылся плащ-палаткой. Немного согрелся, но заснуть не пришлось.

Утром следующего дня вижу возле себя свой пистолет с тремя патронами, гранату «лимон-ку», под кустом - моя пробитая каска. Сняв с головы простреленную и окровавленную шапку, я ощутил на голове большую шишку. Лицо моё стянулось от запекшейся крови. На левом боку – большая опухоль. Усилились жар и головокружение, хотелось пить. Ночью пополз к озеру, несколько раз зачерпнул воду ладонью, жадно напился, захотелось есть…

Так прошло пять мучительных суток. Следующей ночью я вырыл руками ямку под кустом и спрятал туда свою полевую сумку с документами и наградами. Решил пробраться в город.

Позёмкой завывает ветер. Осторожно шагаю вдоль берега озера. Опухоль в левом боку от застрявшей пули мешает при ходьбе. Вдруг слышу какой-то разговор. Падаю в снег. С затаённым дыханием прислушиваюсь. Оказалось, это два немца проверяют линию связи. Снимаю с себя плащ-палатку, чтобы не демаскировала меня, и бросаюсь под куст. Меня не заметили.

Проходя через ручей, впадающий в озеро, я поскользнулся на перекладине и зачерпнул воду в кирзовые сапоги. Онемели ноги. Что делать? Не замерзать же у озера. Иду дальше. Осторожно добрался до маленькой хаты на окраине города. Оглянулся, с трудом отомкнул большой замок в сенях своим пистолетным шомполом. Замок на двери в хату открыть не удалось. Ощупью становлюсь на стол в сенях, залезаю на чердак в самый дальний угол, прислушиваюсь…

С наступлением рассвета увидел на чердаке разную домашнюю рухлядь: старые бочки, кадушки, табуретки, горшки, одежду, обувь, паклю. Смотрю в щели деревянной крыши. С одной сто-роны, на взгорке возле дороги, вижу: дымится немецкая кухня, к которой выстроилась большая очередь немцев за завтраком. При виде того, как они получают пищу в свои котелки, у меня потекла слюна. Страшно захотелось есть.

К вечеру из старой одежды и пакли смастерил себе «лежбище», более комфортабельное, чем у озера. Кое-чем забаррикадировался.

В случае вынужденного боя, думал я, застрелю двух немцев, зажгу паклю и последнюю пу-лю пущу в себя; труп мой пусть сгорит и не достанется проклятым немцам.

Сильный голод вынудил меня отправиться на поиски пищи. К счастью, я обнаружил в при-стройке к чердаку большой ящик с капустой. С жадностью съел половину большого кочана. После этого у меня началась тошнота.

Позже я нашёл в сенцах, под столом, в маленькой кадке, немного квашеной капусты, а рядом – кормовую свеклу, чему очень обрадовался. Постепенно свой голод я утолил. Свою нижнюю рубашку я разорвал и перевязал раны.

На четвёртый день к хате подъехала подвода. Очевидно хозяин, подумал я.

- Кто же мог открыть дверь? Наверное. Была наша разведка, - тихо проговорил хозяин.

Открыв хату, он затопил печь, а потом начал выгребать картошку из подвала и в мешках таскать на подводу.

Я решил спуститься с чердака и поговорить с хозяином.

Без полушубка, в офицерской форме, с пистолетом и гранатой за поясом, без разрешения я вошёл в избу. Моё обросшее рыжей щетиной, с запёкшейся кровью, лицо напугало хозяина. У него из рук вылетело ведро, и картошка посыпалась по полу.

- Хозяин, спасай меня, - сказал я каким-то диким, не своим голосом.

- Как же я тебя буду спасать? Кто ты такой? – недоуменно смотрел на меня мужчина.

Я кратко рассказал ему о себе.

- А как Ваша фамилия? – спросил я.

- Афанасьев Степан Дмитриевич, - промолвил он и добавил:

- Ты опять залезай на чердак, а то ведь кругом полно немцев, - а я сварю бульбы.

На чердаке с сомнением ждал хозяина. Долго тянулись минуты.

Поданную мне на тарелке картошку я съел с жадностью. Вторую тарелку с горячей картошкой я «уничтожать» не стал – оставил про запас.

После этого хозяин подал мне простыню для перевязки ран, большой глиняный кувшин с во-дой, снабдил куревом (листьями табака, спичками, бумагой). Он сообщил мне кое-какие новости и пообещал приехать через несколько дней, привезти хлеба. С моего согласия запер на замок дверь сенцев и уехал…

Большого труда мне стоило дождаться второй встречи с хозяином.

- Живой, товарищ Матвеев? – спросил он, когда приехал.

- Живой, - приглушённым голосом ответил я.

- Подкормись хлебом, - сказал он и подал мне большую крестьянскую булку хлеба.

- Большое спасибо, - промолвил я и с жадностью начал есть душистый деревенский хлеб, пытаясь насытить свой изголодавшийся желудок.

- Наверное, наша встреча последняя, - сказал хозяин, - немцы собираются отступать, а всё гражданское население – эвакуировать.

Со слезами на глазах мы расстались. Я опять залез на чердак. Вечером усилился мороз, но я, укутавшись, как мог, постарался заснуть.

Утром следующего дня к хате внезапно подошли немецкий офицер и два автоматчика. Немцы потрогали замок, что-то проговорили и ушли. Я вздохнул с облегчением, убрал свой пистолет и гранату, вытер пот со лба.

Спустя несколько дней, я стал готовиться к побегу, чтобы перебраться к своим по льду став-шего за это время озера.

Замаскировав воротник полушубка и шапку, сшил рукавицы и чулки из кроличьей шкуры. В одну из благоприятных ночей, когда шёл снег и дул ветер, слез с чердака, выбил пинком две доски в сенцах, очутился на воле и пошёл к озеру.

Прошёл по льду 50-70 метров и провалился в студёную воду. С большим трудом выбрался на берег. Полушубок мой промок, ноги потеряли чувствительность…

Коченея от холода, я дополз до отдалённого домика на лугу вблизи озера и постучал в дверь.

- Хозяин, открой, - сказал я и удивился своему голосу, не узнавая его.

Через несколько минут открылась дверь, и меня впустили в дом.

Передо мной стоял хозяин дома – мужчина небольшого роста, в кальсонах, босиком, с коз-линой бородкой и родинкой на носу.

- Немцы у вас есть? – спросил я вполголоса.

- Нет, - ответил хозяин.

Он вместе с хозяйкой и ещё одной женщиной, оказавшейся медичкой, оказал мне необходимую помощь. С меня сняли сапоги, отмочили в корыте с холодной водой мои обмороженные ноги, долго растирали их спиртом. Потом одели меня в сухое бельё, обули в старые подшитые валенки и дали надеть рваный пиджак. Моё обмундирование спрятали в подполье.

Наевшись хлеба с горячим чаем, я рассказал им, кто я такой и как попал к ним. Хозяина звали Учухлебов Александр Александрович. Я остался у них на несколько дней. Когда из города при-ходили немцы, прятался в подполье и оставался там.

Так прожил я в доме А.А.Учухлебова 15 суток, в течение которых меня не только кормили и лечили, но в случае опасности и укрывали от немцев.

Возобновив наступление, Красная Армия 23 декабря 1943 года освободила Городок. Я по-благодарил своих спасителей, вышел в город, разыскал свою воинскую часть, 24-ю танковую бригаду, рассказал командиру всё о случившемся.

Меня считали уже погибшим и отослали «похоронку» матери. Потом мне вручили орден «Красной звезды», присвоили звание старшего лейтенанта и поручили сформировать миномётную роту.

Незабываемое, тяжёлое, 34-х дневное пребывание в тылу врага оставило неизгладимый след в моей памяти и на моём теле. В 26 лет я стал седым, большая пуля и несколько осколков и сейчас находятся во мне».

Так закончил свой рассказ Н,Г.Матвеев. Наши партизаны А.В.Ковалёв и С,К.Ададуров про-должали служить в миномётной роте, командиром которой был Матвеев до Дня Победы.

ВЫХОД ЗА ЛИНИЮ ФРОНТА

21 января примерно в четыре часа дня немецкая разведка обнаружила расположение нашего лагеря. Находились мы в это время напротив Моисеевского кладбища, недалеко от «зимника» Оставаться в этом лесу стало опасно. Все партизаны стали говорить: «Веди нас, комиссар, за линию фронта, в противном случае немцы завтра же нас окружат и уничтожат».

Мы с командиром приняли решение прейти в Веречский лес восточнее деревни Привальни и попытаться перейти линию фронта около реки Кудинка, против озера Мелкое.

Как только стемнело, перешли железную и автомобильную дороги в урочище «Танцы» и подошли к реке Овсянка.

Реку пришлось переходить вброд, в одежде, так как тонкий лёд проламывался, а для сооружения переправы не было времени. Вошли в густой еловый лес, разожгли два больших костра, обсушились.

Удивляет то, что никто из партизан не заболел, хотя почти до самой шеи мы находились в ледяной воде, и потребовалось время, чтобы разложить костры.

До линии немецкой обороны оставалось пройти 6-7 километров. Первые километры шли быстро. Дойдя до маленького безымянного озера, откуда берёт своё начало река Кудинка, сделали привал. Оставалось пройти ещё два километра. Снег хрустел под ногами. Шли по правому возвышенному берегу реки в один след, шли предельно осторожно, соблюдая строжайшую тиши-ну.

К дороге Веречье-Козловичи, по которой проходила оборона немцев, подошли примерно к полуночи. От ДЗОТа, находившегося на горке правее нас, шли траншеи – ходы сообщения с ДЗО-Том. Впереди траншей проходили проволочные заграждения в два ряда, соединявшиеся вверху. На заграждениях были навешаны пустые банки для звуковой сигнализации. Понаблюдав за оборой 20-25 минут, мы убедились, что немцы находятся только в ДЗОТах: в них виднелись огни, слышался разговор на немецком языке.

Я, И.И.Мазо и И.Ф.Поведёнок бесшумно переползли дорогу и траншеи, подползли к проволоке. Мои товарищи осторожно подлезли под проволоку и, лёжа на спине, приподняли один её ряд руками, другой – ногами. Образовались ворота шириной около метра.

Всем остальным партизанам я дал рукой сигнал переползать. В первую очередь пропускали женщин, в том числе И.Ф.Калекину с ребёнком, а потом – мужчин. Двухлетний ребёнок, как будто понимая опасность, молчал будто спящий. Когда женщины проползли, за ними прополз и я, чтобы указать, куда идти дальше.

Своей жене, Л.М.Поповой указал направление и сказал, что как только они перейдут вырубленную полосу и войдут в густой лес, с правой стороны озера, оставаться там и ждать.

Вырубленную полосу леса все прошли в один след, очень осторожно, так как немцы часто ставили мины натяжного действия.

Процесс перехода немецкой линии обороны длился недолго. Когда партизаны собрались у озера, я сказал

- Опасность позади, можно покурить.

Не успели мы закурить, как немцы стали бросать осветительные ракеты и с левого ДЗОТа открыли пулемётный огонь. Их беспорядочная стрельба трассирующими пулями продолжалась около пяти минут.

После короткого отдыха взяли курс на озеро Мелынец, к тому месту, где мы выходили из блокады в февральско-мартовскую карательную экспедицию. Нам предстояло ещё пройти нейтральную зону, а она в Щелбовском лесу была довольно широкая, около четырёх километров. Нужно было пройти секреты и оборону своих войск.

Пройдя примерно два километра, перейдя дорогу Щелбово-Козловичи, мы заметили теле-фонный провод, поэтому дальше шли более осторожно. Вышли к озеру Мелынец, перешли дорогу Козловичи-Низкие и пришли в «Комсомольск-1». Сделав небольшой привал, пошли прямым путём через болото в «Комсомольск-2», где у нас была зарыта в землю бочка зерна.

Пока находились в состоянии напряжения, никто из партизан про еду не думал. Но как толь-ко пришли в лагерь, откуда выходили с армейской разведкой за вторую линию обороны, все заговорили про еду – более двух суток никто ничего не ел, голод давал о себе знать.

Разложив костры, быстро открыли зерно и начали варить ржаную кашу. Одновременно приготовились топить сохранившуюся партизанскую баню.

После Стайского леса, где мы фактически были в блокаде, постоянно меняя местоположение, в «Комсомольске-2» мы чувствовали себя как в раю. Не предвидя опасность, начальник штаба даже не дал команду выставить часовых.

Вдруг из-за небольшой горки, охватив нас полукольцом, появилась группа автоматчиков в количестве около 60 бойцов.

Командир группы во весь голос приказал:

- Бросайте оружие! Старший ко мне!

Все партизаны закричали:

- Ура! Это же бойцы Красной Армии!.

Я подошёл к командиру, показал ему свой партбилет и предъявил удостоверение, подписан-ное командиром и комиссаром бригады, заверенное партизанской печатью.

Убедившись в том, что мы действительно партизаны, командир скомандовал своему отряду:

-Вольно!

Бойцы и партизаны перемешались, начали поздравлять друг друга с радостной встречей. Через несколько минут все курящие партизаны с жадностью курили «самокрутки» из настоящей советской махорки, которой угостили их бойцы Красной Армии.

Я в это время продолжал разговор с командиром: подробно рассказал ему про нашу совместную деятельность с армейской разведкой, где она в настоящее время и почему мы вынуждены, рискуя жизнью, выходить из тыла врага на соединение с Красной Армией.

Он, в свою очередь, рассказал мне о том, что несколько дней назад группа немцев прошла нейтральную полосу, зашла в наш тыл и поставила на дорогах несколько противотанковых мин, на которых подорвались одна машина и повозка. Три человека погибло.

Перехода партизан в этом месте армейцы не ожидали, поэтому командир дивизии дал приказ находящимся в секретах бойцам стрелять без предупреждения в тех, кто пойдёт ночью со стороны врага.

- Ваше счастье, - сказал капитан, - что наш секрет, находящийся около дороги, что идёт со стороны Щелбово на Козловичи, пропустил вас незамеченными. Иначе вы могли бы понести потери от своих. Только утром мы заметили ваши следы в наш тыл. Вот по этим следам мы вас и нашли. Когда мы прошли вашу первую базу, как вы её называете «Комсомольск-1», стали сомневаться, что это след врага. Но всё же шли, соблюдая осторожность.

- Всё хорошо, что хорошо кончается, - сказал я ему и спросил, знают ли они, куда ушли соединившиеся с их дивизией партизаны.

Командир бойцов-автоматчиков рассказал, как их дивизия соединилась с нашей бригадой, как один партизан сошёл с дороги недалеко от деревни Мямли, попал на мину и как, пытаясь ока-зать ему помощь, врач бригады сама попала на поставленную немцами мину, что врачу в дивизионном госпитале ампутировали обе ноги. Он же сказал нам о том, что Витебский областной комитет КП (б) Б находится недалеко от Велижа в деревне Беляево.

Целый день и следующую ночь отряд находился в «Комсомольске-2» как на даче. Из зерна озимой ржи мы вдоволь наварили каши, два раза плотно поели и сделали запас на следующий день, на дорогу. Нам предстояло пройти просёлочными дорогами более 40 километров. За день мы три раза истопили баню: один раз – для женщин (их было 12) и два раза для мужчин. Первый раз за всё время после февральско-мартовской экспедиции спокойно поспали.

Назавтра, 23 ноября, рано утром (ещё солнце не взошло), определив по топографической карте маршрут, отправились в путь по направлению к Беляево. Проходя деревни Суражского района (Мямли, Озерки, Шабры, Дрозды, Пудать), нигде не видели ни единого дома или сарая. Стояли только печи и возвышавшиеся над ними голые трубы.

Немцы, отступая на вторую линию обороны, сожгли всё, что только могло гореть. Только в Зайковском сельсовете как музейная редкость осталась одна единственная баня. Когда мы пришли в Пудать, то невольно оказались свидетелями одного несчастного случая. В эту деревню перед нами только что пришло небольшое подразделение бойцов Красной Армии. Один красноармеец зашёл в землянку, находившуюся на берегу реки Усвяча, на столе увидел карманные часы с цепочкой. Как только он потянул их к себе, произошёл взрыв, и солдат погиб. Это явилось предупреждением для всех бойцов: нужно быть предельно осторожными. Для нас это была последняя деревня, находящаяся в предыдущие два года под фашистской оккупацией. За рекой располагалась нейтральная полоса, шириной около 500 метров, а дальше – территория, освобождённая Красной Армией ещё в январе 1942 года.

Переправившись через реку Усвяча, впадавшую недалеко от Суража в Западную Двину, мы попали на минное поле: часть ничейной полосы шириной около 100 метров оказалась ещё не разминированной, так как мины находились под снегом. Но на наше счастье в течение двух предыдущих дней снег растаял, противотанковые мины оголились и были хорошо видны. Мы осторожно перешли поле и, пройдя после этого около четырёх километров, стали обнаруживать деревни.

Знаменитый Щелбовский лес остался позади.

В Беляево пришли в тот же день, нашли дом, где размещался Витебский обком партии. Мы с командиром зашли в приёмную, попросили дежурного милиционера доложить секретарю о прибытии нашего отряда из-за линии фронта.

Спустя несколько минут, первый секретарь Витебского обкома КП (б) Б принял нас в своём кабинете – маленькой комнате крестьянской избы. Мы знали о том, что секретарь обкома И.А.Стулов одновременно является членом Военного Совета 4-ой ударной армии. В короткой беседе доложили ему о нашем участии в выполнении данного командованием армии задания по проведению разведки в тылу врага. После этого по приказу И.А.Стулова построили около дома свой отряд.

Выступая перед отрядом, первый секретарь от имени командования 4-ой ударной армии поблагодарил партизан за выполнение задания, за активную борьбу против немецко-фашистских захватчиков. Тут же он вручил многим партизанам награды Родины за совершённые подвиги ещё в 1942 году.

Я получил свой первый боевой орден «Красного Знамени», которым был награждён указом Президиума Верховного совета СССР от 1 сентября 1942 года за Лёховскую операцию.

На следующий день наш отряд «Мститель» расформировали. Попрощавшись с партизанами отряда, с которыми в течение двух лет уничтожали фашистских захватчиков, мы с командиром отправились в Белоруский штаб партизанского движения, где встретились с командованием бригады и сдали документацию отряда: списки партизан и дневник боевых операций. Так закончил свой бое-вой путь отряд «Мститель», второй отряд 2-й белорусской партизанской бригады имени Понома-ренко.

Некоторых партизан обком КП (б) Б оставил на партийной и хозяйственной работе в Меховском и Городокском районах. Я получил назначение на работу заведующим отделом пропаганды и агитации Городокского райкома партии. Большинство же партизан были призваны в ряды Красной Армии, в формировавшийся 80-й полк МВД.

Вскоре после освобождения района, уже будучи на работе, я получил второй орден «Отечественной войны П степени» и медаль «Партизану Отечественной войны 1 степени». Моя жена получила орден «Славы Ш степени» и медаль «Партизану Отечественной войны 1 степени».

© elenas77 / Александр Попов

Опубликовано 31.05.2015 в 19:41
Прочитано 248 раз(а)