Ещё не время

Солнце садилось, отбрасывая косые лучи заката на плескавшееся за бортом море. На горизонте, в багряном блеске воды, виднелись очертания вражеских кораблей, из труб которых вырывались в небеса клочья чёрного дыма. За кормой броненосца "Дружинник" гордо и величаво возвышался неприступный скалистый остров N, отбрасывая далеко в море тень от лучей заходящего светила. Вокруг стояла тишина, которую нарушали лишь звуки волн, бьющихся о железный бок корабля.

Мичман Александр Пафнутьев три раза постучал в дверь каюты, и, услышав приглушённый голос командира, вошёл.

В ярко освещённом светом электрических ламп помещении за большим дубовым столом, склонившись над картами сидел, чуть сгорбившись, командир броненосца капитан первого ранга Евгений Александрович Карпатов.

Он что-то увлечённо разглядывал, и поэтому не сразу поднял глаза на вытянувшегося перед ним мичмана.

- Евгений Александрович, извольте отдать приказ об открытии кингстонов. - проговорил Пафнутьев, перехватив вопросительный взгляд командира.

- Э-э, не понял тебя, Саша, зачем? - после секундного замешательства спросил тот.

- Ну как же? Мы в ловушке. Эти сволочи заперли нас здесь, взяли в плотное кольцо. Мы ничего не можем сделать, а сдаваться не собираемся. Отдавайте приказ, и всё разом кончится.

- А, вот ты о чём. - со вздохом пробормотал командир.

Евгений Александрович откинулся на спинку стула и снисходительно улыбнулся, глядя в глаза молодого мичмана.

- Нет, это было бы слишком просто, быстро и безболезненно. - задумчиво проговорил он. - А ты знаешь, что остаётся делать, когда складывается подобное безвыходное положение?

Пафнутьев замялся, не зная что ответить, и неуверенно сказал:

- Может, тогда взорвать крюйт-камеру?

Командир хлопнул ладонью по лбу, провёл рукой по лицу и, с огорчением на мичманскую глупость, ответил:

- Знаешь, за всё время этой войны я понял: погибать-то геройски вы научились, в этом повода для упрёка нет, но научиться воевать вы не хотите никак. - он положил руку на стол и, улыбаясь всё той же снисходительной улыбкой, продолжал смотреть молодому офицеру в глаза. - Может вы, мичман, и желаете умереть, но я, капитан первого ранга и командир броненосца, хотел бы ещё пожить. И единственное, что остаётся делать в нашем положении – это идти напролом. Согласен, - продолжал Евгений Александрович, - что это безумие. Но сейчас это единственный РАЗУМНЫЙ вариант, который мы можем реализовать. И потом, надежда есть всегда. Не будем писать завещание, когда у нас и так есть возможность подарить врагу парочку снарядов под ватерлинию. Согласен со мной, Сашка? – обратился командир к мичману, закончив свой монолог.

- Так точно, Евгений Александрович! – отчеканил Пафнутьев, внимая его доводам.

- Ну вот и хорошо. А теперь иди и передай на мостик, что через полчаса наш «Дружинник» двинется курсом норд-вест на прорыв. Командовать буду я лично. А пока пусть все отдыхают, делают свои важные дела, чтобы потом со свежими силами и чистым желудком пойти в бой.

- Так точно! Всё понял. Исполню. Разрешите идти?

- Идите, мичман, идите. – и каперанг снова склонился над столом с картами.

Александр Пафнутьев шёл исполнять поручение командира броненосца.

***

Солнце уже опустилось за горизонт, но на небольшом участке неба ещё светилась алая заря. «Дружинник» бесшумно поднял якоря. Из труб повалил густой чёрный дым. Машины пришли в движение, и броненосец, взяв курс на северо-запад, заскользил по волнам навстречу едва различимым теням на горизонте, навстречу своей судьбе…