Школьная перемена

- Пап, тебя к нам вызывают, - сын хмурым голосом встретил меня на пороге квартиры.

- По какому поводу? - я любопытством не страдал, но что то надо было ответить.

- Не знаю. Наверное, новенькая училка познакомиться хочет. Марь Пална в декрет ушла.

- В середине учебного года?- я возмутился.

- Это не ко мне. У её мужа поинтересуйся, - ухмыльнулся сын и нырнул в свою комнату.

- А маме слабо сделать предложение? - кричу вслед сыну, но за дверью тишина.

В конце концов, надо хоть раз прогуляться туда, где сеют доброе и вечное. Эта мысль понравилась, и я заглянул в комнату сына.

- Так это, где твоя школа находится?

- Две остановки метро. И не школа, а гимназия.

- А какая разница? - не люблю, когда начинают разговаривать с нравоучительными нотками в голосе. Хватит моей половины. А тут еще один подрастает.

- Ты мне конкретней объясняй, - где-то начинает закипать.

- Не знаю, - сын оторвался от экрана компьютера и гневно уставился на меня.

- Ты мне мешаешь. В южном направлении.

- Где гипсовый пионер с горном стоит? Ведь это моя школа, и никакая это не гимназия.

- Много ты понимаешь. У нас углубленные познания и вообще, отстань.

Давно не разговаривал с сыном, дела, всё дела, а тут вдруг разговорился.

- Какие такие углубленные? В чем? - мне стало обидно за своё прошлое образование и, войдя в комнату, уселся на диван.

- Где твоя глубина? - повторил я вопрос и пошел в наступление. - Ни разу не видел, чтобы ты готовился к школьному смотру и учил на худой конец, стихи. Ни разу я не делал с тобой какой-то макет. Никогда не вижу тебя ни в спортивном костюме ни в рабочей одежде. А если оденешь лыжи, или коньки, то скорее всего в Африке белые медведи опоросятся. - Чем больше я проводил аргументов, тем больше захотелось высказаться по этому поводу.

- Чей то ты завёлся? - сына наверное удивило то обстоятельство, что я с ним разговариваю. Его глаза смотрели на меня с большим удивлением.

- Пап, с тобой что то случилось? Температура?

- А почему ты об этом спрашиваешь?

- Ну, обычно я вижу в лучшем случае твою спину в коридоре. Вечером слышу твой храп. Вот и всё наше общение.

- А ты думаешь, я часто видел твоего деда. Примерно так же, как и ты. Причём тут школа? Я говорю о том, как мы проводили время в школе после уроков. Сколько было кружков и мероприятий. До полуночи свет горел в школьных окнах.

А дома? Думаешь, сидели в комнатах? Целыми днями то на дворовом катке, то за городом на лыжах. Летом на даче, озере. Домой идешь уже вечером. Синий и голодный. Когда были пацанами, в футбол играли сутками . Пальцы на ногах разбивали в кровь. Засыплешь песком и опять за мячом. - меня понесло.

- Пап, ну ты прикинь! А чем вам еще было заниматься? По телеку пленум слушать?

- Ты то откуда это слово знаешь?

- Я же учусь в гимназии с углублёнными методами обучения истории нашего государства.

Такой набор слов не только в тринадцатилетнем возрасте, в двадцать лет бы не выдал. Я опешил.

- Да опять ты говоришь не о том,- наконец пришёл в себя.- Причем здесь телевизор, да и что там интересного для тебя? Нижнее бельё примадонны. Ориентация Бориски?

- И это тоже.- Да мне на них наплевать. Просто сейчас другое время, тебе не понять. Лучше иди в школу и там качай свою педагогику.

На этом диалог был закончен. Я постарался выкроить момент, когда смогу посетить гимназию сына. Наконец он был найден.

Ах, это старая добрая школа с аляповатым забором и с хаотичными кустами сирени вдоль него. Перед парадным входом неряшливая клумба, в центре которой стоит фигура, о которой я вспомнил в разговоре с сыном. Горнист давно не видел краски, горн куда то пропал. Сейчас он больше напоминал бездомного подростка на привокзальной площади. В дверях маячила фигура мрачного вида, которая с любопытством разглядывала меня.

- Вы к кому,- грозно она открыла рот.

- А тебе какое дело!

- Я охранник, и должен знать, кто и зачем.

Только тут вспомнил, что охрана любых учреждений одно из самых ярких завоеваний нашей действительности. Имея охрану, повышается статус организации. Её значимость и другие современные прибамбасы полезности обществу. После некоторой суматохи с регистрацией, я вошел в нужную дверь.

За двадцать лет коридор школы мало чем изменился. Так же на стенах прохлаждалось расписание уроков, в которое заглядывали лишь тогда, когда уходили из школы, чтобы на последней ступеньке его забыть. Цветочки на окнах прохлаждаются. Ткнул пальцем в землю, сухая. Всё как у людей. Только краски вроде приличнее на панелях. Жизнерадостнее. Оказывается много не надо, чтобы вывеску сменить. Дальше иду, нужный кабинет выглядываю. А вокруг тишина, словно на кладбище. Знамо дело умное и вечное сеют. Задумался, покойно стало.

Слава Богу, где то звонок затренькал, вывел меня из покоя. Вдруг, слышу какой то неясный, как бы из глубинных недр, гул послышался. Вроде как показалось.

Огляделся, плакатики на месте, цветы от засухи чахнут. Уборщица шваброй по углам грязь рассовывает. Но видно и она что то услыхала. Смотрю, засуетилась, ведро подхватила да вприпрыжку под лестницу поскакала.

- Чего вылупился!- орет мне,- прятайся, если жить хочешь.

- От кого и куда,- не понял я

- Сейчас поймёшь.

Вдруг гул отчётливее стал, силу набирает. Еще недавно висевшие спокойно плакатики об уважении к старшим, покачиваться стали, словно маятники. Только это я один захотел успокоить, грохот за спиной раздался. Обернулся, мать частная, горшок с цветком об пол ухнулся.

- Кажись землетресение,- только и успел я догадаться и прислонился к двери, которая была ближе ко мне, и оттуда слышался наиболее грозный рык стихийного бедствия. Только я взялся за ручку, она словно под напором долго сдерживаемой пружины, резко распахнулась и припечатала меня к стенке. Я благополучно сполз на пол. Из образовавшегося проёма выкатился клубок человеческих тел, сметая всё на своём пути. Круша плакаты, шторы. разбивая цветочные горшки, покатился на лестницу. Следом, словно выстреливая из гаубичных орудий, хлопали остальные двери и такие же колобки устремлялись на выход. Попытался заглянуть в пустую дверь и увидел за столом даму. Наверное, учительница.

- Простите, что здесь произошло?

- А вы кто собственно будете? - на мой вопрос лег вопрос учителя.

- Родитель.

Я не успел продолжить беседу, как очередное чудище человекообразной массы подмяло меня и я, теряя ориентир во времени и пространстве, отдался на волю судьбе.

Поначалу было неудобно. Перед носом маячила кроссовка и методично стукала меня по носу. Я не понимал, на ком сижу, но чувствовал, что на чём то мягком и подвижном. Сбоку торчала косичка с каким то крокодильчиком, который больно впился в ухо. Как только мой колобок достиг лестницы, стало еще веселее. Вдруг, я стал куда то проваливаться. На меня наваливалась неопределенная масса, с каждым толчком всё глубже втрамбовывая меня во чрево колобка. А он, спотыкаясь на каждой ступеньке покатился вниз.

- Па-па-пазвольте!- заорал я страшным голосом.- Куда я попал?. Но наверное, это мне показалось страшным и громким. Еле мог выдохнуть и вздохнуть. Наконец, на очередной кочке, как то удалось разглядеть дорогу, по которой мчалось наше чудище. Навстречу, уже по ровному полу стремительно надвигалось подобное страшилище. Наверху сидела уборщица. На голове торчало ведро. В руках, словно антенна, швабра. Она словно лихой рубака на коне, прыгала на верху колобка и зачем то разевала рот. Еще миг, страшное столкновение, я очутился на полу. Колобки слились в единое целое и каким то образом благополучно выкатились на улицу. Рядом сидела уборщица, валялась швабра и в стороне мятое ведро.

- Что это было?- в растерянности я уставился на коллегу по несчастью.

- Перемена. Большая.- уборщица не торопилась подниматься и то и дело оглядывалась по сторонам.

- И что, каждый раз так?

- Нет. Я же тебе говорю, большая перемена. А в другие послабже напор.

- А как же учителя?

- А что им будет?. если год без происшествий проработает, значит до пенсии проживёт.

- А если нет?

- Говорю тебе, все под Богом ходим. Ложись,- вдруг она крикнула во всю мощь легких и словно заправский воин повалила меня на пол, прикрывая своим телом. Мимо со свистом прилетела сумка, рассеивая вокруг тетради.

- Давно вы тут работаете?- я почувствовал уважение к спасителю.

- Отбой,- бабка поднялась, помогла мне отряхнуть одежду. Я тоже попытался встать, но она опустила мне на плечо руку

- Сиди, пока сидишь. Вот звонок дадут, встанешь. Видно ты в школу не ходок?.

- Дела всё.

- Я почитай тридцать лет полы мою, всякого насмотрелась. Меня просто так не возьмешь.- она самодовольно посмотрела победным взглядом в сторону и показала мнимому противнику кукиш.

- Дитё в каком классе учится?

- В пятом "А"

- Знаю, там новая учительница. А кто с опытом, те назначают свидание на другой территории и желательно в вечернее время. А в вашем классе училка еще молодая, из института. Вот и пригласила тебя на погибель. Ты уж её прости за ради Христа. Чему их только учат в этих академиях?. Наконец раздался звонок. Я закрыл голову руками, но старуха остановила мою попытку защищаться.

- Сейчас не тревожься. - Она с трудом поднялась с пола, сняла с головы ведро и опираясь на швабру, поковыляла в стороны лестничной клетки. Потом вдруг остановилась и обернулась:

- Сынок, ты не серчай на учительницу, она не виновата. Опыт приходит со временем.

Я молча кивнул и направился на выход. В помятом и грязном костюме искать учителя не хотелось. Вдобавок как то повредил ногу и немного прихрамывал, пока катался на колобке. Охранник стоял на улице и участливо провожал меня взглядом.

- А ты то для какой надобности тут стоишь?- только сейчас во мне проснулась злость.

- Меня не затем поставили, чтобы вас охранять. Нечего тут посторонним делать. А как ребятишки ведут себя, это не про нас. А о своём здоровье сами беспокоимся. Так что в следующий раз будешь знать, когда и зачем. Ты легко отделался. Одну посетительницу так шарахнули об стенку, до сих пор в больнице. Группу обещают.

- Так ведь гимназия всё же. Слово старорежимное. Должно как то дисциплинировать.- бормочу в ответ.

- Назови хоть храмом божием, всё одно - дети без руля и ветрил. - Философски подвел итого разговора страж и нырнул во чрево гимназии.

Мимо меня, словно на расстрел, протекал ручеёк мальчишек и девчонок. Я стоял и прислушивался к спокойному шороху шагов, ленивым голосам. Заунывному скрипу дверей. Наконец, и эти шумы прекратились. В кабинетах и коридорах установилась кладбищенская тишина. Учебный процесс начался. О добром и вечном! Теперь я понимал странность поведения жены, когда единственный раз, она молча и сразу согласилась с моим решением посетить школу. Улыбнулась и ядовито улыбнулась под зловещее "Ну-ну!".