Братья-сестры

Братья и сестры

Комедия

Действующие лица:

Прохор – задержанный,

Олеся – пострадавшая,

Товарищ следователь,

Городской – свидетель.

Действие первое.

Комната со столом. За ним сидит небольшой человек, в усах, и очках. Он заполняет протокол. На столе чай и пачка сигарет. Перед следователем на маленьком низком стуле, возвышаясь, сидит крупный мужчина, крестьянской наружности. Его крупные руки сложены спереди, на них наручники. Он с любопытством осматривает помещение.

Следователь – Ох, так, ну что, поехали… Имя-фам…

Прохор (с готовностью) - Вележин Прохор Петрович, 1991 год от рождества Христова. Ул. Платова, 99.

С – Хм, смотрю, с опытом? Что, не первый раз повязали?

П – И не второй, и даже не третий! Что характерно опять ни за что! вообще озверели! Я старлею вашему, говорю : слышь, дружище, ты руки-то мне сильно не скручивай, а то я тебя самого закручу, в бараний рог. Браслеты мне ваши, запястья трут, малы больно!

С – о какой неженка выискался! Ты когда уважаемых людей раскидывал утром, тебе ничего лоб не терло? Мысли, например?

П - да о чем речь, командир, смирный я! Наговаривают! У страха глаза велики, знаете?

С – ты давай это, знаю я таких, не первый день в органах.

П - не первый? Я тебя раньше тут не видел. А я каждого как своего.

С - ты мне зубы, это самое, ты давай по инструкции все, а я за-про-токо-лирую.

П – не вопрос, командир, все будет. Давай сюда вопросы.

С – Вопросы! Какие вопросы? Все же ясно как день божий! Все же записано у меня, показания свидетелей, из самого… города, между прочим! Ой, наломал ты дров, Вележин, и голов людских тоже наломал, и карьеру ты мою тоже, это самое….

П – чего я вообще не понимаю что говоришь начальник

С - Какой позор, стыда не расхлебать! Люди из самого города вон приехали, радио нам везли, в сельсовет поставить, репортаж слушать про погоду! А ты? Вот ты что доброго для людей сделал? Вот ты мне скажи, Прохор, ты детина вон какой здоровый вымахал, здоровья у тебя как у вола, работа есть, хозяйство свое. Огород у тебя – самый здоровый во всей деревне. Ну и сиди себе там, как у бога за пазухой. Живи и наслаждайся! Участок, дом, животина – все есть! Сестры-красавицы! Ладьте да стройтесь. Дед твой – уважаемый на все село человек был, Царствие ему Небесное! А что ж ты, охламон такой бессовестный, на людей с оружием бросаешься, убить пытаешься, угрозы им даешь понять, м-м? Обьясни!

П – это кто, это я-то? С каким оружием, товарищ командир? На кого там оружие-то брать? Я ж завсегда голыми руками задушить могу, кого хошь, хоть медведя, хоть… Ой, ну я про то, что без оружия был я.

С –э-э-э, без оружия… Ты городским угрожал?

П –а, это этим что ли?

С – Ну!

П – Дак они сами, чего, первые!

С – ты пошто их убить пытался, мерзавец?

П – да ты чего, начальник, какое убить?

С – а чего они вон слово выдавить не могут? От страха дрожат, как молока с селедкой съевши?

П – Ну сидят, молчат, пускай и сидят так. Нам-то что с того, командир? Можно я пойду, мне цыплятам дать еще…

С – Сидеть! Упираешься, значит? Что людей калечил, не признаешься, да?

П – каких людей? Вот этих? Ха, да хотел бы, покалечил бы!

С - ну я так и думал. Учти, Прохор, не сознаешься – хуже будет ведь. Слава Богу, свидетели имеются и показания вон сколько дали. На три дела, мне до конца квартала план перевыполнять! Вот... Подумать только, средь бела дня! Это в наше-то время, в нашем очень даже цивилизованном селе, допустить рукоприкладство! Да на кого! Стыдно, очень стыдно, Прохор!

П – да какое рукоприкладство, командир?! Ты скажи, в чем вина моя?

С – ты зачем сестру и жениха ее чуть не угробил, варвар?!

П - сестру?!

С – Да!

П – Чью это?

С – Твою ж!

П – Олеську или Зойку?

С – Олеську, иттить твою мать!

П – И жениха?!

С – Да, жениха!

П – угробил?

С – слава богу, оттянули вовремя! Но ты зачем их, буян, дубиной обоих огрел?

П – а кто ж знал, что это ее жених, начальник?! У него ж на лбу на его, жениховом, не написано. Я главное смотрю, нахалюга какой-то сидит с ней, зубы все греет, лыбится …

С – Молчи, Прохор. Толку с тебя нет. Давай просто по порядку. Я задаю вопрос, ты отвечаешь, отвечаешь, подумав, но при этом самую правду! Все понял?

П – да чего ж непонятного?

С – Тогда давай, что ты делал сегодня утром до обеда.

П – я-то? Встал раненько, курам дал, значит, цыплятам дал. Воду скотине принес…Гусей вывел…

С – это можешь пропустить.

П – А, ладно. Накинулись они, значит, все подряд, держат, ироды, за ноги, не шелохнуться, ни шагу ступить, а руки-то свободны… ну я каждого за шкирку и давай об стол, об стол. Там, об стены, ну куда докину … Потом ваш этот старлей, давай сокрушаться что лучшие его ребята по стенам лежат, и ласково мне так: Проша, поехали со мной, до участку, перестань, окаянный.

С – а вот это давай отмотай. С чего началось все? Правду мне, Прохор!

П – Так, ну значит как… Зойка, сестра моя, ну знаешь, на кухне сидим, она картошку чистит, я корытце мастерю. Никого не трогаю. Ну, вот прямо вообще никого. Я вот даже позавчера иду по селу, собака такая бежит и лает соседская, так я ей так вежливо «брысь, мол, поганая», и ножкой так топнул, как бы стращая ее – вот насколько никого совсем трогать не хотел я. Тут мне Зойка вдруг выдает: «Слышал, Проша, нет, Леську-то нашу сегодня городские заженихать собираются. Он уж и приехали поди, у ней сидят с самого утра! А она, говорят, даже скотине не дала, все с ними в садочке шастает. Ты, Прохор, сходи, разберись, кто такие, дескать» Понимаешь?! А, каково мне?! Леську, значит, понимаешь начальник, нет! Младшую мою! «Все село уже знает, что сватать приехали, а ты сидишь, под боком вон че творится, а ты все строгаешь дощечки свои ».

С – так, ну а ты?

П – а чего мне, командир? Мне собраться, только подпоясаться. Взял я, значит, дубину…

С – ну вот, зачем ты сразу с дубиной на них, ну что за манеры, дубина ты такая!

П - Да, я же не для них пер, командир, я думаю, дверь-то я как курам открою, палицей дверь прислоню, чтобы не закрывалась. Ключей-то нет, а как ветер захлопнет? Я же пользы для. Ну взял, ее значит (хороша палица, сколько раз я уже двери такой подпирал, сколько выгоды с ней) и у Зойки, значит, спрашиваю: так и так, мол, «где, сколько»? Говорят их там целая банда, у нее сидит. Мы ж втроем, ну, я с сестрами, рядом живем, ну напротив дома. Огородами граничим полностью, там, двор, сарайчики общие, садок. Яблонёвый. Или яблОневый… как правильно-то пишется. Ну неважно, через забор и к ней во двор, прям всем кругом лица влез – гляжу, а там этих морд городских, полон дом. У нее, значит хозяйство все с утра закрытое стоит, все пить-есть просют, лают, чирикают, а эта, хвэська, сидит там и им глазки сахарные делает, понимаешь!

С – так, и ты что?

П – ну а что я. Я к ним! Внутрь! Захожу значит, такой, вежливо: «Тук- тук, здрасьте. Леська, говорю, животину покорми, стонут ведь!» Я значит, показываю, и для понимания их, палицей так указываю, дескать, там они, цыплята твои, стонут. Руки-то заняты, в одной указка эта моя, а в другой ручка дверная, оторвалась как, сам не помню, стою держу ее, неудобно, ужас. Так вот, я им говорю, а сам на них позыриваю: морды все наглые, все холеные, на меня внимания не обращают, а все по ее закромам глазками шныряют поросячьими. Пренебрежительно на меня так поглядывают, мол чего влез, нахал. И Леська еще мне добавляет «Выйди, дурак, не видишь, занята я». Гости у нее!

С – и ты вышел?

П – как тут выйдешь, начальник? Я им всем: «что вы за нелюди, у вас куры-гусы голгочут «га-га-га, курлым-курлым», а вы тут не в ус ногой, сидите, вино вишневое хлещете! Его, между прочим, еще наш дед заготавливал! Пора давно своим обзавестись» (это я уже конкретно Леське говорил). А она меня, знаешь что, командир?

С –что?

П- она меня из дому выставила, брата родного! Взашей вытолкала, брата родного. Я и опомниться не успел, стоял только что в доме, перед ее этими женихами, дружками с города, а теперь перед закрытой дверью, и постучать уже никак, ручка-то у меня осталась. Ох обиделся я, ох залило мне сердце кровью от горести… Не по-христиански это, начальник, не по-родственному! Забыла она о крови нашей, о родстве, Леська. Прямо до сих пор слезы наворачиваются…. (Всхлипывает). И вот стою я, как дурень посреди двора. Кругом пищат, лают, голгочут еше и эти на смех взяли, ее гостейки, их там четыре мордоворота, все с пузами, щеки себе поразвесили на плечи и ржут. Она-то дверь передо мной захлопнула, а я обиделся на нее жутко, думаю, вот не буду ей дрова колоть, придет зима, попросит, шиш ей с маслом. И так я, значит, эту мысль ей в окно донести хочу (в дверь то уж нельзя попасть). Смотрю: а она, одному из них, прямо на колени села, а этот ей уж руки свои на ляжку положил, она же, как это: «коса длина, да ум короток», так вот сидит коленками ему своими тощими светит, а он ей в 32 своих зуба лыбится.

С – и ты вернулся домой?

П – ох вернулся я домой, начальник! Такая меня злоба взяла! Такая обида! Только первым делом, пошел цыплят выпустил, пущай погуляют, взаперти сидят с утра самого. Гусам-уткам тоже дал. Дверь калитки подпер, и пошел домой, слезы душат от обиды.

С –на что?

П – да на дуру эту, дуру малохольную! Она же невзрослая еще, несмышленая. Природа наградила богатствами, так с умом распоряжайся, пользуйся, а не распродавайся кому ни попадя. Вот, думаю, дура - ни за что сейчас там им отдается, ведь за просто так! Захожу на кухню, Зойка все картошку свою чистит, она в этом деле, умелица на все село, иной раз так ее обчикрыжыт - кожурка целиком отваливается, не переломится. Мастерица!

С – про кожуру не надо, давай к делу.

П – ну к делу, так к делу. Взял, я вилы значит, и …

С – стоп, еще и вилы?!

П – ну да, вилы…

С –то есть все-таки вилы?

П – Да ладно тебе, командир. Там вилы- так, ерунда, зубочистки три, а не вилы. Да и я это так, для остраски. Ты, начальник, думаешь, я их голыми руками бы не уложил, штабелями? Да с закрытыми глазами, ты вон у кого хошь в селе спроси, тебе каждый подтвердит. Ты у нас новенький же, вот у любого в селе спроси, спроси! Да теперь, поди, и в городе знать будут, куда соваться нельзя.

С – Угу, значит, у тебя были вилы… Еще и холодное оружие, отягчающее обстоятельство!

П – ой, ну что там те вилы, какое обстоятельство, ну кого теми вилами можно хоть как-то отяготить?. ..Вот ежели бы я ружье дедовое взял, оно у меня на ковре висит, прямо в гостиной. Он с этим ружьем, ого-го сколько прошел, вот тогда да. То ружье, командир, знаешь какое? Его все село боялось, когда он, бывало, ружьем кому хвастался, все затихали. Ему на заказ, откудась доставали, дед, в свое время, в селе один с таким ружьем был. Это уж опосля, потом, когда прознали, где достал - городские начали и себе такое ружье покупать. А раньше, у него, говорят, одного такое ружейко было. Только он охотиться на кого хошь, мог. Теперь каждый… Хорошо ружье то… да-а, а до сих пор ведь рабочее, я иногда люблю с него пыль стирать, и курок смазывать, и дуло прочищать…

С – ну ладно, что там с вилами?

П- а-а, ну так вот взял я эти вилы, и вернусь, думаю, к ним, поговорим на равных, их четверо, и меня теперь, с вилами-то, четверо, так оно по справедливости будет. Во двор зашел, слышу из дому гогот. Ладно, веселитесь, думаю, щас я вам тоже анекдот расскажу. Иду к дому, на крыльцо стал. Стучу, ну опять-таки, вежливо, такой: «тук-тук» , а сам слышу, они все «шу-шу-шу, шу-шу-шу» изнутри. Я так к двери прильнул всем телом, услышать больно хотелось, чего они там обсуждают. Не слышно все равно. Я еще сильней прилег, ну и, дверь с петель наконец слетела, и вместе с нею мы и попали к ней внутрь. Встаю я с двери, вилы подымаю, а там… ой.

С – что там? Прохор! Давай выкладывай.

П – Да стыдно, начальник, рассказывать. Дай закурить, а. Мои папиросы твои орлы увели.

Прохор спокойно встает, берет сигарету, при этом выясняется, что наручники на нем порваны и надеты лишь для проформы.

С – Ты это что это, это как же так?

П - говорю тебе, малы браслеты. Трут руки. В прошлый раз еще просил, попросите с городу новые, этими все запястья обранишь себе. Да ты не боись, командир, я смирный.

С – Ладно. Так-то не положено, конечно… (подкуривает ему). Ну, дальше.

Садятся на стол оба.

П - Ну а дальше, значит, вижу я: этот, что с зубами белыми, ее уже лапает вовсю, платьице-то ей уже задрал, ноги ее во все стороны болтаются, и ручищами за ляжки ее щекочет. Та хохочет, заливается. Еще двое стоят сзади и тоже лыбятся. У одного, картавого, все «р» не выговаривал, смех был такой «га-га-га», а второй, держался смирнее, он ухмылялся, гад, очень злой, падла. Мне про таких в детстве дед рассказывал, тоже намучился с ними в свое время, терпеть не мог. Я его сразу узнал. Но самый отвратительный был сзади них всех, он почти ничего не делал сам, только остальными командовал, и советы давал, как тому, зубастому, ее лапать получше, а сам только головой кивал.

С – а не врешь ли мне ты? С виду уважаемые гости из города…

П – а ты думал! Самое мерзкое, что Леська-то даже не противилась! Сидит, как дурмана наевшаяся, глаза потерянные, смеется с чего-то. Эх, баба ты, думаю, пропащая… Что же ты не за рубль, не за два продаешься, эх! Посмотрел я на всю эту содомию, и принялся я исправлять энто дело. Порядок наводить стал, то есть. Хорошо, я с утра в баньку сходил, тело размял, да и то - кефира накануне два стакана выпил, легко в брюхе, не мешает ничего. Порядок можно хороший навести, это значит ! В хорошей я форме в общем был…. Первым делом я этого зубастого по лапе его так легонько «бумсь» черенком от вил, он за руку схватился и выть начал. Заливисто горлопанил. С ним и Леська орать начала, но по-нашему, матерясь. Красиво так, я от удивления, аж заслушался. Чего орет, думаю? От сострадания может? Но потом смотрю, эти двое, что рядом были, ко мне прутся, наступают так, осторожно. Сами, главное, подходят, а глазки боятся, мечутся. Я вилы тогда переверочаваю, и начинаю одной рукой петли ей выписывать впереди себя, по дуге, как батя учил в детстве, а второй рукой хочу Леську нащупать, и в охапку взять. Эти двое смотрят на меня дико, насторожились на мое мастерство вилами овалы в воздухе рисовать, а я все с них глаз не свожу на всякий случай, вдруг ждут бдительность я потеряю, и не глядя все рукой шарю, где мол сестра моя разлеглась. Наконец на слух ее ора, нащупал, за руку ее хвать, и давай к себе тянуть. «Домой ко мне пошли, забираю я тебя». Тяну к себе, а Ээти гады, ее тогда за ногу и к себе тоже тянут! Представляешь командир? На меня смотрят, и сестру у меня оттягивают, ирода два. Тот, что сзади, подойти боится, спрятался за их спинами, не разглядеть даже толком, только гадости выкрикивает, и им указания дает Леську не отпускать. Самый белозубый этот, в углу валяется, руку трет, и мне угрожает судом каким-то. А я, командир, на судах этих так часто бывал, что меня судьи за своего берут, сами совета, бывало, спрашивают. У меня же опыта в судебных делах, как у дурака махорки. Вот я испугался суда его, чудной! Я им такой: «парни, угомонитесь, мое терпение, мол, на исходе», а Лесе так ласково: «Выгоняй их отсюда к едрене фене бегом, смотри кого навела». Тяну к себе, а эти два не отпускают, и так вилы эти уже мешают, а они еще и в четыре руки ее на себя, а я со своей стороны одной всего… Но не бросать же. Тяжело, но тяну. Эта стонет, орет, ругается. Ох, думал, разорвем на части, Леську-то. И будем: я с половиной, и они с половиной. Не уступим ведь! Но тут, знаешь, что эта дура малохольная вытворила?

С – что?

П –Укусила, стерва! Я же ее одной рукой держу, второй размахиваю вилами перед их носом, мол, не суйся. И вместо того чтобы чужаков-обидчиков ногой лягнуть как благородная кобылица, эта дрянь меня, брата родного, цапнула за руку со всей дури! А знаешь, дури этой у ней сколько! Вот сколько! (показывает руку, задирая рукав) Я ей: ты что, дурочка, кого кусаешь? Ты их не кусаешь, а меня кусаешь? Представляешь мою обиду, сестру свою спасаю, а она на их стороне получается! Не на моей, а на их! И тут на меня откуда-то сверху или сбоку падает какая-то ерунда, на голову прямо, только голова у меня крепкая, а ерунда это вообще нет, как оказалось. Рассыпалась она на голове моей и вниз посыпалась, по плечам и по спине запчастями всякими, пружиночки - кнопочки… Понять не могу, откуда громыхает, звук такой, пренеприятнейший. И голова гудит, не от удара, нет, от звона этого. Накинулись, в общем на меня отовсюду, попал в неловкое положение я.

С – и что же ты?

П – а что я? У меня что, выбор какой был? Терплю, зубы стиснул, слезы хлещут сами, толи от боли, толи от обиды, и ору я уже на них благим матом, на всех, без разбору : вежливо так : убирайтесь мол, гады, в …. дескать, куда подальше, а то я вам, э-э-э, понавешиваю так, что мало не будет!

Вот именно так и сказал все им. В общих чертах…

А дальше, сам и не помню, что произошло, эти двое убежали, потом вернулись, участкового привели, люди сбежались, все на меня показывают, что-то кричат, а я Леську так, пока шум да гам, прижал к себе, и говорю ей сквозь слезы «что же ты, дура наделала? Где голова твоя была, чем думала?».

А меня уж ваши-то вяжут, старлей этот все мне что-то втирает, белозубый опять про суд мне что-то лепетал, это уже в спину, когда в бобик в ваш усаживали… А толпа вслед мне улюлюкивает, и я смотрю на Леську в заднее стекло, а она с этими, четырьмя, стоит, руку бинтует зубастому, и в глаза ему так заискивающе смотрит… Тьфу ты» Ну а дальше я тут. Не виновный я командир, видишь же, отпусти ты меня. Мне на грядку пора, не поливано с утра-то, кто ж знал, что занят буду весь день.

С – да….уж. Не виновен. Ты мало того что с оружием в дом чужой зашел, ты этим оружием прибил руку другому человеку, человеку немаленькому, из города, надо узнать, нет ли у него там связей, каких. Кроме того, этими же вилами ты и по сестре своей родной втащил нехило. Вот у меня и заявление от нее имеется.

П – вот это да! По Леське-то! А я голову ломал, чего орет как резанная! Не хотел, я начальник, ну веришь, не было времени прицеливаться. Рука сама опустилась, не примериваясь. Попал куда мог! Ну честное слово!

С – ты руки распустил, на людей из столицы. Это недопустимо и будет наказано.

П –так это они распустили руки! На мою сестру! Люди твои из столицы, с них и спрашивай! За это их и прибил.

С – эти люди приехали к нам с благой задачей, оснастить наш материальный ресурс новым радиоприемником, который ты, между прочим, разбил!

П – я? Чего?! Какой приемник ? я и понятия не имею, как он выглядит даже!

С – ну теперь он такой весь такой кучка кнопочек и пружинок. Об голову твою бестолковую разбился... А мог стоять в сельсовете, людям погоду говорить…

П – так это же в меня его швырнули, а не я разбил!

С – формально он от твоей башки разбился, значит виноват ты.

П – ну это уже слишком, командир, все на меня шьешь! Тогда, пускай мне белозубый вилы новые достает, я свои об его лапу погнул!

С – довольно, я услышал что хотел. Увести!

Действие второе.

Та же комната, что и в первом действии. На стуле сидит молодая девушка, сильно разукрашенная, ее одежда помята, и в некоторых местах порвана. В руках сумка. Следователь стоит у окна.

С – а это вы, гражданка пострадавшая. Ну, давайте, излагайте, как оно было, да что произошло.

Л – да, я вам сейчас все расскажу, только вы, товарищ генерал, скажите, вы психа этого упекли за решетку, куда подальше? Он не заявится сюда?

С – М-м-м… Спасибо, конечно, только я не генерал, а капитан. Это во-первых. Во-вторых, он не псих, а подозреваемый. А больше того, обвиняемый. Причем, вами. Наконец он ваш брат. Ну, а в-третьих, я вижу, у вас одежда порвана? А где синяк ваш знаменитый?

Л – я конечно, извиняюсь, товарищ командир, но дамам задавать такие вопросы, знаете… Одежду мне кстати этот…. брат изорвал! Так таскал меня, что места живого не осталось. Водички можно? До сих пор не отошла!

Наливает себе воды.

С – я ей цветы поливаю, вообще-то, но раз уж взяли, то пейте… Ну так что, начнем по порядку? То, что вы с братом недружны, понятно…

Л – какое там, «недружны»! Он неуравновешенный бык, хамло и колхозник! Всех запугал на деревне, до единого, даже сестер своих! Вы думаете, он такой хороший, если о нем никто слова дурного не скажет? Как бы не так! Просто боятся все перечить ему, вот и молчат, так оно, знаете, целее будешь. Ходят все, мимо дома его, как на цыпочках, а когда сам со двора выйдет – на все село тишина, никто нигде не пискнет, ни ойкнет – боится! Вот и я боюсь, товарищ генерал, помогите мне, утихомирьте вы его, наконец, сил уж моих нет…

С – пожалуйста, возьмите себя в руки. Хотите еще воды?

Л – хорошо, благодарю. Ой, много так не лейте, я же лопну.

С – так вот, какой он, Прохор ваш, мне, в общем, понятно. А вот…

Л – это у вас еще неполная информация, товарищ генерал! Я вам лучше расскажу, я же живу с ним бок о бок, уж сколько лет, с детства самого. Его дед еще наш, больше всех любил, баловал, говорил нам, вот, дуры (мне с Зойкой значит) держитесь братца своего, толковый внук у меня растет. Тот маленький был, дед ему все подарки какие дорогие, все ему отдавал. Нам с Зойкой так, что от Прохора останется. Всю жизнь так. Потом дед помер, пора бы уж, за 70 было старику, начали его хозяйство дерибанить меж собой, и что вы думаете, товарищ генерал? Прохору досталась самая большая часть хозяйства, там тебе все есть и скотину где выгулять, и где засеять чего хошь, и где гамак под яблоней растянуть, и где колодец выкопать, и где хату отстроить себе двухэтажную! Видели, какой у него сейчас там дворец? Нам такое и не снилось! Ну, Зойка там на отшибе вообще сидит, не вылазит почти из огорода, она окромя своей картошки ничего не выращивает, сидит, носа не кажет, как за шиворотом у Прохора. А у меня, товарищ генерал, у меня же хозяйство пускай и поменьше чем у брата, но зато тоже много чего растет и водится! Да еще и расположение завидное, я прямо над дорогой, где городские автобусы ходят, а в них же не только местные с клубникой на базар едут по субботам, а еще и к нам приезжают, все в рубашках с рукавами короткими, да в джинсе, да с туфлями блестящими. Я вон только ради этого себе весь фасад покрасила, забор на улицу смотрящий. Все, думаю, приедет однажды кто с этого автобуса, да меня заберет, одинокую и цветущую.

С – вы немного отвлеклись, гражданка. Я как раз и говорю, что про брата мне уже ясно, а вот с этим вашим городским знакомым разобраться, он вам кто?

Л –да все ли вам там ясно, товарищ генерал? Все ли вам известно? Вы же тут у себя сидите, вам некогда пройтись да посмотреть чего в селе творится. Да и как вам посмотреть, когда вас Прохор –то поди тоже запугал, да? Ну вот скажите, запугал?

С –вы забываетесь, гражда…

Л – Ага, я так и думала! Ну, вот вы меня и поймете, как тяжело мне жить, бедняжке с этим сатрапом. Тиран! Деспот! Сколько мучаюсь я из-за него, сколько лишений терплю! Известно ли вам, что я каждый год по осени не могу досчитаться своих цыплят? Выводок целый, бывает, не досчитываю!

С – куда же он девается?

Л – я тоже думала, лисица в лес увела, ан нет! Оказывается, у него они, в забор пролезают, и у него там сидят. Он их прикармливает, как за своими смотрит и мне ничего не говорит. Молча взял и себе присвоил!

С –Что же вы сразу не досмотрели, что цыплят не хватает? Упустили из виду?

Л – да как за всеми усмотришь, когда делов-то полно, а я одна! Тому дай, там накоси, здесь наколи, тут покрась, там ржавое, менять надо, а денег в обрез!

С – тяжело вам живется … Так я, вот и хотел…

Л – ой, очень тяжело, товарищ командир. Без рук мужских тяжело. Мне бы в руки, да вумелые. Вот ваши руки, сразу видно, работящие! Все могут, и дрова наколоть и преступника наказать. Повезло, жене вашей!

С – Кхм… Я вообще-то не женат… Так! Вы от темы не отдаляйтесь, вы мне про цыплят рассказывали, точнее я вообще хотел другое узнать…

Л – да, так вот, цыплята это еще не самое худшее. Вы знаете, совсем недавно, он обнаглевший, взял и у меня кустарную поляну забрал!

С – что, простите!

Л – да, целую поляну! Представляете, там целое пастбище для моих гусей было, я их выведу туда, они там травку щиплют, на солнышке греются, хорошая полянка была, я и сама там любила, позагорать, понежиться, воздухом подышать. А недавно смотрю – его гуси там. Я ему «Что за дела, эй! Моя поляна, забирай свою живность оттуда!» А он мне знаете что?

С – Что?

Л – Сказал, что я плохая хозяйка! А это единственная память от деда была…(плачет, на плече у следователя). Вот вы бы побывали на такой полянке, вам бы там, знаете, как понравилось. Я бы вам молочка принесла… Теперь только как…

С – да, безобразие, действительно. Так что там с женихом вашим?

Л – Женихом? Ой, с ним все здорово, он такой внимательный, такой учтивый и кавалер галантный, как я в фильмах смотрела! Так красиво ухаживает, такие мне истории рассказывает – дух захватывает, он умный какой, знаете, товарищ генерал, одно слово – из города! Там жизнь другая, и в нем эта жизнь так и бурлит!

С – и что он вас в город звал?

Л – ну не то чтобы звал прямо, он же очень застенчивый, скромный, потому что воспитан, не то, что тутошние. Чуть что, сразу под венец тянут. Этот… умеет заинтриговать, он как сериал, замолкает на самом интересном месте, и так и хочется снова к нему узнать, что же случилось! Он ко мне по субботам приезжает, иногда правда не приходит, не знаю что у него там, может дела какие, он же в городе работает…

С – кем?

Л – ну я не знаю кем, наверное кем-то серьезным, раз по субботам не может. Может продавцом в магазине. А может и самим директором магазина!

С – он вам сам так говорил?

Л – он мне говорит, товарищ полковник, истории поинтереснее, чем кем он работает. Мне это не интересно, если хотите знать. В отличие от здешних! И от вас, как я погляжу. (она отодвинулась от него)

С – так, а знакомы вы с ним давно?

Л – достаточно давно, чтобы понять, что он человек серьезный и намерения у него самые благородные.

С – ну а все-таки? Есть информация, что он бывал у вас дома….

Л – и?

С – и не только. И в вашей…. кхгм…простите. Спальне.

Л – и что? Я уже давным-давно женщина взрослая, и самостоятельная и решения кого звать домой, а кого нет, принимаю взвешено.

С – вам, простите, сколько лет?

Л – дамам, такой вопрос, не принято задавать. Сразу видно - вы никудышний кавалер, товарищ подполковник! Я совершеннолетняя, и незамужняя, а значит независимая! На этом точка. (Она вернулась на свое место)

С – ладно, перейдем к делу сегодняшнему. Он прибыл не один сегодня утром, ведь так?

Л – да, он мне рассказывал, что у него есть друзья, они часто вместе собираются, вот он и решил нас познакомить, что, как вы понимаете, говорит о серьезности наших отношений. И как жаль, что я, выходит, таких приятных молодых людей познакомила со своей стороны с неотесанным чурбаном, своим братом….

С – а расскажите, что вы делали, где были, о чем разговаривали. Все вместе.

Л – ну, во-первых, сразу скажу, что его друзья – очень приятные и обходительные люди. Приехали, опять же не с пустыми руками – с подарком – радиё, автономное. От особой розетки подпитывается, правда, громоздкое, но утром по ним слышно как часы в городе бьют ровный час!

С – вы уверены что они именно вам радио привезли?

Л – ну, они же со мной встречались! Думаю, что мне. А разве не так?

С – а я слышал, что они должны были в сельсовете стоять, людей информировать о новостях из города.

Л – ой знаете, товарищ капитан, если бы надо было в сельсовет – они бы к ним и приехали. Мои гости – значит и радиё моё! Было! А раз обещались в сельсовет - значит привезут! Потом! Когда-нибудь!

С – вы не переживайте так, вам, вам везли, все верно. Продолжайте дальше.

Л - да, так вот. Золотая молодежь. Воспитание, манеры, поведение. Даже говорят тихо, спокойно, уравновешенно. Комплиментами сыпали! Так приятно было находиться в их обществе. Мы гуляли по двору, посидели у меня в саду, под вишнями, потом я им показала свои цветы, клумбы, хотя им, ну мужчины все-таки, было интересно поглазеть на всякие механизмы, инструменты. Между прочим, мой сразу мне предложил помочь и сказал, что может починить во дворе все, что потребуется. Ну, там, не подкрутить, чтобы не отвалилось, а поменять и новое вставить! Вот как! И друзья его подхватили. Сказали, что у них в городе, все давно так работает, и им несложно. Я была так рада, если честно, потому что много действительно уже не чинить, а менять пора. С дедовских времен все перечинено уже. Пора новое ставить. А тут, в доме, сколько работы накопилось! Там непочатый край вообще. Я их и повела, показать что, где, чтобы они в следующий раз знали какие детали нужны.

С – а они, между словом, к себе вас не приглашали? В город?

Л – ну а как же! Говорил, что осенью особенно красиво там, парки, листья падают, речка блестит. И в магазинах зимнюю одежду продавать начинают! Только осень-то нескоро, сейчас же май только! А вы это к чему?

С – То есть адреса вы их не знаете, так?

Л – так я же в городе никогда не бывала, какой адрес? Товарищ майор, вы меня слушаете вообще?

С – да, конечно, продолжайте.

Л – сидим, значит, мы у меня дома, заметьте, никому глаза не мозолим, в хорошей компании, они наперебой мне истории рассказывают. Один такой веселый у него друг, все вино мое полюбил, да о женских своих похождениях нам привирал. Смешной такой мальчишка, так он по-детски картавил, что без смеха нельзя было его рассказы слушать. А вот другой, наоборот, серьезный такой, часы у него такие на руках, тикали на весь дом. Говорил, немного, размеренно и по делу только. Он смеялся редко, хотя когда мой комбайн и трактор в сарае увидел, улыбался во весь рот. Третий у них самый уважаемый вроде как. Он, наоборот, самый положительный такой, всему улыбается постоянно…

С – это как?

Л – ну полуулыбка с лица не сходит, видно, хорошо человеку на природе, да в компании с друзьями. Он что ни скажет - они во всем соглашаются – вот такой у человека авторитет! Хотя держится он скромно, я бы даже сказала незаметно. Вот такие люди, хорошие, культурные образованные. У меня отродясь в гостях таких не бывало, так хорошо сидели, я прямо как цветок какой посреди них цвела и благоухала (они мне сами так говорили)…. Так хорошо всем было. И тут….

С – Зашел ваш брат?

Л – «зашел»… Ввалился, как медведь вылез из лесудремучего, неотесанный, грубый, волосы взъерошенные, морда красная вся, то ли в бане пересидел утром, то ли в улей рожу сунул, не понятно. Бесцеремонный - ни манер, ни приличия начал меня при гостях за цыплят отчитывать! Эти сидят, понять не могут откуда это чудо вылезло, всю нашу идиллию нарушило, а он и ушами своими косматыми не ведет, все мне говорит что я за ними не досматриваю! Ишь, какой специалист выискался! Время, главное, нашел самое неподходящее, мои гости, смотрю заерзали, Прохор же когда на громкость переходит, у него со рта редькой так разит – жить невозможно. Мы-то тут привыкшие уж, а эти – как же, воспитанные! Культура у них там. Ну, они и поморщились. Его это, наверное, задело еще больше, и он расходился шумнее горлопанить! Насилу выгнала, дверь закрыла на засов чугунный. Сидим, продолжаем, значит, наши посиделки богемные, а я смотрю, что настроение уже подпорчено у гостей моих, а я же хозяйка, мне бы развлечь их как-то… я закурю?

С - Тут вам не курилка, гражданочка! Не положено!

Л - как у вас тут строго всё для бедной пострадавшей папироски не взять… Да у вас поди вон самокрутки махорочные только, а меня давеча «Малбором» угощали!

С - Да что вы говорите!

Л - Да, представьте себе, так что оставьте себе ваши сигареты и не напоминайте мне о них! И вообще, я курить бросаю! По-новому жить буду!

С – Вот и славно. Не будем сбиваться с темы. Вы его прогнали, что было дальше?

Л - А дальше мы продолжили общаться, как будто ничего не случилось.

С - Это о чем же?

Л - А вам зачем знать, это наши приватные разговоры!

С - следствию нужно знать, о чем можно было говорить с четырьмя мужчинами, что в процессе разговора, вы оказались на коленях у одного из них, и….

Л – прекратите немедленно! Я честная женщина, в смысле, девушка, ну то есть какая разница! Вы что себе позволяете, вы проникаете в мою приватность, я протестую! Какое право вы имеете не меня, незнакомую незамужнюю женщину такое говорить?

С – Но, посто….

Л - Вам обидеть меня хочется? У вас получилось! Так легко обидеть женщину, беззащитную, одинокую… Каждый , кто угодно камень в тебя бросит, хоть ты милиционер, хоть и брат родной. Ни защиты, ни плеча, ни забора…. Одна-одинешенька на всем белом свете со своим горем и клеветой. Обруганная! Оболганая! За проститутку меня держите, да?! Конечно, к ней ездют с города мужчины! К другим не ездят, вот они и завидуют, а я, наверное, достойная, что ездят! А вы все завидуете!

С – Я? Вовсе не зави….

Л – Все мне завидуют! Всегда. Потому что я красива, на все село самая хорошенькая, а что? Все при мне! Вот мужики и заглядываются, а бабы бесятся. И придумывают обо мне, слышите! Не было ничего такого, вранье все это! Какой ужас, с кем я живу…. Бок о бок, столько лет. А вон люди чужие из-за десятков километров роднее оказались – не бросили, поддержали, словом хорошим поддержали, не то, что этот. Да и вы тоже, товарищ лейтенант!

С – Так ну все! Достаточно с меня! На вас побоев я не вижу, платье могло быть разорвано при других обстоятельствах, с радио я сам разберусь. Устал я от вас, гражданка. Вы можете идти, свободны пока.

Л – как это «идти», как это «устал»? А дело мое? Закрыть? Не получится! Я вам устрою «устал»! Меня же избили! В моем доме, перед чужими людьми унизили! Собственный брат же! Я боюсь за целостность своего лица теперь! Куда же мне идти? Погром учинен, имущество испорчено, а мне идти»?! Значит так, я буду на вас жаловаться куда надо, товарищ как вас там. Учтите!

С – да, непременно. Позовите вашего жениха, пусть войдет.

Л – (уходит) Ты посмотри, сидит еще главное, ногу на ногу закинул, решает он что-то! «Свободна». Я уже больше 20 лет как свободна, чтоб ты знал, нахал! Только время на тебя потратила зря. Ну ничего, я еще напишу заявление, как ты свой долг исполняешь, прапорщик! Куда надо обращусь! Вы посмотрите на него!

С – Следующий!

Действие третье.

В кабинет входит Городской. Следователь нетерпеливо рыщет по комнате, пытаясь что-то найти.

Г –Доброго дня, господин полицейский. Вызывали?

С – а, это вы, проходите…. Да куда они подевались?.... Вы садитесь.

Г – сюда? Здесь же не убрано. (Смахивает пепел со стула и стола).

С – вашей новой знакомой претензии предъявите. Вы кстати с ней давно знакомы?

Г – …некоторое время.

С – это сколько? Неделю, месяц, год?

Г – достаточно давно, я затрудняюсь сказать точнее.

С – ну хорошо, а за это «некоторое время» вы в ваших с ней отношениях… ну то есть…. Она кто вам?

Г – в каком смысле?

С – в прямом! Кто она вам? Там, знакомая? Подруга ваша, может родственники стали?

Г – О нет, что вы! Мы не родственники, у нас общие интересы, насколько я знаю, это не преследуется законом, ведь так?

С – боже упаси, какое там!

Г – ну вот и хорошо. Остальное давайте оставим за скобками.

С – Хм… Я собственно, чего спросил. Ведь в протоколе нужно указать, кем для вас является эта ваша знакомая. Графы «у нас общие интересы» там нет.

Г – официально мы друг другу никто. Давайте укажем «приятели».

С – вот! Уже что-то. А мне известно, что вас там не двое было. Кто с вами еще находился в доме?

Г – ну, это мои хорошие друзья, только в деле они участвовать не станут, свидетельствовать не будут.

С – это почему же, разрешите полюбопытствовать?

Г – я их хорошо знаю, поверьте, вы ничего не добьетесь от них, никаких показаний. Поэтому давайте закроем эту тему.

С – Как это закроем? Они же участники инцидента, и, если я правильно понял, и…. и…. процесса, который предшествовал инциденту.

Г – у вас неверная информация. Насколько я знаю, они находились, действительно, в непосредственной близости от происходящего, но не в самом эпицентре. Кроме того, они так напуганы произошедшим. И запуганы вашим орангутангом. Их уже нет, они вернулись в город.

С – как это «нет»? На каком основании отпустили?

Г – не кричите, товарищ следователь. Их причастность не доказуема. Да и незачем вам это. Хватит и факта моих побоев, которые вы снимите. Ну и показаний девушки тоже.

С – стоп! Побои! Давайте с этого. Как так получилось что вы находились в комнате у вашей «просто знакомой», при этом сама эта «просто знакомая» сидела у вас на коленях, а ваша рука была у нее на голом бедре?

Г – откуда вам это известно?

С – что значит откуда? Показания такие имеются. Поступила информация.

Г – а что за источник? Надежный?

С – не увиливайте от ответа, прошу говорить по существу.

Г – я не могу согласиться с вашей информацией, потому что, это похоже на провокацию. Может быть, вы блефуете. Вы играете в покер? Я сам неплохо играю…

С – Что? какой покер?! Вы сестру Прохора, говорят, лапали у нее в доме, это правда?

Г – во-первых, не кричите на весь отдел. Я вас и отсюда слышу. Как и все, кто сейчас в коридоре. То, что она его сестра у нее на лбу не написано. И нигде не написано, насколько я успел заметить… Это во-вторых. В-третьих, будьте осмотрительнее в выражениях. У нас принято говорить «проявлять внимание, ухаживать». Олеся – девушка незамужняя, совершеннолетняя, это я отлично знаю. При этом, весьма привлекательна, так что…. Никаких действий против ее воли не совершалось. Все законно, товарищ капитан. Это в четвертых. Вам дать закурить?

С – да, вот не могу сигареты найти, с утра были. Если можно, …. Спасибо. Ваша знакомая, наверное, и утянула.

Становятся рядом, курят.

С –Видите ли, боюсь, что ничего помочь вам не смогу. Да-да, я не могу дать я ход вашему делу. Ну не могу! Ничего же нет! Окромя неаккуратностей, с вашей между прочим стороны. Ну, есть у нас эта дурочка, так ее кто только не лапал! Полсела к ней в постель лечь хочет, а попались вы. Огласка теперь предавать этот факт нехорошо, разговоры пойдут, судачества. У нас народ ушлый, ему чего ни кинь, как кость, все затаскает. Нет, я не сужу тебя, не подумай. Напротив, по-мужски, я тебя очень понимаю. Баба она красивая, доступная, глупая. У нее и мать, и бабка особенно, такая была, царство им небесное, точь-в-точь в них уродилась. То с одним, то с другим. Но так, по-дружески, говорю – не лезь. Дед у нее путевый был, хороший мужик. Солидный очень. Все село уважало его, считались с ним. Только, видишь, потомка какая у него выросла. Вот она у нас на «особом» положении. Так просто нельзя тут, пойми. Опять же, Прохор рядом, тот спуску не даст. Только дров нарубишь. А против него как пойдешь, он не то, что зубы повыдернет, он тебя с вилами до самого города гнать будет, без автобуса и электрички, это у приятеля своего спроси. С ним осторожно надо. Это же Прохор, он – человек непредсказуемый, хотя и справедливый.

Г – но как же мои побои? Я же пострадавшая сторона!

С – Ну снимем мы твои побои, вот ты и всплывешь. Со всеми вытекающими. Узнают, где эти побои получил, при каких обстоятельствах - шумиха будет на все село, до города слухи дойдут. У тебя же жена есть? Ну вот! Втянешься, потом не отбелишься. Да и дружки твои эти, пропавшие. Кто такие, да откуда, да что делали у нее. Не докажешься, что в гости. А Прохору все поверят. До суда если даже и доведем, присяжные его оправдают, хуже только себе сделаешь. И не только себе. Ты радиоприемник, который в него кинул теперь как из дела вынешь?! Это же улика! А нашему председателю вообще нельзя в этом деле фигурировать – если узнается, что вы радио ему на мансарду везли, за разрешение браконьерничать у нас в лесу – скандалу наберется, выше крыши. Предыдущего участкового поймали же, что глаза на вас прикрывал, я вот теперь за него. Не могу рисковать положением, понимаешь? Очень уж ты неосторожно сработал, дружише. Сколько человек пострадать могут, и председателю, и тебе, и моим погонам.. Заявление забери, а протокол я выброшу. На.

Г – свою шкуру бережешь, мент? Прохора ты боишься, а не погон. Вот кто точно спуску не даст, три шкуры сдерет и председателю вашему шею скрутит. Ладно, капитан, давай сюда. Но знай, это не конец еще. Я пойду в другие инстанции. Я найду способ.

С – ну, как знаешь.

(Уходит)

С – стой. Погоди. Сейчас не для протокола…. Просто, скажи: зачем тебе Леська? Ты же женат.

Г – я отказываюсь что-либо говорить без своего адвоката.

Уходит.

Действие четвертое.

Та же комната. Следователь сидит за столом, он доволен. Входит Олеся.

Л – что вам еще надо от меня? Я уже все сказала, что надо было! Сколько можно мучить слабую женщину?

Следователь встает и забирает ее сумочку.

Л – что вы себе…? Нахал, дай сюда!

С – вы случайно уронили мои сигареты себе в сумочку, и застегнули еще. Вот, не орите.

Возвращает сумку.

С – я позвал вас сообщить, что рассмотрел дело о вашем утреннем инциденте.

Л – Да? Уже? И?

С – ваш иск полностью удовлетворен, суд уже вынес приговор. Прохор Петрович обвиняется в нанесении тяжелых телесных повреждений, порче материального имущества, а также подозревается в бандитизме, рэкете, угрозах физической расправы и запугивании. Вы довольны с этим вердиктом?

Л – конечно! Все так и есть!

С – знаете, какой срок ему светит?

Л – нет, какой?

С – 15 лет!

Л – 15 лет? Целых пятнадцать за разбой?

С – представляете! У них по плану недобор до конца лета, надо еще обвинений насобирать на 15 лет, а тут ваш братец подвязался. Ну вот на нем и отыгрались. Выполнили план за месяц до конца, ох, Иваныч, теперь в разгул пойдет… Суд пустой стоять будет, а Иваныч под скамьей лежать. Пришлось, правда, кое-что ему еще подшить, потому как понимаете, у него там совсем по мелочи насобиралось, мы решили, что колокольню возле почты это он разломал, по пьяни.

Л – но ее же буря сломала! Еще в том году!

С – что поделать, это было в интересах следствия. И еще, если будут спрашивать, на самом ли деле Прохор по ночам охотился за птенцами аистов и перепродавал их в город по спекулятивным ценам – говорите, что так и есть.

Л – Господи, что за бред?! Какие аисты?

С- Зато теперь у вас целых 15 лет свободы. У Прохора тюрьмы, а у вас свободы от Прохора. Примите мои поздравления.

Л – но… это так много!

С – разве? Это еще минимум, просто Иваныч сказал, больше не нужно, могут перевыполнение проконтролировать. Так что, пускай благодарит великодушие и гуманность нашего районного суда, я только что оттуда. А через 15 лет заходите снова, еще что-нибудь придумаем.

Л – ну, он же никого не убивал. Так, помял слегка.

С – этот ваш человек, знакомый, из города, оказался из высшего общества. У него…. там…. свои края есть. Таких не мнут.

Л – я так и думала, что он такой. Все сходится!

С – что, простите?

Л –нет, я про то, что 15 лет, это слишком много.

С – вы что, жалеете его?

Л – нет, конечно, просто, это жестоко очень. Чересчур.

С – он же и по вам попал? Вам же досталось от него!

Л – ну да. Но ….

С – Но? Что «но»?

Л – но он же хотел меня защитить.

С – вы так думаете?

Л – да, я уверена, он с детства за меня впрягался. Всех пацанов в селе построил из-за меня.

С – почему?

Л – ну, он же брат! Зоя просто больше по хозяйству дома, да и я…пофигуристее, между прочим. Вот ко мне и липнут. А Проша их строит.

С – кто строит?

Л – брат мой.

С – он сейчас СИЗО, хотите, приведут, попрощаетесь. Я распоряжусь…

Л – да, пожалуйста, если можно!

С – только на сей раз без рук. Это участок.

Вводят Прохора, все так же в порванных наручниках. Он спокоен. Садится напротив Леси. Следователь между ними.

С – Прохор Петрович, вам известно, за что вас осудили?

П – значит надо так, раз осудили

С – Вы обвиняетесь в нанесении глубокой психологической травмы своей родной сестре, и физическом насилии, средней тяжести…

П – этот твой что тебе сделал?

Л – ничего!

П – ты курам дала?

Л – дала! Ты все о курах! Тебя упекают на 15 лет, за решетку, а ты! Болван! Сколько мы тебя просили, ну будь ты помягче! А ты все на кулаках да с кулаками! Посмотри, до чего довел все! Что мы теперь с Зойкой делать будем, что с твоим хозяйством станет? Ты об этом подумал? Что с его хозяйством будет, товарищ генерал?

С – а что? Себе забирайте. Вы не чужие друг другу люди!

Л – как это себе? Да куда мне столько? Да вы будто не знаете, какой у него участок! Там же можно новый поселок отстроить! Тут за своим усмотреть бы!

С – ну бедняки растянут кому что….

Л – ага, бедняки! Видал, Проша, что этот говорит?! Кур твоих, говорит, бедняки растаскают! Ты слыхал, нет? Чего молчишь? Какие там бедняки, товарищ сержант, небось городская блатота понаедет да приватизирует под шумок, никто и знать не будет кого оно. Сами у себя засядут в офисах, в городе, а тут пропадет все. Ты думаешь им выводок твой нужен, Проша?

П – нет, не нужен.

Л – вот именно! А ты о них подумал, о цыплятах своих? О гусях? О козах твоих? Куда их всех девать – порежут! И землю твою раздерябят на куски. И сады повыкорчовуют да на дрова попилят. И дом твой по кирпичику разнесут. И мы с Зойкой одни будем соседничать с этой пустой разрухой. Вот сколько ты наделал, дурак! Здоровый такой вымахал, а ума не набрал!

П – некогда мне было книжки читать, Леська. Огород на мне, и скотина.

Л – вот и пропал твой огород теперь, Проша! Ни за грош, пропало всё! Ладно бы пропил, в карты проиграл, в лотерею поставил! Так нет же! По глупости, по своей бездумной грубости! Ах ты, Проша, душа беспокойная, что же тебе не сиделось-то… Погибли цыплята твои, погибнут и сестры твои!

Пауза.

С – ну, может и не погибли цыплята…

Л – как это?

С – большой участок, говорите?

Л – очень, очень большой, товарищ генерал!

С – и следить некому будет, так?

Л – да кто уследит-то, вот Проша, один такой, большой, он справляется, а других на селе не сыщется.

С – тогда нужно спасать хозяйство!

Л – а как?! Как, товарищ командир?

С – написать Иванычу, что претензий больше нет.

Л – а разве так можно?

С – а чего ж нельзя. План выполнен… ну то есть, Иваныч конечно согласится. Да и синий он уже… ну в смысле, занят он другими делами.

Л – и Прохора отпустят?

С – немедленно. Укажите вескую причину, например «я передумала».

Л –так и написать?

С – а вы уже сейчас готовы?

Л – ну… только ради цыплят. И садочка. Хозяйство жалко. Проша, ты дурак, конечно, но деда меня не простил бы. Дайте листок, товарищ генерал.

С – подпись поставьте, я сам напишу.

Л – так мы пойдем? Мне курам дать надо, а вы нас целый день тут ни про что держите.

С – Снять наручники!

П – да ладно, я сам сниму.

Выходят.

Л – есть ужасно хочется, пойдем к Зое! Картошечки печеной слопаем, да с килечкой, как в детстве!

П – погоди, ты же кур покормить хотела…

Л – ну знаешь, я с утра ни росинки, эти «гости» обещали угостить, привезли зефиру какого-то. Что воздуха наела, без толку. На ключи вот, дай им сам, я к Зойке пошла. Там и увидимся!

Конец.

© patriarkh07 / Данила

Опубликовано 05.08.2016 в 21:55
Прочитано 196 раз(а)