Зарегистрируйтесь и войдите на сайт:
Литературный клуб «Я - Писатель» - это сайт, созданный как для начинающих писателей и поэтов, так и для опытных любителей, готовых поделиться своим творчеством со всем миром. Публикуйте произведения, участвуйте в обсуждении работ, делитесь опытом, читайте интересные произведения!

Дар

Роман в жанре Мистика
Добавить в избранное

«Зло выбирает лучших из нас»

Аннета.


Кто битым жизнью был, тот большего добьется,

Пуд соли съевший, выше ценит мед.

Кто слезы лил, тот искренней смеется,

Кто умирал, тот знает, что живет.

Омар Хайям.


Глава 1.


Это было обычное серое утро, такое же, как тысячи до него. Будильник прозвонил ровно в 6.30, Антон заткнул его привычным жестом, не открывая глаз, за стенкой тоже совершенно привычно орал соседский ребенок. Все как всегда, три года каждое его утро начиналось именно так. На кухне, щелкнув, заработала мультиварка, через секунду к ней присоединилась кофеварка, - когда живешь один, завтрак тебе подает техника. Жаль только поддержать беседу и поцеловать на прощание современные игрушки все же не могли, а с остальным вполне справлялись. Все еще не открывая глаз, Антон прислушивался к работающим машинам, казалось, он слышит даже звук капель сваренного кофе, падающих в чашку, слышимость в этом доме была просто отличной, а его квартирка – крошечной. За стеной соседка проорала, чтобы Сережа подошел к ребенку. Всё, вот теперь пора вставать, подумал Антон, ритуал соблюден полностью. Окна его спальни/гостиной/кабинета выходили на запад, поэтому он никогда не задергивал занавески, все равно вставал ни свет ни заря, да и солнце никогда в глаза не било, а вот погоду он видеть мог, правда, только с весны до осени.

Антон сел в постели и как всегда посмотрел в окно, небо было серым, как и все в этом захудалом районе. Он переехал сюда три года назад, но так и не привык, хотя здесь было не так уж плохо, он ожидал худшего. Было бы плохо, подумал он, потягиваясь и вставая, если бы не Рита с Аннетой, а так вполне даже терпимо. Пока он брился и приводил в божеский вид свои непокорные рыжие волосы, тучи куда-то ушли, и на кухне Антона встретили нежные солнечные лучи, приятно пахла сваренная каша, кофе тоже был готов. Может это будет хороший день, подумал Антон и улыбнулся солнцу, может, начнется наконец белая полоса?

- Ты че, мудак?! – заорал кто-то во дворе, - я те сколько раз говорил, что тут я паркуюсь? Чё, не всосал?!

- И вам хорошего дня, добрые люди, - пробормотал Антон, закрывая окно, улыбка так и не сошла с его лица, для этого района такое начало дня было абсолютно нормальным, с такими мелочами справлялось закрытое окно.

Он не стал выглядывать, все равно никого не знал, за три года, что он жил здесь, он так ни с кем и не познакомился, кроме Риты и Аннеты, и считал, это благом. А отсутствие машины удачно избавляло его от вынужденного общения с жителями Трех Мостов – так назывался этот чудесный район. Антон не был общительным человеком и давно уже с этим смирился, он считал эту черту своего характера врожденным изъяном, с которым при желании можно было жить, и он жил, чувствуя себя чужаком, инородным телом в обществе раскрепощенных и свободных людей. В детстве причиной служил отчасти и цвет волос, но с возрастом это ушло, никто больше не дразнил его рыжим, а вот остальные причины остались, более того, стали мешать ему сильнее, чем оранжевая шевелюра. Он был робким и добрым ребенком, не любил шум и большое скопление людей, не любил отрывать крылья мухам и не кидал камнями в бродячих собак, а так же не видел ничего смешного в том, чтобы кинуть камень в чьё-то окно или поджечь чью-то дверь. От чужих слез ему становилось плохо, он мучился и переживал, а злость и напористость пугали его, он замыкался еще больше, стараясь избежать всего, что приносило ему страдания. Чувство справедливости раздирало его, он знал, что так нельзя, что люди творят зло, но что он мог сделать? Он не был сильным, не был напористым, и у него не было десятка таких же буйных друзей. Он был наблюдательным и умным мальчиком, а природное желание выжить научило его приспосабливаться, скрывать больные и слабые места, все внешние проявления ушли глубоко внутрь, он научился надевать маску, казаться таким же, как все, но это требовало больших сил.

С возрастом постоянное напряжение переросло в страх, его пугали люди, пугал этот шумный и злой мир, так что каждый прожитый год неумолимо уменьшал количество его друзей, хотя, как показала жизнь, друзей-то у него никогда и не было, только знакомые. Хотя он был им другом, просто они по-разному понимали значение этого слова. Для Антона дружить - значило всегда приходить на помощь и надежно прикрывать спину, хранить секреты и быть с человеком до конца, а для его приятелей все было намного проще: пошли вместе в кафе – все, друзья, сегодня ты мне друг, а завтра я пойду гулять с новыми друзьями; если что-то нужно от человека – он тебе друг, пока нужен, ну и т.д. Он больно разочаровывался в людях, хотя… Если он там чего-то себе напридумывал и поверил, это его проблемы, так говорили теперь. Он был старомодным, пережитком древних времен, не вымершим динозавром, одиноким и чужим в непонятном мире, в который он никак не вписывался. Но, опять же, с этим можно было жить, и он жил.

- Моя моральная инвалидность, - проговорил он, вспоминая слова Аннеты, - если бы за нее еще пособие какое платили, было бы не так обидно.

Рита и Аннета стали первыми и единственными, с кем он познакомился после переезда в Три Моста, а потом они стали и единственными, с кем он общался. Началось все с плачущей девушки и разрисованной двери. Шла, вернее, тянулась, первая неделя его жизни в новом районе. Он вышел из вечно воняющего мочой лифта, загруженный пакетами и коробками – переезд все же дело очень хлопотное, особенно для одинокого человека, меняющего 3х комнатную квартиру на 1комнатную – он не видел девушку, сидящую на грязных ступеньках, он наступил бы на нее и, возможно, даже упал бы, но она всхлипнула.

- Ой! – вырвалось у Антона, он успел схватиться за перила и удержаться на ногах. Тяжелый фотоальбом, лежавший на самой верхушке, сорвался и звучно приземлился на ступеньки совсем рядом с девушкой. – Я вас не убил?

- Нет, - раздался в ответ приятный голос, - но почти.

Антон наконец сумел выглянуть из-за коробок, прямо перед ним сидела молодая девушка, на вид ей было никак не больше 25, а заплаканное лицо вовсе превращало ее в 16-летнюю.

- Простите, я вас не видел, - смутился Антон, он всегда был стеснительным, а красивые девушки просто вгоняли его в ступор.

Он быстро поставил коробки на ступеньки, при этом, конечно же, рассыпав значительную часть содержимого, и робко сел рядом среди валяющихся дисков, пакетов и свертков. Он не знал, как себя вести, но понимал, что не может просто пройти мимо плачущей незнакомки. А она как назло молчала, уставившись на переплетенные пальцы и всхлипывая.

- Что с вами? – наконец не выдержал Антон, если бы она хотела, чтобы он ушел, она бы так и сказал, или ушла сама, он это понимал. Он был стеснительным, но идиотом он не был.

- Вы все рассыпали, - вместо ответа сказала девушка, упавшие на лицо темные волосы мешали Антону увидеть его выражение. Но он знал этот тон: она ждала помощи, но не могла попросить.

- Да, у меня вечно все из рук валится, - улыбнулся он, - но ничего, я почти пришел, так что мне приятнее думать, что это вещи решили сами проделать оставшийся путь и облегчить мне жизнь.

- А где это вы живете? – она впервые подняла глаза и посмотрела на него. Боже, она была прекрасна. Антон понял, что лицо больше не подчиняется ему и поспешил отвести глаза, чтобы она не смогла прочитать так легко то, что он предпочитал скрывать.

- Да здесь, вот – и он, снова не отрывая от нее глаз, указал на свою дверь, - неделю как переехал. Вернее, еще и недели нет.

- Так мы соседи! – и она даже улыбнулась, грустно и робко, но от этой улыбки у него кружилась голова. Может и я наконец сорвал джек-пот, подумал Антон, и тут же покраснел от своих мыслей. Он хотел спросить, где она живет, но вместо этого выпалил:

- И почему моя соседка плачет?

- Поэтому, - сразу помрачнев, ответила она и указала пальцем. Антон проследил за направлением и ахнул.

На лестничной площадке было три квартиры, он занимал правую, а дверь той, что посередине была вся расписана разноцветными маркерами. Да так густо, что Антон не смог бы сказать, какого цвета она была под всей этой писаниной.

Гарите в аду шлюхи сотоны

Розовые суки

Смерть лезбам

А кто у вас за мужика?

Может и меня полижите?

Мой х.. скучает по вашим кискам

4 сиськи в 1 постели…а где писюн?!!

Откусите друг другу письки

Вот лишь немногое, что успел прочитать Антон, пока не отвернулся с гулко бьющимся сердцем. Знакомая волна гнева и страха поднималась в нем, и как же он это ненавидел.

- Это уже не первый раз, - опять всхлипнула девушка, - примерно раз в месяц нам с Аннетой приходится отмывать это дерьмо от нашей двери. Чтоб они сдохли, уроды!

И она опять заплакала, закрыв лицо руками.

Джек-пот? Антону вдруг захотелось быть где угодно, только не здесь, мир упорно не давал ему хоть на мгновение поверить в иллюзию, что все может быть хорошо. Мало того, что эта красавица тоже любит красавиц, так еще и жить ему предстояло среди людей, которые раз в месяц считают нормой устраивать соседям такое. Травить двух девушек, не трогающих никого, просто за то, что они не такие как все?! Это война, подумал Антон, она началась еще до Христа и никогда не закончится, люди всегда будут ненавидеть тех, кто «не большинство». Он сам испытал на себе эту ненависть, так что за какую сторону выступать, он давно определился. И эта знакомая злость вдруг придала ему уверенности.

- Не плачьте…- начал он, обняв ее слегка за плечи, но она вдруг резко отстранилась.

- А вы случайно не из тех, кто считает, что нас надо сжигать на костре? Как вы к этому относитесь? Я вас совсем не знаю.

Страх и затравленность в ее взгляде больно резанули по сердцу, все это было ему очень знакомо. Он не практиковал однополую любовь, но его тоже травили, ненавидели и обижали, и он тоже, как и эта девушка, не заслуживал такого отношения.

- Не бойтесь, - он сам удивился той спокойной уверенности, что прозвучала в голосе и в движениях, когда он снова обнял ее за плечи. – Не обещаю, что поймаю этих скотов и настучу им по репе, но дверь отмыть помогу. А для начала – напою вас горячим чаем.

Той ночью они втроем отмывали дверь и даже осторожно шутили, новые знакомые, сплоченные общей бедой. Так они и подружились.

Антон допил кофе, привычно вымыл за собой чашку, он любил порядок, любил, когда все шло по плану, все было знакомо и привычно. Это давало ему ощущения контроля над ситуацией, а в этом мире он так мало мог контролировать. Едва он покидал квартиру, как мир наваливался на него, тысячи опасностей и случайностей, масса негатива, с этим приходилось справляться, поэтому дом свой он устроил так, что все здесь было удобно, надежно и комфортно – здесь он мог дышать, а выходя за пределы своего пространства, ему приходилось задерживать дыхание. За 3 года он привык к этой квартире, иногда даже считал ее домом, когда соседи не очень шумели за стенами, а под окнами никто не дрался или не орал. И, что радовало и печалило одновременно – никаких переездов больше не предвиделось, квартир поменьше просто не существовало, а о том, чтобы расширять жилплощадь и речи быть не могло, большая часть того, что он зарабатывал, уходила на медицинские счета. Болеть нынче было очень дорого, еще дороже – лежать в коме. 6 лет его мать блуждала где-то между этим миром и тем, и никак не могла сделать шаг ни в ту, ни в другую сторону. «Она в сумеречной зоне, - сказала ему врач, - а в сумраке очень легко заблудиться». Он запомнил эту фразу, было в ней что-то зловещее и красивое. И правдивое.

Нелегкая жизнь Антона 6 лет назад превратилась в настоящий ад, после долгого сражения с раком умер отец, за годы болезни истощив семейный бюджет до основания. А через месяц после похорон у матери случился инсульт, но за мужем она так и не последовала. В одночасье Антон остался сиротой, при этом на нем еще повисли счета из больницы, где лежала его не перенесшая утраты мать. Благо к тому времени он уже успел закончить учебу и мог бы найти приличную работу. Мог бы, но приличная работа отныне продавалась, а денег или связей у него не было. Вот тогда-то и начали проявляться его так называемые друзья. Сначала схлынула первая волна тех, с кем он учился в институте и даже иногда ходил на вечеринки, с ним стало скучно и не престижно теперь, когда он работал на любой работе, а остальное время проводил в больнице возле матери. Помощи он не просил, а они не предлагали. Антон не любил вспоминать те смутные дни, что он провел в своей «сумеречной зоне», убитый потерей отца, и шокированный болезнью матери, больше ведь у него никого не было. Деньги утекали, как песок сквозь пальцы, плата за квартиру, за больницу, он едва сводил концы с концами, не представляя, как жить дальше, как выкрутиться. Он все ждал, что мама вернется к нему, что однажды он придет, а она очнулась и ждет его. Он часами всматривался в ее неподвижное лицо, пытаясь разглядеть хоть маленький намек на улучшение, но его не было. Он говорил с ней, рассказывал о своей жизни и о событиях в мире, он верил, что она ответит, если не сейчас, то в следующий раз. Эта вера стала для него чем-то вроде навязчивой идеи, мама очнется и все наладится, все опять будет хорошо и спокойно, но время шло, и ничего не менялось. Ничего, кроме его ожидания чуда и его веры.

Антон тряхнул головой, отгоняя навязчивые воспоминания, он предпочел бы забыть те месяцы, но память бережно хранила все кошмарные дни, превратив их в орудие пытки, которым с удовольствием мучила Антона. Этот всплеск памяти не входил в его каждодневный ритуал, и отнял неожиданно много времени, а утром каждая минута была на счету.

- Опоздаю на поезд, - прошептал Антон, радуясь, что удалось вырваться из этих острых когтей его жестокой памяти, - опоздаю на работу, а сегодня никак нельзя.

Схватив со столика в прихожей свой портфель, он выскочил из квартиры, вспоминая, все ли выключил и ничего ли не забыл. Вот и еще один плюс организованности, подумал он, сбегая по лестнице, если бы он не собирал все документы с вечера, сейчас точно бы опоздал. По пути он бросил взгляд на дверь Риты и Аннеты, она была чистой. Даже очень смешная шутка со временем надоедает, вот и их соседям видимо было уже не так весело расписывать дверь двум девушкам, тем более, что реакции все равно не было никакой.

Перепрыгивая через ступеньки – лифт был слишком медленным – Антон улыбнулся, вспомнив, сколько раз с того вечера он оттирал грязные слова с этой двери. Ему приятно было думать, что победило все равно добро, ведь благодаря человеческой ненависти они обрели друг друга, и общение с соседками для него было одним из немногих светлых моментов в жизни. Да, похоже он надолго застрял в Трех Мостах, но теперь он не видел в этом ничего ужасного, и все благодаря им.

Выскочив на улицу, Антон невольно зажмурился на несколько секунд, в подъезде была абсолютная темень разбавляемая слабым светом, прорывающимся сквозь толстый слой грязи на крошечных окнах, а снаружи царило летнее утро, яркое и прекрасное. Красоты ему добавляло отсутствие на улице местных жителей, кроме Антона никого возле дома не было. Сделав глубокий вдох, он сбежал вниз по лестнице и устремился к станции, перепрыгивая выбоины в асфальте, за три года он уже знал каждую.

Его уединение очень скоро закончилось, люди со всего района спешили на работу, и большинство из них, как и Антон, добирались на поезде. Он узнавал лица, но все они были хмурыми, никто никогда не улыбался друг другу и не приветствовал знакомое лицо кивком головы – в Трех Мостах так было не принято. Скоро Антон влился в толпу, которая как всегда внесла его в обшарпанное здание станции, уже наполненное людьми почти до отказа. И опять он подумал о плюсе своей предусмотрительности – он всегда покупал проездной, так получалось дешевле, да и битвы за место в очереди к кассе не прибавляли радости. Проталкиваясь сквозь недовольных и сонных людей, Антон вышел на перрон, как всегда внимательно всматриваясь в толпу, был один человек, которого он очень не хотел бы встретить. Его бывший «друг», всадивший ему нож в спину.

Они выросли вместе, ходили в одну школу, всегда отлично ладили. Андрей, так его звали, всегда был общительным и улыбчивым, у него, в отличие от Антона, всегда было полно друзей и знакомых, вокруг него всегда были люди, шум, смех. Временами он вытаскивал Антона на прогулки или вечеринки, знакомил с девушками, они неплохо проводили время, и могли бы дружить по сей день, но вышло так, Андрей проявился.

А случилось это, как обычно и бывает, в самое тяжелое время. Отец Антона умер, мать лежала в коме, в поисках работы он колесил по городу, скупал газеты с вакансиями, часами сидел в интернете, рассылая резюме, но все было тщетно, хорошие должности просто так не раздавали, денег у него не было, и словечко за него никто замолвить не мог. Но все же, город был большой, а крупным компаниям тоже иногда требовались рабочие лошадки, чтобы тянуть на себе чьих-то родственников, любовниц или просто «золотых детей», так что однажды Антону повезло, и он нашел место по специальности в крупной компании. Должность была ничтожная, но в больших фирмах были большие зарплаты, это все, что было ему нужно в данный момент.

Антон записался на собеседование, и в тот же день поделился с другом своей радостью. Андрей внимательно слушал, поздравил его и пожелал удачи. Оставшиеся до собеседования 2 дня Антон работал и не видел друга, в следующий раз он увидел его уже по другую сторону их дружбы.

В назначенный день он явился в офис, чисто выбритый и в наглаженном костюме, в папке лежал диплом и рекомендации из фирм, где он проходил практику, все блестящие. Антон не сомневался в успехе, просто слегка нервничал и, сидя в шикарно обставленной приемной напротив ослепительно красивой секретарши, он успокаивал себя, повторяя, что знает свое дело, проговаривая возможные ответы на возможные вопросы. За эти 2 дня он не терял времени, он подготовился и сейчас ждал, когда его пригласят, и он сможет наконец вытащить свою жизнь из той чудовищной ямы, в которую она так неожиданно упала.

Шли минуты, а его никто не приглашал, пока это не настораживало, хотя в таких компаниях люди помешаны на пунктуальности, но он просто ждал. А когда прошло 15 минут с назначенного времени, снова подошел к секретарше.

- Минуту, - она натянуто улыбнулась, - вы уверенны, что вам было назначено?

Антон ответил, что уверен абсолютно.

- Я еще раз свяжусь с Галиной Семеновной, - взгляд красавицы-секретарши похолодел градусов на 10, но дежурная улыбка никуда не делась, как будто была частью рабочей униформы. – Позвольте уточнить ваше имя, время и предмет встречи?

Вот тогда-то Антон и занервничал. Он заставил себя вернуться на диван, хотя весь был как на иголках, но сел ровно и даже сумел сделать бесстрастное лицо. А еще через 5 минут подошла высокая дама в дорогом костюме, представилась помощником главного менеджера о подбору персонала, извинилась, одарила его равнодушной улыбкой и сообщила, что произошла ошибка, вакансия, на которую он претендовал, уже закрыта.

- Но мне назначили на сегодня, - проговорил совершенно сбитый с толку и расстроенный Антон, - как же так?

- Извините, но мы непрерывно ведем поиск кандидатов, и как раз позавчера нашли устраивающего нас специалиста. Мне жаль, что вы потратили свое время, от имени компании прошу принять извинения. А теперь всего доброго, у меня много работы.

Совершенно раздавленный, Антон что-то пролепетал в ответ и поплелся к лифтам, ему вдруг нестерпимо захотелось покинуть это здания и никогда больше не видеть эту красивую секретаршу с ледяным взглядом и эту бизнес-даму–обманщицу. Он нажал кнопку «вниз» и принялся ждать, уставившись на носки своих начищенных туфель. Когда подъехал лифт, он так же, не поднимая глаз, вошел в кабину, поэтому не сразу увидел попутчика.

- Первый, - выдавил из себя Антон.

- Третий, - ответил знакомый голос.

Антон поднял наконец глаза и увидел Андрея, в деловом костюме, тот стоял уткнувшись в какие-то документы и не замечал ничего вокруг.

- Андрей? – пока он еще не понял, но уже начал понимать, - что ты тут делаешь?

Тот оторвался от своих бумаг и на мгновение их глаза встретились. И за эту секунду Антон успел увидеть в них все, что хотел бы знать.

- Работаю, - ответил Андрей, краснея, но все же снова поднял глаза, - со вчерашнего дня я здесь работаю.

- Наверное, мне не надо даже спрашивать, на какой должности, да? – это был удар, в самое сердце, и Антон уже сейчас чувствовал, как больно, когда оно разбито.

- Наверное, не надо. – Согласился Андрей, было видно, что ему неловко, но только слегка, и, что самое чудовищное, он уже брал себя в руки. Остатки его человечности лихорадочно искали оправдание его поступку, и победившая черная часть заботливо их нашла.

Теперь он нагло смотрел прямо в глаза своему другу, которого предал.

- Как же так, Андрей? – слов не было, Антон как будто их все забыл. Или просто его чувства нельзя было описать доступными человечеству словами. – Это же… как ты… почему…

Лифт ехал, казалось, бесконечно, и никто не вмешивался в эту маленькую трагедию между двумя людьми. Электронное табло показывало только 23 этаж, никакие кнопки вызова не горели, судьба убрала лишних свидетелей с их пути.

- А я считал тебя другом…

- Ой, только не надо этих театральных сцен, - надменность в голосе бывшего друга просто шокировала. – Твои драмы никому не нужны. Надо было не сопли распускать, а действовать. Мне очень нужна эта работа, мне кредит за квартиру платить, а у тебя своя 3-х комнатная. Так что, если ты мне друг, то понял бы.

Он поправил галстук и покрепче сжал папку с документами.

- И вообще, время сейчас такое: хочешь быть первым – беги. Я побежал. Никой трагедии не произошло, ты поступил бы так же.

И тут он хмыкнул и добавил:

- Будь ты чуточку умней.

- Ошибаешься, - и Антон посмотрел прямо в глаза бывшего друга, - я бы никогда так не поступил.

Андрей пожал плечами, как бы говоря: «как знаешь». Лифт почти добрался до 3 этажа.

- Знаешь, - сказал Андрей, подходя к двери, табло показывало цифру 4, - честность и бедность – причина и следствие. А бедным сегодня быть стыдно.

Двери лифта открылись. Андрей вышел. Больше Антон его не видел. Говорили, что его повысили, что он расплатился за ту квартиру в Александрите, что он стремительно взбирается по карьерной лестнице. Зная таланты своего бывшего друга, Антон в этом нисколько не сомневался.

Прошло уже 4 года, и он к счастью так ни разу и не встретил Андрея, хотя на работу они добирались с одной станции, видимо время не совпадало, да и станция была большая, как-никак обслуживала два больших района, разделенных железной дорогой – с одной стороны грязный и опасный район Три Моста, с другой – весьма приличный средненький спальный район со странным названием Александрит, или просто «Сашка» в народе. Жители Мостов обычно первыми прибывали на утренний рейс, и было их всегда больше, более благополучные жители «Сашки» могли себе позволить спать дольше и работать не по 12 часов в день. Антон был из тех не многих, кто имел приличную работу, но по определенным причинам вынужден был жить там, где жил, а выезжал так рано он лишь потому, что его приличный банк, где он занимал должность начальника отдела мелкого кредитования, располагался в самом центре, а это было далеко от Трех Мостов. И он никогда не опаздывал, он дорожил своим местом, хотя и понимал, что его должность – не предел мечтаний, и его повысили только потому, что кто-то должен был пахать, и выше этой должности ему не прыгнуть. Ее называли «трамплином для блатных», максимум год, и нужный человек поднимался на следующую ступеньку карьерной лестницы, а вот Антон с этого трамплина так и не прыгнул. 2 года он образцово выполнял свои обязанности и даже не мечтал о большем, после тяжелых лет случайных заработков и почти полного банкротства, он был счастлив иметь постоянный заработок в хорошей организации и при этом еще работать по специальности. Теперь его зарплата хоть покрывала расходы, ему повезло, и он хорошо это понимал.

Все, что ни делается – к лучшему, ну или почти все, подумал Антон, вспоминая, как 4 года назад – вскоре после случая с Андреем - пришел в банк простым кредитным специалистом, как сидел в магазинах до 11 вечера, оформляя очередной кредит на вещи, о которых он мог только мечтать. Но и тогда он был рад и счастлив, у него была работа, значит, он мог платить по счетам. Примерно 2 года он мотался по магазинам, каждый день его посылали в разное место и там он сидел до закрытия, как робот выписывая и распечатывая файлы, улыбаясь и повторяя «спасибо, что обратились в наш банк». Потом он бежал на последний поезд, боясь опоздать, боясь нарваться на грабителей или просто упасть в спешке и что-нибудь сломать. Пока он жил в родительской 3комнатной квартире, в которой он вырос и которая находилась в нормальном чистом районе недалеко от центра, он иногда добирался на такси, но через год после поступления в банк, он был вынужден продать ее и переехать в Три Моста. Причиной стали накопившиеся за время безработицы долги и конечно, болезнь матери. В обычной больнице светлого будущего у нее точно не было, это он понял после того, как туман шока в голове рассеялся, ей нужен был хороший уход и внимание, а не равнодушие и отсутствие элементарных лекарств. Ей нужен был хороший реабилитационный центр, а на это нужны были деньги. И связи. Вот тут и проявил себя последний из его друзей.

Людей на перроне становилось все больше, скоро толпа поглотила Антона, он не возражал, в такой давке невозможно разглядеть то, что видеть не хочется. Со стороны «Сашки» тоже прибыла обычная утренняя группа, люди толкались и старались занять место получше, чтобы первыми войти в вагон, Антон никогда не ввязывался в эти битвы, да и зачем, если поезд все равно всегда приходил уже заполненный людьми? Он просто стоял на своем привычном месте под часами и ждал.

Утренний гомон людей, шум машин на автостраде за станцией, еще не горячие лучи солнца, Антон замечал все, он был частью этого мира, враждебного и опасного, но иногда такого нестерпимо прекрасного и родного. Это моя жизнь, вдруг подумал Антон, каждую секунду, и не так уж она плоха. Сегодня выдался хороший день, страхи не мучили его, ничего ужасного пока не случилось, и Антон даже позволил себе надеяться, что так будет до вечера. Он любил такие дни, тогда ему даже начинало казаться, что теперь все будет хорошо, что все плохое осталось позади раз и навсегда, что эта легкость будет с ним теперь до конца жизни.

Но где-то в глубине души тихий голосок печально посмеивался и вздыхал, как бы говоря, что не станет разрушать его иллюзию, хотя знает правду. Знал ее и Антон, за секунды счастья ему приходилось расплачиваться неделями печалей, а за каждую удачу сплошной чередой неудач. Это была его жизнь, и он привык к ней, но сейчас, стоя на перроне в лучах летнего солнца, он опять позволил себе унестись в мечту, где баланс его жизни выглядел как большой белый шар, уравновешенный маленьким черным, а не наоборот.

Электронный голос, объявивший о прибытии пригородного электропоезда, вырвал его из приятных мыслей. Антон сжал покрепче портфель и приготовился штурмовать вагон. Вдали послышался ревущий гудок поезда, точно по расписанию, с удовлетворением отметил Антон, а через минуту высокий серебристый состав остановился точно по разметке, готовый принять в себя всю эту массу людей. Толпа устремилась вперед, послышались крики ругань, ничего нового, будущие пассажиры толкались, лезли вперед и огрызались друг на друга. Антон каждый раз удивлялся, как вся эта толпа вмещается в серебристые вагоны, но каким-то чудом все желающие уехать уезжали. Поезд был двухъярусный, и, как правило, ближе к центру оба яруса были забиты до отказа, но сейчас наверху еще можно было найти комфортное место.

Антон любил проходить в самый конец второго яруса, там обычно было спокойнее всего, поэтому, оказавшись в вагоне, он тут же направился туда. Мест для сидения, конечно, не было, но он удобно устроился у окна и отвернулся от толпы, разглядывая аккуратные высотки Александрита.

Дорога занимала около часа, но Антон никогда не читал и не слушал плеер, ему нравилось смотреть в окно и думать о своем, или просто ни о чем не думать. Один и тот же пейзаж не надоедал, ведь небо над ним было каждый раз разным, а Антон любил смотреть на облака или на бескрайний голубой простор.

С едва ощутимым толчком поезд тронулся, люди вокруг тут же уткнулись в книги, журналы и планшеты, кто-то просто воткнул наушники и закрыл глаза, всё как обычно, ничего нового, Антон тоже привычно уставился на ускоряющуюся местность за окном, прокручивая в голове планы на день. С утра совещание у шефа, полугодовой отчет, вылизанный и перепроверенный, лежал в портфеле, Антон помнил наизусть каждую цифру и позицию. Потом обычная рутина, обед в одной из столовых для сотрудников среднего звена – в их банке было 4 столовые, одна для обслуживающего персонала (уборщики, швейцары и т.д.), 2 для обычных сотрудников банка (он как раз к ним и относился) и еще одна для высших чинов, больше напоминающая шикарный ресторан – потом снова звонки, бумаги и бесконечные мелкие вопросы, решать которые должен был он.

Это был привычный распорядок, за исключением совещания и отчета, и Антон любил свою работу, а может просто привык к ней, его уже не пугала суета и тысячи людей в огромном шикарном здании, он уже хорошо знал, где туалеты, где столовые и как добраться до кабинета начальства. Это успокаивало и вносило какую-то уютную размеренность в жизнь, хотя здание банка было таким огромным, что даже после 2 лет проведенных там, он так до конца и не знал всех ходов и кабинетов, не говоря уже о персонале. На многих этажах он еще не был, гулять по зданию в рабочее время было нереально, а его должность не заводила его выше 15этажа. И это тоже ему нравилось, он чувствовал себя астронавтом на огромном корабле, бороздящем вселенную или путешественником, обживающим прибрежную линию огромного неизведанного континента. Руководство банка располагалось на самых верхних этажах, с земли их даже не было видно, но говорили, что там просто рай, и Антон в этом не сомневался, в этом тоже было какое-то сказочное очарование, за это он и любил большие компании. Ну и за зарплату, конечно.

Итак, после целого дня, проведенного на борту космического корабля или на прибрежной линии континента, ровно в 18 часов он закроет свой маленький кабинет на 5-ом этаже, пройдет через охрану и выпорхнет в другой мир – мир большого города. Но домой он не пойдет. Сегодня он собирался навестить мать, по возможности он навещал ее каждый день, а когда не получалось, успокаивал себя тем, что вряд ли она волнуется и ждет. При мыслях о матери, Антон каждый раз невольно вспоминал и о своем втором «друге», прошло уже 2 с половиной года и воспоминания эти уже не вызывали бурных эмоций, но неприятный осадок все равно никуда не делся, потому что предательство – это преступление, которое не имеет срока давности.

С Олегом они познакомились на подготовительных курсах пред поступлением в институт, только Олег не поступил, но отношения странным образом не прервались. Теперь, по прошествии времени, Антон понимал, почему, но тогда он был искренне рад, что тот сам звонит ему и охотно поддерживает контакт, Антон ведь был застенчивым и с трудом сходился с людьми.

Пока Антон учился, его друг успел жениться и завести детей, а потом решил заняться бизнесом. Антона восхищала сила его характера, не поступив в институт, Олег не унывал, он продолжал жить и стремиться к лучшей жизни, у него была прекрасная семья и планы на будущее, в то время как сам Антон был почти отшельником с весьма туманными перспективами. Они часто виделись, потому что почти каждый день Олегу требовалась небольшая дружеская помощь, то забрать жену с сумками из прачечной, то помочь ей с ребенком добраться до поликлиники, то привезти кроватку, то коляску, то сумки с продуктами. Самому Олегу было некогда, он «налаживал бизнес», а Антон помогал другу, ведь для этого и нужны друзья.

Вскоре автомойка Олега заработала и начала приносить доход, но тогда времени у него стало еще меньше, потому что теперь он просил Антона помочь не только жене и детям, но и ему – то просил заплатить за телефон, то за интернет, то купить расходные материальны для мойки. Антон не отказывал, они ведь были друзьями, и пусть у него не было машины, он возил все это на такси или на себе. Они часто сидели в кабинете Олега над мойкой, и тот с гордостью рассказывал, каких трудов ему стоило наладить свое дело и как теперь, благодаря этому у него появились такие влиятельные знакомые.

- Они ведь все на крутых машинах, понимаешь, - говорил Олег, раздуваясь от гордости, - а у меня лучшая мойка в районе. У меня и банкиры бывают, и врачи, и полицейские. И все так уважительно, ну я им все по полной программе, рука руку ведь моет, понимаешь?

Антон кивал, думая, что бизнес – это не для всех, он бы точно не потянул, с его-то робостью.

- Я ведь деловой человек, как и они, понимаешь, а бизнес дает некоторые преимущества и возможности. Жизнь ведь так устроена, брат, ты - мне, я – тебе. Заводишь связи, стараешься быть полезным нужным людям и всё, так и крутишься. Зато вот жене моей захотелось колечко, а хозяин ювелирки как раз у меня свою тачку моет, так я ему пару слов сказал и все – эксклюзивное кольцо на пальце у моей, да еще и со скидкой.

Антон слушал и восхищался, понимая, что никогда не будет таким успешным и пробивным, он был из тех, кто, отработав свой день, идут в магазины и покупают то, что там лежит и по тем ценам, какие стоят на ценнике.

Он не завидовал, и считал себя поэтому счастливым человеком, его не мучил чужой успех, скорее, он относился к нему как к недосягаемому чуду, непостижимому и загадочному. Антон никогда не желал себе чужой судьбы или чужого счастья, каждый нес ношу по плечу, и, повисни вдруг на нем бизнес, например, он бы не справился и не стал счастливым. Да от одних телефонных звонков и необходимости постоянного общения с кучей людей он сошел бы с ума! Он не умел лавировать в этом мире, не умел выстраивать те самые загадочные отношения, когда все улыбались друг другу и жали руки, делая за спиной свои большие и маленькие гадости и строя такие запутанные козни, что им позавидовал бы любой средневековый аристократ.

Так они и проводили время, пока мать Антона не заболела. Тогда времени на посиделки у него не осталось, да и сам Олег перестал звонить, видимо понял, что помощник из Антона теперь никудышный. Своей помощи Олег не предложил.

Иногда они перезванивались, и, спросив для приличия, как дела, Олег тут же, практически не дослушав, начинал знакомую песню про свои связи и успешное ведение бизнеса – он открыл еще 2 мойки. Они так бы и продолжали поддерживать свои отношения на плаву, если бы Антон не осознал, что его матери нужен лучший уход. К тому времени он уже более-менее встал на ноги, и ясность мышления вернулась к нему.

Антон не любил просить людей, всегда чувствовал себя неуютно, поэтому о его переезде и связанных с этим хлопотах Олег узнал по телефону и уже постфактум, но было одно дело, помощи в котором Антон не мог не попросить. В конце концов, они ведь были друзьями, и Олег сам тысячу раз просил его о разных мелочах. Но ведь то были мелочи, так думал Антон. За себя он бы не просил, но тут на кону было здоровье матери, поэтому, собравшись с духом, он все же позвонил Олегу и попросил о встрече.

- Да, тесно у тебя, брат, - сказал Олег, впервые преступая порог новой квартиры друга, - да и район тут – чистая помойка. И что тебя сюда занесло?

- Да ты и сам знаешь, - удивился Антон, - долги, больничные счета. Я ведь 2 года почти без постоянной работы был.

- Я тут машину под окнами поставил, - Антона он как будто не услышал, - не опасно? А то по виду тут одни гопники живут.

- Ну не только, – улыбнулся Антон, - я же не гопник. Машина новая, ты что, продал свой «зверинец на колесах»?

Так сам Олег называл микроавтобус, который купил специально для поездок с детьми на отдых.

Вопрос был задан не только из вежливости или любопытства, Антону нужен был микроавтобус друга, об этом тоже он собирался его попросить.

- Не, как я его продам, когда эти черти маленькие становятся только больше и буйнее, - Антон с облегчением выдохнул, хоть о чем-то, похоже, он мог не волноваться. – Знаешь, дела-то у меня идут, бизнес, когда он налажен, приносит тебе некоторые сливки, понимаешь?

Глаза Олега бегали по квартире, жадно обсматривая каждый сантиметр.

- Но я так тебе скажу: хороший бизнесмен зря ни копейки не потратит, эту красотку – и он кивнул, на окно, под которым стояла его машина, - я взял с нормальной скидкой, потому что хозяин автосалона у меня регулярно свои колеса моет.

И он надменно улыбнулся Антону, а потом, поймав струю, тут же начал знакомую песню про свои выдающиеся деловые качества и великие связи. Получалось, что он практически втрое лицо в городе, ну сразу после мэра.

Антон слушал, выжидая момент, когда он сможет вставить слово и попросить, наконец, об услуге. Они выпили кофе, Антон любил сам варить его в старой медной турке и всегда варил, если позволяло время, и Олег сделал долгожданную паузу, видимо, вспоминая, обо всех ли своих великих деяниях он рассказал. Это был момент, и Антон, набравшись храбрости, заговорил. О том, что его мать в коме, Олег знал, так что Антон просто и без лишних слов попросил помочь с реабилитационным центром, сделав упор на связи, которыми его друг так любил хвастать.

- В больнице у нее нет будущего, - сказал Антон, понимая, что каждое слово – правда, от этого ему становилось страшно. – Там ни лекарств, ни условий, а персоналу на все плевать. Ей нужно хорошее частное заведение, а в такие с улицы не берут. Поэтому я обратился к тебе, ты много кого знаешь, сможешь помочь?

Это и был поворотный момент в их дружбе, если эти отношения вообще можно было так назвать.

- Не знаю, брат, - ответил Олег, изобразив на лице глубокую задумчивость, - там люди серьезные. Просто так просить их… не знаю.

Антон ждал, еще не веря, что все вот так и закончится.

- Понимаешь, - он снова напустил на себя важный вид, - не те у меня с ними отношения, чтобы вот так просто прийти и что-то просить. – Он помолчал и добавил, - а у тебя еще и денег нет. Так не делается, понимаешь.

- Так я заплачу, - надежда снова вспыхнула в сердце Антона, он ведь как раз продал квартиру и оставил деньги именно для этого.

- Ну так заплати, брат, зачем тогда я? – развел руки над своим объемным животом Олег, и в очередной раз выглянул в окно на свою «красотку».

Что ж, Антон все понял, этот урок он уже проходил. Но гордость не всем по карману, поэтому, не смотря на ком в горле и душившую его обиду, он все же спросил, хотя знал ответ, просто хотел для себя же доиграть этот спектакль до конца.

- Ладно, что-нибудь придумаю. – Он изо всех сил старался держать голос ровным, не допустить в него эмоций, но в глазах горел огонь, а где-то глубоко под ним истекало кровью его сердце. – Ну хоть поможешь мне ее отвезти?

- Какой разговор, брат, - ухмыльнулся Олег, самое ужасное, что никакого неудобства или вины он не чувствовал. – Только «зверинец» сломался. В ремонте.

- Ну так мне и не завтра, - заставил себя улыбнуться Антон, - может к тому времени как раз и починишь.

- Не знаю, может, и нет, - раздраженно заявил Олег, от такой наглости Антон даже онемел, - знаешь, ремонт он ведь денег стоит. Это ты живешь один, а я семью тяну, каждая копейка на счету, все расходы планирую.

Он нахмурился и снова выглянул в окно, стуча по столу внушительным перстнем, очевидно купленным в соответствии со строгим планом семейного бюджета. Антон, слегка шокированный таким поворотом, молчал, тоже глядя в окно невидящим взглядом.

- Поразительно, как все любят халяву! – продолжил Олег, изображая праведный гнев и справедливое возмущение, - чужим так легко распоряжаться, а за свою копейку каждый дрожит! Всем от тебя что-то надо, постоянно. Я думал ты просто позвал новую хату показать, но нет, и ты туда же! Каждый хочет что-то урвать! Я тебе так скажу, брат: найми машину и отвези, не разоришься.

Антон мог многое ему сказать, и напомнить, мог бы устроить скандал или нагло требовать помощи от так называемого друга… Мог бы, будь другим человеком. А будь он другим, возможно, таких людей рядом с ним и не было бы.

Но если в случае с Андреем он был просто шокирован и обижен, то теперь он разозлился. И осознание того, что уж он-то имеет полное право на эту злость, только разжигало ее.

- Ч то ж, - сказал он таким непривычным сухим тоном, - друг познается в беде. Думаю, тебе пора.

- Брат, да ты не обижайся, как баба, - начал Олег, но Антон не дал ему закончить.

- Я не обижаюсь. – Сказал он с грустной улыбкой, - я делаю выводы.

И не дав Олегу сказать еще что-нибудь, Антон встал и направился к двери. Открыл ее и встал в выжидательной позе. Через несколько секунд из кухни показался его бывший друг. Еще один бывший.

- Братан, ну чё ты… - опять начал он, но Антон не смотрел ему в глаза, просто не мог, сложив руки на груди, он неподвижно стоял у открытой двери, выпроваживая очередного предателя из своей жизни.

Поезд тряхнуло, и кто-то сзади ткнулся в Антона, вырывая его из неприятных воспоминаний. Он не любил об этом думать, но иногда тот день и тот разговор возвращались, как будто кто-то включал машину времени, которую имеет каждый человек в своей голове. Все правильно, подумал он, желая для себя поставить точку, хотя бы на сегодня, от мусора в жизни нужно избавляться, а люди тоже бывают мусором. Возможно, и эти воспоминания были ненужным хламом в его голове, и он предпочел бы реже переживать все те неприятные эмоции заново, но совсем забыть тот день он не хотел, ведь это был опыт, а тот, кто не учиться на ошибках прошлого – вынужден их повторять.

Он так глубоко погрузился в свою память, что не заметил, как проехал целую остановку, а расстояния между станциями были немаленькие. Ему стало жаль потраченного впустую времени, ведь все было так хорошо этим утром, и незачем засорять его ненужными уже переживаниями. Облегченно вздохнув, он выкинул из головы всех своих друзей-предателей и сосредоточился на предстоящем дне и прекрасном небе над городом.

Облака, подсвеченные утренним солнцем, проносились мимо, когда поезд вновь набрал скорость, и Антону нравилось чувствовать, как сила пытается оторвать его от стены, к которой он прислонялся, как она проходит сквозь него, нечто невидимое, но ощутимое.

Будь у меня машина, подумал он, я бы гонял по дорогам как сумасшедший. Эта мысль заставила его улыбнуться, он представил ветер, ревущий в открытом окне, представил это приятное щекочущее чувство, когда скорость вдавливает тебя в сидение, мягко, но непреклонно, и эту эйфорию от полной свободы миллионов открытых дорог, опоясывающих мир.

Кто знает, позволил себе помечтать Антон, может меня повысят, и я смогу позволить себе машину. А может даже мама очнется, и тогда я и на прежней должности смогу купить что-нибудь приличное и на ходу. Буду гонять по выходным, с самого утра и до вечера, думал он, буквально видя себя, улыбающегося горизонту, а потом сразу ставить машину в гараж, и всю неделю она будет ждать меня там.

Ему снова стало хорошо, глядя в окно на эти красивые облака, он унесся в мечтах в такую прекрасную и интересную реальность, какую точно невозможно было найти во всех этих планшетах и книгах, которыми отгораживались люди вокруг. Странно, вдруг подумал Антон, почему-то мы, люди, не можем долго выносить эту реальность, 8 часов нам необходимо проводить во сне, но и этого нам мало, мы постоянно сбегаем в выдуманные нами миры, в книги, рассказанные у костра истории, в игры, в фильмы, в мечты. А сколько же чистого времени на самом деле мы проводим здесь, подумал он, получается, что не так уж и много. Как будто реальность слишком неудобная, в ней трудно удержаться, и наш разум или душа постоянно соскальзывают, уносятся туда, где им легче.

И тут он снова подумал о матери. Может она просто устала от реальности и ушла в другую, более прекрасную и отказывается возвращаться? Или уже не может вернуться. Для жизни в этом мире нужны мускулы, и не только физические, а мышцы имеют свойство атрофироваться, даже те, что не состоят из плоти и крови, вот почему опасно ускользать слишком часто и слишком надолго, подумал Антон.

Сам-то он не мог похвастать внушительной мускулатурой, как физической, так и той другой, что позволяла людям покорять карьерные вершины и жить в особняках, он всегда считал себя слабаком, но он знал свое место и, что более важно, ему там было комфортно. Возможно, он и мечтал о других мирах и с удовольствием переселился бы в какой-нибудь из них… но он держался за реальность, на это сил у него хватало.

Погруженный в свои мысли, Антон следил за стремительно меняющимся пейзажем. Скоро пустыри и грязные тротуары сменились хорошо освещенными и чистыми улицами и скверами, дороги становились все шире и ровнее, а потом наконец показались небоскребы делового города, в лучах утреннего солнца они сверкали чистым золотом. От этого зрелища дух захватывало даже у тех, кто каждый день проезжал этот маршрут, многие даже отвлекались от своих планшетов и журналов и поднимали задумчивые глаза на эту величественную иллюзию красивой жизни. И хотя почти все, кто ехал в этом поезде, работали там, среди этих роскошных зданий совсем не на высоких должностях и вряд ли поднималась на верхние этажи – только если с тряпкой и пылесосом в руках – в эти секунды в глазах людей можно было увидеть восторг и упрямую веру в то, что среди этих золотых башен каждый найдет свою счастливую жизнь.

Эта часть дороги была у Антона самой любимой, конечно, он не видел своего лица, но не сомневался, что на нем написан такой же восторг и восхищение. Из окна мчащегося поезда город выглядел настоящим сказочным поселением, некоторые здания казались выстроенными из чистого золота, другие, находясь в тени, отражали небо своими стеклянными стенами, и Антон так и не мог решить, что прекраснее. Многоуровневые дороги, уже забитые машинами и автобусами, добавляли городу фантастический вид, не хватало только снующего между высотками и развязками воздушного транспорта. Возможно, я доживу до того дня, когда увижу всю картину целиком, подумал Антон, любуясь городом, может даже из окна летающего такси или поезда.

Антон позволил себе еще несколько минут постоять и полюбоваться необыкновенным видом, но город стремительно приближался, пора было готовиться к выходу. Ближе к центру народу в поезде прибавилось, Антон пробирался к лестнице на первый ярус, извиняясь и краснея каждый раз, кода случайно все же наступал кому-то на ногу. Еще две остановки и он будет свободен, зажатый в толпе, он всегда ощущал себя пойманным в ловушку. Протиснувшись поближе к лестнице, он остановился - на остановке выходило много людей, так что потом он мог спуститься на первый ярус почти с комфортом – все было давно отработано и знакомо, ничего нового. И это хорошо, подумал Антон, глядя в потолок и цепляясь за поручень тремя пальцами, для всей ладони места не было, с меня хватит перемен, по крайней мере, в ближайшее время.

И снова он вдруг ощутил такое приятное чувство комфорта и безопасности, когда собственная жизнь кажется костюмом точно по размеру, такое редкое и так быстро ускользающее. У него наконец была спокойная, контролируемая жизнь и хоть какая-то уверенность в завтрашнем дне, все устоялось и наладилось, насколько это было возможно. Он чувствовал себя выжившим при кораблекрушении, отчаянно сражающимся с волнами всю ночь и, наконец, с рассветом выброшенным на берег. И пусть ему еще предстояло многое сделать для выживания на неизвестной земле, но сейчас он просто отдыхал и радовался тому, что выжил.

Толпа буквально вынесла его из поезда на одной из центральных станций, здесь поток людей был настолько плотным и мощным, что пугал туристов и не привыкших к большому городу людей. Вырвавшись из потока и отойдя к колонне, Антон остановился и оглядел станцию. Огромное строение, выполненное из мрамора и стекла, высокие сводчатые потолки со стеклянными куполами, колонны, подпирающие небо, так казалось с земли – Антону нравилось здесь, нравились даже тысячи людей, кажущихся крошечными в этом пространстве, это бесконечное движение, эта суета. Здесь проходила одна из огромных пульсирующих артерий гигантского организма под названием мегаполис. И это гигант уже проснулся и готов был начать новый день.

Антон еще раз поднял голову к стеклянному потолку. Прямо над ним проплывали пушистые облака ванильного цвета, вокруг него кружился поток людей с чемоданами, сумками и такими же деловыми портфелями, как у него, полицейские сверлили взглядом толпу, нищие приставали к людям, стараясь не попадаться на глаза стражам порядка. Все кипело вокруг, а он как будто выпал из времени и из этого мира. Он чувствовал себя героем кино в замедленной съемке, тогда как весь мир вокруг несся в ускоренном ритме.

Обычно он всегда пережидал, пока поток людей немного схлынет, а потом двигался к выходу, его ждали три квартала в самом сердце города, и сегодня он собирался пройти их пешком. А почему нет, думал он, настроение по-прежнему было отличное, погода чудесная, на поезд я не опоздал, так что могу и прогуляться, все равно еще весь день в офисе сидеть, так хоть воздухом подышу. Зажав портфель под мышкой, чтобы у карманников и других воров не было соблазна, он отошел от колонны и тут все и случилось.

Люди вокруг сновали во всех направлениях, толкались и лавировали между такими же спешащими пешеходами, колясками и чемоданами, которые они катили. Антон выбрал свободное место и нырнул в толпу, глядя себе под ноги и стараясь не врезаться во встречного человека или тележку.

Он не видел нищего, пересекающего поток по непонятной траектории, а если бы и увидел, не обратил бы внимания. Обычный сумасшедший старик в рваном плаще когда-то бежевого цвета, с длинными растрепанными волосами, в которых тоже еще кое-где просматривался их прежний темный цвет, в рваных кроссовках. Он стремительно прорезался сквозь толпу и люди расступались, не желая сталкиваться с этим грязным оборванцем.

Но было в этом нищем и кое-что необычное – он ничего не просил.

Задержись Антон у своей колонны чуть дольше или чуть меньше, всего на пару секунд, все пошло бы по-другому, но все случилось как случилось, еще не видя друг друга, эти двое шли навстречу, космическая мозаика сложилась и их траектории нашли точку пересечения в самом центре зала. Старик подошел справа, люди расступились, и перед ним оказался Антон, смотрящий вперед, но никак не направо. Старик совершенно не думал сбавлять скорость, увидев пред собой Антона, он рванулся к нему, на ходу поднимая руку, в ладони было что-то зажато. В последнюю секунду Антон заметил приближающийся справа объект, но было уже поздно.

- Возьми ее, - прохрипел нищий ему на ухо, - возьми, теперь она твоя.

Волна неприятного запаха, идущего от старика, обрушилась на Антона. На мгновение их взгляды встретились, широко открытые глаза старика были голубыми и такими же выцветшими, как и весь его облик. Одновременно с этим Антон почувствовал, как узловатая рука схватила его свободную правую руку и вложила в нее какой-то круглый предмет. И прежде чем Антон успел среагировать или что-то осознать, нищий отшатнулся и снова исчез в толпе.

Антон не видел, но теперь старик бежал, сильно хромая, грязный, бежевый когда-то плащ развевался, по морщинистым щекам текли слезы, а на лице расцвела улыбка, в которой не хватало доброй половины зубов.

- Что за черт? – прошептал Антон, люди проходили мимо, никто не смотрел на него, - что это еще за…

Он поискал глазами старика, но того, конечно же, нигде не было, в такой толпе найти кого-то было просто нереально. Что ему надо, думал Антон, сердце гулко билось в груди, долбанные психи, нигде покоя нет. Большой город всегда наводняли сотни сумасшедших, и пару раз Антон тоже становился объектом их внимания, но никто еще ему не было так неприятно и так тревожно. А почему, спросил себя Антон, все еще выискивая глазами этого нищего, хотя и понимая, что это напрасно. Может потому, что все они обычно что-то просили, хоть просто внимания, а этот… Антон опустил глаза и разжал ладонь, в ярком утреннем свете, падающем с потолка, чистым золотом блестела большая монета.

- Господи, - выдохнул Антон, не в силах оторвать глаз от этого странного подарка, - это еще что?

Монета была тяжелой и крупной, почти на всю ладонь и имела неправильную форму, какие-то странные символы и письмена как кружево оплетали ее. Монета казалась древней, но на ней не было ни царапинки и никакой грязи, она сияла дорогим желтым светом, не позволяющим усомниться, что сделана она из чистого золота. Этот блеск и отрезвил Антона, он вдруг понял, что стоит на вокзале среди толпы с целым куском драгоценного металла. Но как такое могло быть?!

Еще раз пошарив глазами по толпе и убедившись, что странный нищий не вернется за своим сокровищем. Антон спрятал монету в портфель и, сжав его покрепче, двинулся к выходу. В голове был настоящий ураган, замешательство, удивление, даже некая радость. И испуг. Почему-то ему было страшно, хотя чего он боялся, Антон сказать бы не смог.

Наверняка он ее украл, думал Антон, садясь в автобус, о пешей прогулке речь уже не шла, слишком много времени он потерял на станции, но зачем сунул мне? Продал бы, она ведь, похоже, из чистого золота, а деньги ему бы явно не помешали. Может он просто псих, предположил голос в голове, судя по его виду и поведению, у старика не все дома, а психам сокровища не нужны, у них свои ценности: конфетные фантики, например.

Допустим, он правда псих, это его проблемы, подумал Антон, но что делать мне? В голове тут же возникла картина как он переезжает в более приличный район и в более просторную квартиру, как покупает машину и мчится по дорогам, слушая музыку и ветер. Может быть, монета могла бы обеспечить все это, кто знает, выглядела она древней и необычной. Картинка была заманчивой, но Антон почти сразу отмел ее. Как он продаст эту вещь? Во-первых, у него нет опыта, его могут просто обмануть, во-вторых, нет связей в таких кругах, не будет же он стоять с ней у перехода, как продавцы овощей. Ну а в-третьих, даже если он сделает все по закону и обратиться в какой-нибудь музей, как он объяснит, откуда у него такая монета? Может, она числится в списках краденых ценностей. Кто будет разбираться и искать какого-то сумасшедшего нищего. Да и кто в это поверит?

А может она вовсе и не золотая, подумал Антон, глядя невидящим взглядом на проплывающие мимо улицы, всего лишь игровая подделка из какого-нибудь автомата или парка развлечений. Эта мысль показалась ему более вероятной, в конце концов, он жил в реальном мире, а в реальном мире дождь не падает с земли на небо, и сумасшедшие старики не раздают незнакомцам золотые монеты.

Да, в реальности было много негатива, но было и одно незаменимое свойство, за которое ей прощалось все – рационализм, такой раздражающий, когда все хорошо и рутинно и такой спасительный, когда что-то выходит из под контроля. И сидя в автобусе со странным подарком, Антон ухватился за этот привычный и пыльный рационализм, и как всегда нашел там успокоение.

Покажу ее соседкам, решила он, а там подумаем, может, в ломбард отнесу или в музей, решение всегда есть, а сейчас надо просто успокоиться. И правда, его ждал напряженный рабочий день, доклад у начальства, а он так разнервничался, что даже голова слегка заболела. Антон отвернулся к окну, твердо решив выбросить из головы события последних 40 минут.

К тому времени, как Антон перешагнул порог банка, головная боль уже всерьез взялась за него. Ничего необычного он в этом не видел.

Рейтинг: нет
(голосов: 0)
Опубликовано 24.08.2016 в 02:11
Прочитано 596 раз(а)

Нам вас не хватает :(

Зарегистрируйтесь и вы сможете общаться и оставлять комментарии на сайте!