Таинственная женщина в шляпке

Моим глазам предстала королева,

Завуалированная в собственное высочество.

Скажи мне, милая, в чем сладость одиночества,

И что за полоз был твой не первый?

Таинственная женщина в шляпке, я никогда не узнаю, почему ты прячешь глаза. Я никогда не вчитаюсь в них так, как вчитываюсь сейчас в твои губы, переливающиеся, ослепительно красные яблоки в карамели. Только представь, моя энигма, какие невидимые клыки пронзают меня от сочетания двух простых слов: “больше” и “никогда”.

Неуловимая воровка моей эссенции, чем ближе я подбираюсь к тебе, тем меньше ощутима ты в скрытом моем пространстве, тем более расплывчат твой образ в кругах правления Мнемозины. После стольких душ и тел, которые мы с жадностью пытались присвоить себе, смогла бы ты вычеркнуть все добытые тобой приземленные сокровища жизни взамен на мое обещание предоставить тебе целое мироздание? Афродита Анадиомена в одно мгновение затянула меня в пылкие пучины, пообещав, что погружение будет как минимум приятным, как максимум – окажется незабвенной эйфорией.

Полюби меня завтра, полюби меня хотя бы в следующей жизни, полюби меня хотя бы в том смысле, в каком это делает сентиментальная толпа.

Этой ночью ты, вся в переливах горячего темперамента, возвращаешься во дворец королевы накаленного Эросом вечера. Твой взгляд в зеркальном отражении поймает мою тень, недостаточную среди обилия излишнего, ищейку в поисках вожделения. Я не запомню цвет этих глаз, но я запомню потерю самообладания, которую эти глаза породили. Покажи мне настоящую себя сейчас, от начала до конца, от альфы до омеги, себя под слоями одеяний, под налетом притворства. Ты в черном, и я буду тосковать о тебе по-черному. И мне не важно, что ты не видишь меня наяву, что я лишь твои грезы во тьме. Ты есть, есть твое изящество, есть твои бархатные локоны, есть твое ложе, на котором ты сейчас ублажаешь себя, предаваясь мечтам о змее искусителе. Я буду проникаться твоим сольным представлением, моя распущенная на несколько минут мадонна. Я вверюсь твоим пламенным едва слышным стонам, твоим сладким волнующим вздохам, волшебным, убедительным, завораживающим. Одной рукой ты наберешь чей-то номер, второй продолжишь насмехаться над моим спокойствием. Тебе нужно услышать, чтобы почувствовать. Тебе нужен твой сатир, которого ты возжелала, прикосновения чьих губ ты представляешь в бессонные и безлунные ночи, откинувшись назад, блуждая тонкими пальцами по самым чувствительным пунктам. Есть ночи, которые должны длиться вечно, и именно они проносятся неуловимо быстро, пропорхнут как бабочка, чей век недолог, лови не лови, блеснут и погаснут, словно ложные надежды, сладкие на ничтожное мгновение с горьким послевкусием на веки веков.

Ну и какой же он был, твой Мужчина? Кому царица роковых страстей пожертвовала свое величие? В том самом попсовом наскучившем заведении, среди приторного сборища, куда каждого занесло в поисках эфемерных утех, твой герой оказался розаном среди скошенной травы. Возможно, тебе это просто причудилось, ведь ты уже давно бродила в поисках спасителя, волшебника, хорошего или плохого, с волшебной палочкой или с пистолетом, и теперь ты узнала его, ты отделила его среди массовки по критериям, известным лишь тебе одной. Но сможешь ли ты быть благодарна ему за рождение Венеры, зная, что твой чудотворец принадлежит всем и никому? Ледяная Королева подтаяла снизу и была готова на многое.

Куда ты шла после полуночи, Армида? Твои очертания были распознаны пытливыми взглядами. В чей автомобиль ты села, Мессалина? Перед кем раскрылся цветок Камелии?

Я просто хочу сказать тебе, моя бесценная, ты зря надеешься, что кто-то, обозначим его за Х (икс), под светом понимающей луны научит тебя жить, творить и любить. Но знаешь, милая, кое-чему мистер Х тебя научит. И я советую тебе, расслабься, потому что ты, конечно, уникальная, но как и многие другие, обозначим ваше множество F(х) (эф от икс), не эксклюзив. Сегодня мы никто, неизвестные переменные, не сформированы, не сформулированы, не мужчины, не женщины – мы субъекты, эксплуатирующие других субъектов или позволяющие эксплуатировать нас. Так сколько нам должно хватить минут, одиннадцать? У нас тут тайм-менеджмент, и нам некогда знакомиться в полном смысле этого слова. Маскарад – не такое уж плохое мероприятие, оно и интригует и не разочаровывает. Так что не жалуйся на подобный стиль жизни, не говори, что все лживые лицемеры, ты и сама глотаешь лесть как микстуру от душевного кризиса.

Сегодня, когда Морфей уже устал от твоих объятий, ты еще долго пыталась удержаться за тонкую грань между желаемым и действительным. Все те же простыни, застиранные, измятые, с воспоминаниями о нескольких десятках совокуплений, свет в окне, замок и отсутствие дракона. И вот, наконец, обнаженная красавица покорилась солнечным лучам и встала, побежала в свою ванную комнату, освежилась холодной водой, взглянула на свое отражение и порадовалась тому, что бурное времяпрепровождение никак не поколебало внешнюю невинность. Доброе утро, Санта Пута! Пояс и чулки, кружевное белье, высокие каблуки, помада, длинные серьги - ты сегодня останешься дома, кошка у окошка, а на дворе март.

А знаешь, куда ни беги, всегда найдется что-то, что напомнит о Тебе: песни, черные кружева, надписи на стенах. Я раскачиваюсь на своих пылких страстишках как на кресле-качалке, ты закрываешь дверь с внутренней стороны. Мы уже не в твоих шикарных апартаментах, мы там, где можно забыть о цикличном развитии цивилизации. Мы на низшей точке и нет ничего примитивнее, чем наша с тобой цель - чувствовать без лишних чувств. Как глубоко не входи, но до души так просто не дотянуться, а пункта “усложнять” нет в нашем плане на вечер. Не жалей ни о чем, моя первая женщина, ты сорвала это яблоко только по одной причине – ты не могла не сорвать.

Утро в белом облачении между снежных простыней станет крушением воздушных замков. Ядовитый ангел, немыслимое сочетание, уносится, ослепив своим грациозным холодным полетом, оставляя своего грешника утешаться на развалинах былых побед. Я знаю, что ты будешь делать там, за разделяющей Вас стеной, пребывая в полной уверенности, что ни единая душа не разберет твоей заглушенной элегии. Ты захочешь вернуться. Ты захочешь танцевать перед ним, неторопливо, растягивая каждый шаг, жест, каждое самоприкосновение, утешаясь тихими ритмами, утешая его своей ласкающей непринужденностью. Ты захочешь раздеваться перед ним, сбрасывая печальный покров сожалений, черную мантию горечи, плащ, загрязненный многострадальным опытом. Ты захочешь склониться перед ним и не покориться, раздразнить его своим крепленым очарованием и не дать его испить. Ты захочешь вновь стать черной принцессой под белыми крыльями и в медовом плену его касаний. Ты захочешь, чтобы он подкрался к тебе, танцующей богине, пребывающей в своем персональном блаженстве. Ты захочешь, чтобы он мягко прижал к себе, чтобы он возбудил сладкие вибрации в твоей земной оболочке, чтобы его губы погрузили тебя в бездумное легкомыслие, в наслаждение этим неповторимым моментом, знакомым и новым, привычным и неожиданным, как в первый и последний раз. Ты захочешь обрушиться с ним на постель, опять и снова запутаться с ним в белых шелках, отдаться до самого основания, совершенно, всецело, долететь до станции кульминации и в заключительном эпилоге оказаться совершенно не там, где ты есть сейчас. Ты захочешь вернуться. И ты не вернешься.

Теперь уже нет ничего проще и примитивнее, чем те три главных продажных слова “я”, “тебя” и самое дешевое – “люблю”. Если тема погоды исчерпана, то можно вставить и это волшебное сочетание для заполнения пауз, причем с той же интонацией, как и “в четверг обещают дождь”. Ты уже научилась раскидываться красивыми словами, не придавая им ярких оттенков, наплевав на то, поверят тебе или нет, да и самой тебе невдомек, что ты подразумеваешь под такой незамысловатой фразой. Киприда, слово “ненавижу” – вот, что действительно драгоценно, вот, в чем не укрыть безразличия! Разбуди настоящий вулкан страстей, кричи, что презираешь, набрасывайся с когтями, с зубами, покажи, как ты умеешь сгорать, чтобы возродиться вновь!

Ты была пламенна среди огней, и все тебе хлопали, темпераментная искусительница. А ты уже и забыла, золотая рыбка, как долго вчера чьи-то губы ласкали твои. Для тебя, привыкшей пылать, эти сплетения ничего не значат, вечно неудовлетворенная, бесконечно ненасытная, ты живешь от поцелуя к поцелую, утопая то в одних объятиях, то в других, наслаждаясь всеми и никем в отдельности. Да, чему-то ты научилась, к примеру, ловить моменты и мужчин. Я смотрю, как ты срываешь скромность с других, и, знаешь, это заводит еще сильнее, героиня-любовница, это раскаляет фантазию до самого предела - наблюдать, как ты доставляешь кому-то удовольствие, не нарушая идиллию. Роскошна, как закат, розово-голубые переливы которого отражаются в неспешно омывающих остывший песок волнах, ты - светило, которое ускользает за горизонтом.

А как вам такая привычка: начинать с возвышенного и заканчивать на самом дне? Зачем ты идешь с поднятой головой туда, где ты встанешь на колени и будешь связана? И, да, какая разница, в каком смысле? Свинья и завтра будет свиньей, а ты, повалявшись сегодня в грязной луже, на следующее утро приведешь себя в порядок, встанешь и пойдешь дальше. Что поделать, мы все чем-то ограничены. Как знать, может жить в плену страстей – не самый худший вид рабства. Влюбленный противоположен толпе, поэтому ты всегда влюблена, всегда пьяна своей жизнью в вечном поиске утех – и все это по собственной воле. У тебя есть слабое место – твой страх быть всего лишь одной среди множества.

Таинственная женщина в шляпке, ты никогда не узнаешь, что я думаю о тебе. Ты никогда не увидишь того, что вижу я, никогда не поймешь, какие бури ты пробуждаешь. Ты никогда не осознаешь, как может кто-то, безумец, сумасшедший, боготворить тебя, ТЕБЯ, такую, какой тебя на самом деле нет. Ты можешь быть кем-то только среди других, или в этих бесчисленных массах ты никто? Ты растворилась, и, как знать, куда же ты завернула после того, как ушла со сцены под названием “мое поле зрения”.

Мы в царстве беспредельного опьянения, в рабстве плотского дурмана. Отвечай же, Сирена, за какие преступления и ошибки ты губишь меня? Сколько же лиц ты прячешь под своим многообразием прикрытий? Я отдаю себя целиком, я служу твоему гению. Скажи, когда я открою матрешку, что я увижу внутри? Я никогда не вчитаюсь в твои глаза, моя энигма, я навсегда проникнусь твоей тенью. Так расплети же косы, растянись на полу и снова стань девственницей. Эта минута подходит к концу, а где-то там – другие кумиры, другие обманутые надежды, другие чистые листы, которые будут снова и снова вырваны, скомканы и выброшены.

- Так кто она?

- Никто.

Ты никто. Песня, которую больше не придется прослушать, письмо, отправленное и потерянное, разорванные на мелкие кусочки рисунки, файлы после нажатия “очистить корзину”, плюшевый медвежонок, которого потеряли.

Женщина, которую я никогда не узнаю.

Похороненная мечта, которую я однажды вспомню, а, может быть, и не вспомню.