ГИА. Север Крайний - I. Алики-шестёрки.

Как бы увлекательны ни были наши вылазки на охоту, все-таки основным занятием, во время нашего пребывания в доме бывшей метеостанции, была подготовка к предстоящему "полевому сезону". И главной задачей, поставленной перед нами, была создание базы горюче-смазочных материалов в этой опорной точке. Два мощных вездехода, работающих весь летний сезон, требовали много топлива. Зимой оно доставлялось самолетами, оборудованными лыжами, на небольшое озеро. Оно находилось километрах в десяти от нашего дома. И теперь, когда приход весны чувствовался все сильнее, требовалось перевезти бочки с горючим и маслами с озера на базу рядом с домом. К этому времени мои отношения с парнями из нашего отряда совсем испортились. Я ведь потому и ходил часто на охоту, что это позволяло мне поменьше находиться в их обществе. В остальное свободное время пытался заниматься английским языком. Ну не мог я пить чифирь или водку за компанию с ними.

Утро у них начиналось всегда одинаково. Варили чифирь. Людей в доме было много. Поэтому все разбивались на группки. По два-три человека. И каждая группка варила свое снадобье. Для этого использовали алюминиевые кружки. Любители этого напитка возили их везде с собой. У Резо она была большая. Пол-литровая. В его компанию входили Лёвик и Генка. Резо, когда был не в духе, с раздражением называл Лёвика - Февралем. А Генку, с легкой иронией, - Аликом. Странно, но они на это откликались. Хотя и выказывали при этом недовольство. Резо только саркастически посмеивался. Чифирь для Резо всегда готовил Генка-Алик. Это было почти священнодействие. Сначала Генка доводил воду в кружке до кипения. Затем бросал в неё на троих девять столовых ложек черного грузинского чая. И, не перемешивая, накрывал кружку блюдечком. Ждал 10-15 минут пока все чаинки не осядут на дно. Затем опять подогревал кружку, не допуская кипения. И опять 10-15 минут давал напитку отстояться. И уже после этого кампания усаживалась и пускала кружку по кругу. Первым начинал Резо. Делал два глотка и передавал Лёвчику. Ещё два глотка и кружка уже в руках Генки. И опять по кругу. Все делалось неспешно. Обменивались мнениями о качестве чифиря. Наслаждались напитком.

Среди обитателей дома особняком, кроме меня, держался ещё один парень. Все звали его Ходас. А за глаза “Гвоздь”. Иногда кто-то сбивался и называл его “Гвоздем” в его присутствии. Ходас менялся в лице и так оскаливался, что говоривший, отпрянув, просил у него прощения. Что было удивительно для той среды. Ходас был примерно моего возраста. Крепкого сложения. С лицом спокойного, уверенного в себе человека. Если бы не его оскал, которым он время от времени пугал своих сотоварищей, его можно было бы назвать даже красивым. Чифирь он готовил сам. И только для себя. Во всей компании только Ушан и я не “чифирили”. Заваривали обычный чай. Я пил его с сахаром, что вызывало презрительные ухмылки у других. Однажды заметив, что я с любопытством посматриваю на чифиристов, Ходас пододвинул ко мне свою кружку.

- Давай, попробуй, - предложил он.
 Я с опаской посмотрел на алюминиевую посудину. Но любопытство взяло верх. Взял кружку. Сделал большой глоток. Черный, как смоль напиток, показался очень горьким.

- Ещё раз хлебни. Так положено. За людское. И за воровское. Раз уж пьёшь.

Я не решился отказаться. Хлебнул ещё раз и отставил кружку.

- Спасибо.

- Хлебни ещё. Эффекта не будет. 
 Я молча взял кружку и сделал два больших глотка. Ходас одобрительно кивнул. 
 - Для первого раза хватит, - сказал он и допил оставшееся сам.

Сначала я не почувствовал ничего особенного. Чай обыкновенный. Только очень крепкий. На самом деле химический состав чифиря резко отличается от обычного чая. После длительного нагревания из заварки чая в воду выделяется много алкалоидов. При обычной заварке они в настой, практически, не попадают. Вот эти то алкалоиды и оказывают сильнейшее воздействие на нашу нервную систему. И я через некоторое время почувствовал, как у меня часто и сильно забилось сердце. Закружилась голова. Потом я почувствовал тошноту. Выбежал из дома. Успел забежать за угол и меня вырвало. Ходас принес в кружке воду.

- Ничего. Это по первой так. Потом привыкнешь.
 Ну уж нет. Не принимает организм, значит и насиловать не надо. Попробовал раз и довольно. Будем пить простой чай. Оно и приятнее, и полезнее.
 После чифиря шли работать. Странным образом действовал этот напиток на людей. Одни, как Лёвик и Генка, возбуждались. Поведение их, особенно Лёвика, не всегда казалось адекватным. Поэтому Резо и называл его Февралём. Что на его жаргоне означало человека неуравновешенного. Другие - к ним относился и Резо - наоборот, становились очень собранными. Чётко и рационально мыслящими. Что, конечно, повышало их авторитет у других членов отряда и позволяло занимать верхние ступеньки иерархической лестницы в их среде. У третьих чифирь вызывал состояние расслабленности. Почти сонливости. Таким был Ходас. Тогда его оскал можно было видеть реже.

Работали мы до обеда. Потом Генка выходил на крыльцо и начинал стучать металлической ложкой о дно кастрюли. Отобедав, опять пили чифирь. Кружка Резо к этому моменту была уже полной. Короткий отдых и опять несколько часов работы. Самую неквалифицированную и тяжелую работу обычно поручали мне. Я не спорил. Мастерства для квалифицированных работ у меня и в самом деле не хватало. Ну а вечером каждый имел свое личное время и мог его использовать по своему.

Иногда устраивали совместные ужины. Разумеется с водкой. А иногда ужин был свободным. И каждый мог есть в удобное для него время. Как правило, компания разбивалась на группки. И каждая группка ужинала уже со своей водкой. Правда тогда её пили поменьше. В это время я старался быстро перекусить и поскорее уйти "на охоту". А возвратившись, когда в другой комнате все уже были навеселе, я садился за английский. Почему-то это вызывало раздражение у членов отряда. Спокойно к этому относился только Ушан. Да Ходас смотрел на мои занятия снисходительно. А вот во время общих ужинов, игнорировать которые было невозможно, я чувствовал себя совсем неуютно. Если мне ещё могли простить то, что я пил с ними мало, то уж мое неприятие неких норм и правил поведения, принятых в их среде, вызывало откровенное раздражение и даже тихую ярость. И однажды, чтобы разрядить обстановку, я в шутку предложил решить спор в борьбе на руку.

Здесь я несколько слукавил. В студенчестве в нашей компании мы регулярно боролись на руку. И я ещё не забыл эту технику. Да и прежние тренировки должны были сказаться. В общежитии посвященные знали, что у нас в комнате живут чемпионы по борьбе на руку. И лучше с ними не связываться. Чемпионом становился то один, то другой. Но все они были из нашей комнаты. В голодное студенческое время, а голодными мы были почти всегда, мы иногда даже кормились этим мастерством. Не досыта, конечно. Но голод перебить иногда удавалось.

Жили мы на четвертом этаже в комнате No408. А в комнате No412 была ленинская комната. Так тогда называлась комната-читальня. В комнатах общежития не всегда была возможность позаниматься. То у одного появится желание поразвлечься. То у другого. Поэтому при необходимости можно было пойти в специально предназначенное для занятий помещение. Но и её умудрялись превращать в место отдыха. Обычно в ленкомнату приходили студенты первого и второго курсов. Ну и прилежные студентки старших курсов могли ещё туда заглянуть. А студенты старших курсов, если и забегали туда, то только, чтобы повалять дурака. В нашем корпусе общежития жили физики и юристы. Среди студентов-физиков мало было стажников. То есть ребят, которые успели до университета поработать или отслужить в армии. А вот среди юристов таких было большинство. Заходит такой студент-стажник в ленкомнату. В маечке. Мускулистый весь. И тут нам сообщают (рядом ведь) - есть интересный клиент. Приходят наши ребята в комнату и начинает разводить ничего не подозревающего юрфаковца. Двое садятся за стол, начинают спорить. На любую тему. Спорят на пирожок и пол-стакана сметаны. Тут в спор вступает третий. Чего спорить? Все равно никто никому ничего не докажет. Давай лучше на руку бороться. Кто победит, тому пирожок со сметаной достанется. Все с любопытством начинают прислушиваться. И вот уже третейский судья устанавливает им руки, чтобы все было по правилам. К столу стягиваются зрители. Подходит и парень в маечке. Двое за столом начинают долго бороться. И, наконец. один, весь красный от "напряжения", притворно сдается и разумеется признает свой "долг". Судья начинает издеваться над ним и говорит, что проигравший слабак, что его любой одолеет. Ну хотя бы вот этот парень в маечке. Проигравший "обижается". Как это слабак? Как это любой? Да он ещё может показать себя. А уж этому “в маечке” ... Тут уж парень в маечке заводится. Он совсем не “любой”. И может это доказать. Спор на пирожок и полстакана сметаны? Да легко! ...

И вот уже за столом парень в маечке и один из наших чемпионов. Начинается борьба. Долгая. Тягучая. Вот-вот парень в маечке победит. Но наш товарищ переводит кисть руки из бокового положения в горизонтальное и бицепсом вытягивает руку наверх. Еще немного и рука парня в маечке медленно дожимается. Всё. Пирожок и полстакана сметаны заработаны. Соперник кипятится. Ему кажется, что он только чуть-чуть не дотянул. Предлагает попробовать ещё раз. На тех же условиях. И вся эта игра повторяется снова. Ещё один пирожок и полстакана сметаны. Парень в маечке продолжает горячиться и предлагает повторить поединок завтра. Победитель согласен. Только за сегодняшний проигрыш надо расплатиться прямо сейчас. В буфете на первом этаже. Все идут в буфет. Два пирожка и стакан сметаны наши. Возможно нам повезет и завтра. Если кто-нибудь не просветит амбициозного, но неопытного новичка.

Вот и теперь, моё предложение понравилось. Никто ведь не ожидал такой прыти от этого “профессора”, как они меня саркастически называли. Первым выскочил вперед всклокоченный Генка. Но он был слишком слабый противник. И его быстрый проигрыш никого не удивил. Затем, отодвинув всех в сторону, за стол уселся возбужденный Лёвик. Что ж, играть с ним нужно было по правилам, которые были мне давно известны. В таких случаях нельзя играть "через верх”. Выбивать кисть соперника и давить корпусом. Обычно это приводит к быстрой победе. Но выигрывать сразу нельзя. Особенно у этого Февраля. Такие люди ведь очень мстительные. И обиду могут хранить долго. А затем яростно выплеснуть её в момент, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Поэтому я решил бороться с ним "через бицепс". В этом случае ты держишь свою кисть почти параллельно столу и опускаешь руку максимально вниз. Так, чтобы сопернику казалось, что он вот-вот победит. А затем начинаешь тянуть бицепсом. В своем бицепсе я был уверен. Не "бетон", конечно, как у некоторых моих знакомых ребят, но в поединке с не подготовленными новичками его силы хватало. Вот и теперь, помучив Лёвчика, я все-таки аккуратно положил его руку. Правда всё время боялся, что он прокусит себе язык. Так он старался.

Побежденный Лёвчик возбужденно замахал руками и потребовал продолжить борьбу левыми. Схватка левыми прошла по тому же сценарию. Сидевший рядом Резо, внимательно наблюдал за мной. По-моему, он понимал, что происходит. Одно время я даже думал, что он сам попробует посостязаться со мной. Но нет. Он оказался более осторожным. Ведь в случае неудачи он мог бы понизить свой авторитет. Ещё несколько человек попробовали сесть за стол. Но сошли с дистанции так и не закончив схватки. Я даже имен их не знал. В памяти остались только некоторые их клички - Кузя, Рыжий, Хохол, Чмо, Косач, Валет, Белый.

Затем к столу подошел, казалось бы дремавший до этого, Ходас.

- Начнем левыми, - предложил он.
 - Если хочешь , - ответил я.

И его я не рассматривал, как серьёзного противника. Люди, прошедшие тюрьмы, редко обладают хорошими физическими данными. Но на этот раз я почти сразу почувствовал силу в его руке. Попробовал свои хитрые приемы - перевод на бицепс, повороты кисти, работа корпусом, "удары". Не помогло. Моя рука медленно опускалась всё ниже. И он победил. Это был тот случай, который мы называли "сделать Марью Ивановну". То есть победить только за счёт физической силы. Не применяя специальные технические приемы. Всегда уважал настоящих, сильных мужиков. И теперь уже я, предложил ему побороться правыми руками. Ходас усмехнулся. Но согласился. На этот раз ситуация была иной. Я опять почувствовал привычную уверенность. Мог даже позволить себе немного поиграться. Поддаться, а потом, повернув кисть, включить бицепс, вернуть руку в прежнее положение и дальше вести свою партию в привычной для себя манере. Почувствовал это и Ходас. Поэтому он и не сопротивлялся слишком долго. Я потом понял причину моего поражения от Ходаса. Он, конечно, был сильный парень. И ко всему ещё левша. 
 Я встал из-за стола и подал руку Ходасу. Поблагодарил достойного противника. Ходас ответил крепким рукопожатием.

Резо смотрел на нас и криво усмехался. Рядом с ним стоял Лёвик. Выражение его лица тоже было недоброжелательным. Резо покачал головой.

- Хороший ты парень, профессор ... Только жизни не знаешь, - сказал он.

И, немного помолчав, повторил:

- Не знаешь жизни …
 На следующий день перед обедом Ходас подошел ко мне.

- Вчера ты удивил меня. Чем занимался раньше?
 - Вольной борьбой немного. Ты меня тоже удивил. А чем ты занимался?

- Тоже вольной. Пока не попал в эту историю. Ладно. Не будем об этом. А что ты там читаешь по вечерам? Смотри поаккуратней. Многим это не нравится. Умников здесь не любят. Особенно с Резо будь осторожен. У него тут всякие Алики готовы все его приказы выполнять. А сам он вроде в стороне оказывается. Злой он. И мстительный. Ничего не прощает.

Ходас замолчал. Молчал и я, обдумывая сказанное им.
 - Где учился? - повернулся, наконец, он ко мне. - Ты же имеешь высшее образование?
 - В университете. На физфаке. Как попал сюда - это не интересно. А у тебя что?
 - Я тоже учился в университете. На филологическом. Два года. Неполных. Потом сидел. Три года. Друзья подставили. Влипли мы в историю с одной дракой. Я и не дрался вовсе. Разнимать пытался. А у меня дядька письменник известный. Вот на меня всё и свалили. Дядька, мол, тебя всё равно вытащит. А он не смог. Или не захотел. А дальше ... Видишь вот здесь теперь.

Меня резануло слово письменник.

- Так ты из Минска? В БГУ учился? .
 - Из Минска. Пять лет там уже не был. И в БГУ учился.

- И я из Минска. Физфак БГУ кончал.
 Ходас заметно оживился.
 - Слушай, а ты Сыромшу не знал случайно?

- Сергея? Хорошо знал. Он тоже на физфаке учился. На два года позже меня. В друзьях не ходили, но товарищами были. Он тоже вольной борьбой занимался. В весе 90 килограмм выступал. Там мы и познакомились. Здоровый мужик. Только заводной очень.

- Вот-вот, заводной. Из-за него я и отсидел свой срок. Он тогда из Минска на год уехал. Пока я там в СИЗО находился он даже ни разу передачу не принес. Зол я на него был. Но всё равно не сдал. Теперь пути наши разошлись. “Зэк” и физик. Как говорят, “почувствуй разницу”. Слышал, женился он уже. Сын у него растет. Бог ему судья. Ладно, пойдём обедать. Слышишь, Алик уже в кастрюлю стучит.

- Слушай, а почему Алик? Его ведь Генка зовут?

- Аликами называют шестерок. Они вроде, как посыльными у бугров бегают. Ну, а те им за это покровительствуют. Ладно пошли.
 После этого разговора у нас с Ходасом установились особые отношения. Может и не очень близкие. Но и не враждебные. Удивительно, какие, казалось бы, невероятные встречи у нас порой случаются в самых неожиданных местах. Раньше с Григорием. Теперь вот с Ходасом. И только позже я понял, что, в общем- то, это не так уж и странно. Через Север проходило много людей. Разных. И романтиков. И, наоборот, очень практичных. Приехавших за "длинным рублём". И судьбой обиженных. Стремившихся убежать от жизненных реалий. Из разных регионов. А уж если "центр вербовки" находится в конкретном регионе - как у нас в Минске - то встречи земляков даже неизбежны. И всё равно удивляешься каждой такой встрече.