Теремок

Шли по морю-акияну военные корабли. Долго шли-шли они и ненароком, совершенно случайно потеряли небольшой катерок. Катерок, как несмышленый молочный телок, прибился к берегу уютной пушисто скалистой и загадочной бухты Разбойник, что находилась в сказочной и загадочной стране Тартарии. Катерок тихо по-корабельному от одиночества чуть затосковал.

Берег был покрыт аккуратно причесанными скалистыми сопками с девственной шапкой зелени, которые казались ненастоящими, заколдованными, как на старинных японских гравюрах.

Не дымил городской пыльно-выхлопной смог от заводских труб и общественного транспорта, не суетились прохожие. Не было ресторанов и магазинов, публичных домов и кинотеатров, трамваев, такси, метро и милиционеров. Была только мигрень от флотских начальников. Все было умиротворенно, как на тихом и уютном сельском кладбище.

Вдруг по каменистому берегу бухты идет в вразвалочку, спотыкаясь о клобуки морских водорослей выброшенных штормом на берег Матрос Яшка-Медная Пряжка. Пальцем в дырке кармана брюк ковыряется и о фланку вытирает.

Видит он, угрюмо уткнувшийся кривым форштевнем в каменные скалы, бесхозный катерок, с виду - теремок. Оглянувшись вокруг себя, он забирается на него с ногами и начинает жить-поживать да приключения на шею и на свою «корму» наживать. Одним словом – служить.

День служит - горя не знает. Другой день - один палубу драит. Ни тебе командиров, ни тебе начальников. Красотища!!!

Здесь идет мимо катерка-теремка по изрезанному временем и ветрами каменистому берегу, Старшина Морская Душа. Чешет от безделья у себя в передней промежности.

- Эй! Кто на катерке, кто в теремке живет? – спрашивает он, оценивающе смотря на странную плавпосудину.

- Я, Матрос Яшка-Медная Пряжка! А ты кто?

- Кто-кто… Грабли в пальто! Не видишь, что ли – я Старшина Морская Душа.

- Тогда ползи ластами сюда! Будем вместе жить – служить.

Стали Матрос Яшка-Медная Пряжка и Старшина Морская Душа вдвоем поживать, служебный геморрой наживать. Увидев все это с высокой скалы берега моря-акияна, прибегает к ним

Мичман Иван с детства Болван. Как это катерок и без мичмана. Это на флоте равносильно, что флотские макароны без мясной тушенки. Стучится наш Мичман головой неистово о трап и оглашено орет.

- Кто на катерке, кто в теремке живет?

- Я, Моряк Яшка Медная Пряжка и Старшина Морская Душа. А ты, болезный, кто будешь?

- Я, Мичман Иван с детства Болван. Всю жизнь о море мечтаю, без него жить не могу!

- Тогда иди к нам жить-служить! – зовет его Старшина Морская Душа.

- А работать заставлять не будете? – с опаской спрашивает Мичман Иван с детства Болван.

- Не дрейфь! Моряк Мичмана не обидит!

Стало их трое. Можно было соображать на троих. В общем, получилась знаменитая святая русская троица. Но катерок был привязан за свое стремя к суровым дальневосточным скалам, поэтому остается стоять, как лом в стакане. Не шелохнувшись, как пургена наелся. Двигаться то он не может – Старшего Механика, этого короля дерьма и пара катерка, на борту нет. Наша святая троица начинает орать на всю округу.

- Дедушка Стармех! Где ты, родимый? Что ты нас бросил на произвол судьбы?

Приходит к ним Стармех. Весь обросший ракушками по самое «нехочу» и с хорошо поставленной глоткой, что корабельный ревун, орет.

- Эй! На шхуне! На катерке-теремке! – грохочет он своим медно пропитым и луженым голосом из могучей груди. - Кто там живет, «дурака» валяет и к переборке приставляет?

- Я, Матрос Яшка Медная Пряжка, а это Старшина Морская Душа, да Мичман Иван с Детства Болван, а ты любезный кто будешь?.. – начинается опять двадцать пять.

- Кто-кто… Папа римский в ботах! Разуй глаза! Стармех я, чучела вы заморские…

- Стар? Чего?

- Я вам сейчас задницы развальцую до размеров кастрюли, сразу узнаете чего!

- Ой! Мы вас уже сто лет ждем! Идите к нам, будете нашим движителем прогресса. - Приглашает Мичман Иван с Детства Болван Стармеха, а по корабельному – «Деда», со старым и морщинистым лицом, как у Эзопа.

Стармех, мастер пускания ветров и курения пупком, в своих резиновых ботах и старой зековской телогрейке забирается с ногами на борт. Начинает усиленно ковыряться в нутрях катерка и запускает старенький рахитичный дизелек катерка-теремка, но он ни с места.

На все мужские потуги с середины бухты смотрят Русалки, усевшись на сетки боновых ворот. Русалки, кто не знает – это жены моряков, надоевшим ждать своих мужей дома у кухонных плит, которые перебрались ближе к местам их службы.

Вся наша ура-компания начинает ходить по гребням бескрайней равнины бухты Разбойник квадратными кругами и натыкаться своим носом-форштевнем, то есть бестолковой головкой на волны и буруны. Кильватерный след от работы простуженного движка, по которому шел катерок-теремок, как бы превращался в реку, в которой вместо воды волновалась пена от спело выжатого шампуня. Чайки, видевшие на море и не такие залепухи, застывают в воздухе, как на картине Айвазовского, удивленно кося своими жадными голодными глазами на все происходящее. Им хочется прокурлыкать - Ребята, хорошо смешить природу! Разуйте глаза, куда вас несет? – но они это не могут сказать, так клювы забиты окурками, что они насобирали с поверхности моря-акияна.

Все хорошо, но на борту нет Штурмана - курс жизни катерку-теремку показывать не кому. Только о нем вспомнили, он тут как тут.

- Кто на катерке-теремке живет?

В ответ опять - солома да мочало, начинай сначала.

- Моряк… Старшина… Мичман… Механик… - перечисляет Матрос. - А ты каковских кровей будешь?

- Я! Штурман - Ваши Глаза и Уши. Хранитель девиации, защитник астролябии, пеленгатор невязки, бурундук вашего секстана. Одним словом – кораблеводитель… - докладывает присутствующим этот вечный компас морской жизни.

- Иди милый к нам! Будешь нашим пеленгатором в море жизни службы.

Стали они дружно ходить по морю-акияну, но все равно опять все напрасно. Командира – этого бога, царя и верховного воинского начальника на борту нет. Некому им «пистоны» в задницу вставлять и их мозги проедать до больной печени.

Вдруг по берегу бухты идет вразвалочку молодой морской офицер. Фуражка на затылке, руки в брюках. Астрально ковыряется в остатках мозгов. Видя без дела болтающийся, как молоток в проруби катерок, требовательно командует:

- Катерок-теремок! Стой! Раз! Два! Что ты здесь бродишь, как звезда пленительного счастья… ети тебя в бога, душу и печенку… любимую мать! Делать тебе нечего? Или где?

- Мы, товарищ Командир, - начинает опять докладывать Матрос. - Это Моряк Яшка Медная Пряжка, Старшина Морская Душа… - ну и так далее по большой дуге большого круга.

- С вами все ясно, бакланы вы беременные, - перебивая словоблуда, требовательно молвит капитан. - Драть вас некому и мне некогда…

- Да что вы, товарищ Командир! Мы вас ждем, не дождемся! Пожалуйста, покомандуйте нами непутевыми!

Стал наш катерок-теремок настоящим лихим военным кораблем со всей нужной и дружной командой. Все хорошо, благопристойно. Все пристроены по палубам, командным пунктам и боевым постам, отсекам и каютам, гальюнам и пайолом.

Но! На борту нашего плавучего теремка нет Старпома, Артиллериста, Минера, Радиста, Ракетчика, Химика, Секретчика и Доносчика. Не хватает Провизионщика, Доктора, Боцмана, Акустика, Компьютерщика, Бездельника и просто Блаженного, то есть Дурика.

Главное – нет на борту Замполита, этого флотского политического чудилы, который говорит одно, думает другое, а делает третье. Стали его всем экипажем искать по дивному катерку. Заглянули в каюту – его там нет, в Ленинской каюте - нет. Нет этого предрекателя нарушений воинской дисциплины, гения, заглянувшего за горизонт жизни и отразившего в своих доносах Истину видений под форштевнем, в крюйс-камере, под барбетом, в боевой рубке, которое флотское сословие боялось, как черт ладана.

Ищут с фонарями, форейторскими факелами и вымбовками в трюмах и выгородках, на камбузе и в лазарете, заглянули даже в корабельный холодильник и в топливные цистерны. Нет этого чудика на букву «Му» нигде. Кто-то из присутствующих кидает в океан риторический вопрос.

- А не в политотделе ли он баклуши обивает и всех нас «закладывает»?

Все идут в политотдел соединения катерков-теремков и видят, что замполит, подающий надежды хмырь болотный, сидит там, как крыса за переборкой и пишет конспекты первоисточников военной мысли. Флотские архаровцы падают ему в ноги, и давай упрашивать.

- Товарищ Замполит! А товарищ Замполит! Родной вы наш! Вас - Ум, Честь и Совесть нашего катерка и не хватает нам для полного счастья. Приходите к нам, повоспитывайте нас чернь поганую. Научите нас светлому, прекрасному, вечному.

Оторвал его препохабие Замполит, этот поп одуревший, свою мягкую задницу от начальствующего геморройного кресла, притопал на катерок и стал нехотя руководить людьми, то есть во все стороны руками разводить. Доруководился до того, что катерок-теремок утонул. Все умерли.