Ноты одного лета

Сауле Сулеймен

Ноты одного лета

С благодарностью Толегену Мухаммеджанову

*****

Воробьиная «мелочь», стайкой, слетела на гранитную набережную в поисках крошек и картофельных чипсов, разбросанных малышней. Весна убегала в даль, за ней гнались звонкие, детские велосипеды лета. Последний день необычно жаркого мая заставил горожан укрыться от палящей жары в тени и прохладе парка, на берегах городской реки.

Кайрат сидел на сером парапете, поджидая друга и от скуки разглядывал, как вечернее солнце, ласкает целующиеся парочки на скамейках, скользит по прозрачной воде и темно-зеленным смородиновым кустам, скрывающим берега небольшой, тихой речки Кошкарки.

Салам, братан! – раздался за спиной голос друга. Рауан отличался среди прочих товарищей высоким ростом и громким голосом, свойственным многим силачам-переросткам. – Опоздал, извини, пробки.

Рауан лениво присел рядом, достал из кармана горсть жаренных семечек. Он протянул Кайрату пригоршню, но тот отказался, и Рауан с удовольствием начал щёлкать семечки, время от времени прерывая увлекательный процесс, важной беседой.

Ну, чё, пахан уехал?

Утром.

Получится у нас?

Не знаю, - Кайрат вздохнул. – Ты же знаешь моего пахана. Если что – убьёт!

Э-э-э! Они только грозятся! На крайняк лишат бабок на выходные. А по жизни прибегут выручать!

Мой разозлится. Он и так в прошлый раз орал не по-детски. Пригрозил, что отправит в аул. И со спортом придется расстаться. Представляешь?

Рауан знал, что для Кайрата бокс – главное в жизни. С тех пор, как умерла мама, Кайрат словно спрятался от горькой потери в бесконечных тренировках, соревнованиях и турнирах. Впрочем, они дали результат: некогда маленький, худенький мальчишка вытянулся, возмужал и научился быть самостоятельным. От слюнтяя Кайрика не осталось и следа. Сейчас перед Рауаном, учеником одиннадцатого класса гимназии сидел его друг, одноклассник, «братан» - крепкий, смуглый, уверенный в себе, кандидат в мастера спорта Кайрат Султанов. И убедить такого можно было только «своими принципами».

Ну... С твоим паханом кто поспорит? Али Мухтарович – весовой! Его боятся. повезло тебе с батей!

Да, - кивнул Кайрат в согласии. – Но, везде есть свои нюансы.

Не без этого. Сейчас надо помочь братьям. Этот дебильный колледж ваще жопу задрал выше крыши. Лезут на нашу территорию. Живут не по понятиям. Бабло не собирают и «багаж» не отправляют. У них только чики.... – Рауан уважительно покачал головой. –Чики у них да...Все, как на подбор!

Из-за них и разборки.

Да... Баклан не хилый вырисовывается. И если у нас не будет ствола, нас размажут. А главное, перед братьями позорняк, - Рауан ещё раз пристально посмотрел на Кайрата. – Или ты...Бздишь, что ли?

О-о-о-о, погнал, погнал. Когда я кого боялся?

Но пахана же бздишь, - Рауан рассмеялся. Он понял, что нашел слабое место друга. Что может быть позорнее для боксера, как оказаться слабаком? Рауан принялся манипулировать чувствами.

– Ясно, бздишь.

Я отца не боюсь. Не хочу его подводить. Он столько сделал для меня. Я все победы ему посвящаю.

Ну, это сильно! Вот и докажи ещё раз, что ты достойный сын своего отца. Раздавим «красные галстуки» и нас зауважают. Ещё ка-а-а-а-ак зауважают!

Мне уважения на ринге хватает.

Всё с тобой ясно. Короче, я передам братанам, что ты в отказе.

Да, не в отказе, не в отказе я! Сказал же, пусть отец уедет.

Вот так бы давно. А то мутишь... Та-та-та-та... Ондай-мындай...- Рауан сплюнул шелуху и вытер руки о футболку. – О, смотри, твоя почапала...

Где? – Кайрат быстро оглянулся в сторону тратуара.

Во-о-о-он, а ничё она у тебя...Симпотная...

Отвали! – Кайрат разозлился, спрыгнул с парапета, быстро пробежал перекресток, и догнал Асель.

Аселя была первой и единственной любовью Кайрата. Она жила в соседнем доме и Кайрат часто встречал её, по возвращению из школы. Когда Асель появлялась под аркой, Кайрат не замечал больше ничего, кроме легкого перестука барабанных палочек, что двигались в такт

парящей походки выпускницы балетной студии,

почти невесомых шагов,

стройных ножек,

взглядам зеленных глаз,

шепоту соседских мальчишек,

учащенного биения своей ревности.

Не замечал ничего, кроме «пения» флейты и

аромата цветущей вишни,

непонятной игры света и тени на белой коже,

маленькой ямочки на щеке,

упрямого, непослушного локона,

что выбивался из-под вязанной беретки Асель.

Кайрат понимал, что влюбился и что никогда в жизни он не расстанется с этим странным ощущением счастья в теплых ладонях.

А ещё Кайрат знал, что у Асели есть брат-близнец, который редко выходит из дома.

Привет! – Асель улыбнулась и протянула Кайрату пакет с продуктами.

Привет! - парень зашагал рядом с соседкой. - Ты куда?

Домой. Димаш опять...- Аселя грустно вздохнула. – Месяц в кардиологии пролежал. Вчера привезли.

С родными ему будет лучше.

Конечно. Вот, надо накормить братишку.

Я тебя провожу, - Кайрат взял Аселю за руку.

Они пересекли площадь Независимости, оставили позади дворы многоэтажек и свернули в переулок. В этом безлюдном месте, доживал своё старый, обреченный на снос, дом барачного типа, который гордо именновали «малосемейкой». Жильцы его, давно и безуспешно пытались продать тесные квартиры-каморки и навсегда сбежать от зловония мокрых подъездов, несносного запаха чеснока, от бесконечного, гулкого мата пьяного сторожа дяди Васи, от драк, которые устраивали студенты колледжа, в очередной раз неподелившие зоны влияния со старшеклассниками местечковой школы.

Под окнами барака, задерживая весну, пышно цвела сирень.

Куст сирени скрывал окно.

В нём, словно в старинной раме, четко вырисовывался профиль Димаша. Он поджидал сестру, и в ожидании делал записи на жёлтом нотном листе.

Аселя кивнула в знак прощанья, взяла пакет из рук Кайрата и поспешила домой. Ещё несколько минут были слышны её шаги, скрип двери и тихая музыка из квартиры.

Акации, обронив белые лепестки, взрогнули от первых капель начинающегося летнего дождя, от раскатов грома разбежались коты на крыше, а от порыва ветра громко хлопнули створки старых потрескавшихся окон. Плотное покрывало духоты разорвали зигзаги молний.

Под оглушительной токатой майской грозы Кайрат остался один. Он вспомнил что именно здесь, в этом дворе, «братья» забили стрелку с «красными галстуками», как называли студентов колледжа, и настроение у него окончательно испортилось.

*****

Радио изливало, соннату, в наступающую ночь.

Гас желтый свет в окнах домов.

Его вытеснял белый лунный.

Выросли тени на влажной земле.

В сумерках пели птицы.

Их голоса становились тише, спокойнее.

На смену трелям выступил звон цикад,

таинственные шорохи

и чей-то тихий шепот.

Но и он неожиданно смолк.

Драка разгорелась стремительно.

Кайрат не успел опомниться от наступивших «боевых» действий.

Он какое-то время в душе посмеивался над словами Рауана: «Красный галстук – черная морда!», что даже не заметил, как один из студентов колледжа нанёс удар в живот. Еле придя в себя, кандидат в мастера спорта по боксу, Султанов решил отомстить.

Он отбил удары первого нападающего.

Уложил рыжего.

Сбил с ног обритого наголо.

Увернулся от удара парня по прозвищу «Кулёк».

Бей!

Сука!

Падла! – неслось из толпы подростков.

Ах, ты п...!

Да я тебе!

Через несколько минут раздался выстрел, и тут же вой полицейской сирены. Кайрат в недоумении оглянулся по сторонам. «Как они могли приехать так быстро?» - крикнул он Рауану.

Рауан передал Кайрату оружие.

Спрячь где-нибудь! Потом разберёмся...

Откуда менты?

Не знаю. Валим! – ответил Рауан и перескочил через забор, в переулок, где стояла машина.

Стой! Пид..с! – «Кулёк» решил догнать Рауана, но наткнулся на замедлившего Кайрата.

Ты кому это сказал? – Кайрат решил нанести удар. Не успел. Тонкое лезвие мелькнувшее в руке «Кулька» заставило Кайрата сделать шаг назад. Ветка сирени сделал хлесткий удар по лицу. «Кулек» задел ножом руку боксера.

Мә саған!

Кайрат почувствовал свою кровь на ладони.

Убью! – «Кулёк» снова замахнулся ножом.

Вой сирены раздался ближе и громче.

Сочтёмся! – бросил «Кулёк» Кайрату, скрываясь в сумерках соседнего двора.

Кайрат сел на землю и перевёл дыхание.

Поднимайся! – услышал он голос откуда-то сверху. Кайрат поднял голову и увидел знакомые черты.

Это ты, что ли сирену врубил? – Кайрат рассмотрел небольшие динамики на подоконнике среди горшочков с геранью, а за ними лицо подростка.

А ты думал Аллах? Я! – довольно улыбнулся Димаш. –Заходи, что на земле уселся!

*****

Комната Димаша не отличалась от прочих комнатушек. Разве что скромностью и чистотой. Единственным украшением служило пианино. Такое же старое, с потрескавшейся лаковой поверхностью, с полустёртыми деталями гравировки, с бесчисленными царапинами и сколами, уставшее от жизни. Мебели практически не было, лишь полки, забитые до верха книгами, низкий диван и пара стульев у окна.

Проходи. Асель нет дома. Они с мамой уехали к тетке. Свадьба намечается.

Чья? – испуганно спросил Кайрат.

Не бойся. Не Аселькина, - улыбнулся Димаш.

Да я...

Знаю. Ты в неё влюблен. Из окна многое видно... Своеобразный телевизор. Живые истории, многосерийные страсти и приключения, - улыбнулся Димаш, напоминая про драку.

Кайрат не стал спорить, вздохнул и принялся рассматривать рану на руке.

Что не поделили? – Димаш решил сменить тему, подошел к окну и задернул занавеску.

А-а-а-а, фигня! Есть пластырь? – Кайрат снял порванную рубашку. – И, вот, надо зашить. Нитки есть?

Димаш достал из аптечки пластырь, а из ящика стола нитки и иголку.

Если это фигня, зачем стреляли? Могли же убить?

Кого? Этих придурков? – Кайрат устроился на шатком диване, заклеил рану пластырем и стал пришивать оторванный рукав.

Людей. Конкретного человека.

Ну, ты скажешь! Людей!

За что вы их не любите?

Кого?

Этих, - Димаш кивнул в сторону окна.

«Красные галстуки», что ли? А за что мне их любить?

А за что ненавидеть?

Ну, они же красные!

В истории это уже было.

Что?

Ненависть к цвету.

? – удивлено поднял бровь Кайрат.

Ненавидели черных, убивали цветных, расстреливали красных, вешали зеленных.

Ну, это когда было! И где? И вообще, это – политика. Большая.

Всё начинается с малого. Я каждый вечер новости смотрю. Мне кажется не проходит и дня, чтобы кто-то в кого-то не стрелял.

Ну, бывает, - Кайрат пожал плечами.

Равнодушно. Тебе бы сводки озвучивать. Военные хроники. Что не живётся?

Да, ты не вникай. Спокойнее будет. Таких разборок в городе валом! Территорию делят, девчонок, деньги или иногда не так посмотрел на другого и понеслось!

Ты говоришь и не понимаешь, что это страшно!

Что?

Обыденность убийства. Ради чего?

Авторитет ставим.

Чей? Я в школу не хожу... – он запнулся. – Ты, наверное, знаешь... болею я... часто...

Кайрат кивнул головой.

Тебе это нужно? – Димаш внимательно рассматривал Кайрата.

Не знаю, – отрезал тот. – Брат Рауна попросил собрать деньги, ему там надо...

Там? Где?

Сидит он. В зоне.

Он – преступник? – опять спросил Димаш.

Не знаю! – Кайрата начал раздражать разговор. Он перекусил нитку. Резко встал, надел рубашку и собрался было уйти.

Не злись. На правду не стоит злиться.

С чего ты взял, что я злюсь?

Все яснее ясного. Преступник. В тюрьме. Просит своего братишку собрать деньги. Братишка просит «братьев». Начинается сбор денег. А куда они пойдут? На что?

Какая тебе разница?!

Большая. Значит, кто-то из тюрьмы руководит школьниками. И тебя в это замешали. Как кусок теста.

Кто кусок? – опешил Кайрат от дерзости.

Ты, – Димаш спокойно посмотрел в глаза Кайрату.

Ну, ты оборзел! – возмутился Кайрат.

Лучше будет, если я тебе скажу правду. Остальные, наверняка, боятся. А я нет.

Кайрат удивленно посмотрел на худого, бледного паренька, взиравшего на собеседника-боксера широко раскрытыми, наивными глазами ребенка. В них не было заметно страха. Не было заметно глупости. Не было в них и надежды.

Почему? – спросил Кайрат. – Почему не боишься?

Димаш на минуту замолчал, опустил голову, потом тихо произнес:

Времени на страх нет.

Не нагнетай. Объясни.

Музыку хочу написать. Ноты не могу подобрать

Какую? – не понял резкого перехода в разговоре Кайрат.

О лете.

О лете? Зачем? Лучше о девчонках.. Как сейчас поют всякое, типа, люби – не люби, плачь-рыдай, трусы снимай...А что лето? Лето пройдет.

Лето.... Посмотри в окно. Июнь... Скоро шильде будет в полном разгаре. В этом году... лето пришло рано... – Димаш говорил, а его начавшаяся тяжелая отдышка задерживала речь. - Уйдёт для меня тоже раньше срока...

Какого срока? Я ва-а-а-а-аще тебя не понимаю! Причём здесь музыка?

Я хочу написать такую мелодию, чтобы было понятно, что это лето для меня последнее...- слово «последнее» Димаш произнес с трудом.

Что за чушь ты несёшь?! Ты у нас ещё чемпион будешь! – Кайрат решил поддержать, получилось это у него неловко и оба подростка на минуту замолчали.

Вот, послушай, мой любимый композитор Толеген Мухаммеджанов, - Димаш включил маленький плейер. – Я сделал великое открытие, благодаря ему.

Валяй, Ньютон.

Музыка открывает сердца.

Пипец! Ты еще и философ!

Я говорю не философские гипотезы, а реальный факт.

Мне этого не понять!

Ты обязательно поймёшь, почувствуешь. Так будет.

Тебе виднее. Ты к этому делу ближе, - Кайрат поднял со стола нотный лист.

Я пробую, так же, как он. Но у меня, наверное, никогда не получится.

Дерзай! Я тоже психую когда у меня удар не выходит или косяк на ринге очередной. Короче, когда лажа получается.

От его музыки у меня перестает болеть сердце. Мне кажется, что оно открывается и в него льётся свет. Хочется встать, побежать, обнять весь мир.

Димаш нажал накнопку. Прозвучали первые аккорды и музыка заполнила комнату.

Да. Здорово, - Кайрат не мог подобрать слова, чтобы объяснить свои ощущения. Он только слушал и смотрел в окно, где зажигались ласковые звезды в теплом небе мая. Ему тоже захотелось взять за руку Аселю, и чтобы Димаш не болел, и чтобы сирень никогда не отцветала, и его мама была жива, а отец больше проводил время с ним и не кусал до крови губы, когда смотрел на фотографию ушедшей жены, матери Кайрата. И чем громче звучала музыка, чем сильнее становились её переливы, тем ярче и теплее становилось на душе у подростка. Так, словно в неё залетел солнечный луч, да так и остался там, где-то глубоко внутри, где стучало, билось и плакало сердце. Он смотрел на Димаша, как тот сидит, укрывшись старой кофтой, сидит и смотрит вдаль, на заходящее солнце, на плоские крыши домов, на белые шары цветущих кустов бульданежа, на тонкую паутинку, сквозь которую летел ветер. Летел вместе с музыкой, с переливами и раскатами, с голосами птиц, с шумом моря, с шорохом гальки, с голосами прекрасных женщин и сильных мужчин, с шепотом листьев и невесомым эхом звезд. Кайрат решил не мешать, он сделал несколько шагов, беззвучно открыл дверь и тихо произнес:

Я приду завтра.

*****

Ты знаешь,что такое больное сердце? – Асель сидела на скамейке у подъезда и смотрела на Кайрата снизу вверх.

Нет, – Кайрат покачал головой.

Когда Димаш первый раз попал в больницу, доктор долго объяснял маме, как бежит кровь по сосудам Димаша, - Асель сорвала веточку с куста и начала перебирать хрупкие, только что родившиеся листочки. - Как сердце не справляется и качает его медленно, с трудом. Он объяснял, произносил какие-то трудные фразы на непонятном языке, водил указкой по снимкам, а мама... Мама смотрела на его руки и молчала. Но я-то знаю, что мама смотрела на руки, которые могут спасти её сына... Мама чувствовала только боль, которая пронзает сердце Димаша.

Шамсия апай, не сдаётся. Она – молодец!

Мама...Мама думает только о боли.

Я знаю, что такое, когда больно.

Нет, ты не знаешь! Ты знаешь боль от удара, когда даёшь сдачи, знаешь боль от поражения, но за ним всегда следует надежда, что ты снова выиграешь бой. Твои синяки и шишки – дорога к победе. Ты думаешь, ты придёшь к Димашу и ему станет легче?

Ему нужен друг, а не разглядывание жизни из окна!

Друг... – Аселя зло посмотрела на Кайрата. – У него уже был один друг. Приходил, звонил, горы золотые обещал... Сказал, что найдет ему лекарство. Деньги у него выманил и ушел. А Димаш думал, что поможет маме, таким образом!

Аселя! Ты что? Ты думаешь я...- Кайрат возмущенно встал. – Не ожидал от тебя!

И парень, и девушка, замолчали, отвернувшись друг от друга. Молчание оказалось недолгим.

Прости! Я только защищаю своего брата...- Аселя дотронулась до руки Кайрата.

Я тоже хочу ему помочь.

Боль Димаша – это боль пронзенного сердца. Её не передашь словами.

Откуда ты знаешь?

Я её чувствую. Мы же близнецы. Чувствую, когда вижу страдание. Понимаешь, он не равнодушен и сильно переживает за любое событие, за любую беду. И я невольно начинаю чувствовать тоже. Так, словно моё сердце становиться частью его. Оно начинает со-стра-дать. Я чувствую боль, что проходит сквозь сердце, она заливает сознание, становится трудно дышать, боль пронзает остро и резко, и силы покидают... только взгляд ловит секундные картинки – небо... полет птиц... облака...

Но, что-то же можно сделать? Другого врача найти? Хочешь, я скажу отцу? Он обязательно поможет!

Один дедушка сказал маме, что есть истинные причины любой болезни. И у Димаша тоже.

Как это?

Например, когда человек не хочет видеть реальность, у него начинаются проблемы со зрением. Позвоночник болит, если человек берёт на себя слишком большую нагрузку или устаёт быть основой, центром, если не хватает сил на что-то. Мысли отражаются на.... – Аселя постучала пальцем по груди Кайрата, - теле. И сердце болит не от того, что плохо работает. Не надо на него обижаться.

А от чего тогда?

Сердце болит от недостатка любви...

Значит? – Кайрат в ожидании смотрел на Аселю.

Значит человека надо окружить любовью, чтобы его полюбили. Или ему надо влюбиться...

*****

Июнь пролетел, как стрижи над рекой, шумно и быстро. Кайрат каждый день ходил в гости к Димашу. И чтобы посещения не были пустыми, он начал делать другу лечебный массаж вечно холодных ног.

Кровь плохо ходит, – тёр колено Димаш и морщился от боли.

Ничё, ничё, разгоним! Побежит, никуда не денется, - Кайрат садился перед Димашем и начинал процедуру.

Где научился? - Димаш следил за движениями ладоней Кайрата.

А-а-а-а-а, на сборах, - махнул рукой Кайрат. – Один раз так зафиндячили, что еле очухался. Потом тоже ноги болели. Но наш тренер Владимир Сергеевич сказал: «Не ной. Встанешь». Потом привел одного дядьку, тот меня научил.

Ясно, - вздохнул Димаш.

Так что и ты не ной. Встанешь! – Кайрат поднял на руки Димаша и переложил на кровать.

Подай мне нотный лист.

Вот этот, что ли? – Кайрат протянул Димашу желтый лист с недописанными нотами. – И как? Получается?

Нет, - Димаш отрицательно покачал головой. – Понимаешь, я могу с помощью музыки описать грозу, которую видел и ощущал. Я могу написать этюд, посвященный маме. И в нём будут слышаться отголоски её шагов, её смех или печаль. Будет капелью звенеть её имя «Шамсия, Шамсия...». И любой сразу поймет, о чём эта музыка. Я могу описать зиму. В ней всегда звенят колокольчики и гремят куранты, шуршит серпантин и скрипит снег под ногами. Я знаю, какие ноты у весны. Это гром, это бурлящие арыки и ветер, несущий лепестки цветущих деревьев.

Молодца! А осень... В ней капли дождя по крыше... Тук, тук, тук.... И шорох листьев под ногами.

Ага, - кивнул головой Димаш. - И крик улетающих птиц...

Ну, а что с летом? Что не ладится-то?

Димаш молчал. Потом вздохнул, постучал пальцами по блокноту и произнес:

Мое лето последнее. Я...я знаю его... ну, как тебе объяснить?

Как можешь, - в одно мгновение стал серьезным Кайрат.

Лето прошлого года...Оно – в стиле джаз. Тогда я в первые понял, что мое сердце не может жить просто так. Как у других. Иное. Бесконечно импровизирует жизнь....Ещё одно лето, за год до этого, звучало напором гитары. Мне казалось, что я вот-вот поправлюсь. Смогу! И ещё было лето, в котором слышались только мои слезы. И тихий вой. От тоски.

Да уж...

Сейчас... Я не знаю.. я пытаюсь осмыслить... Завтра уже июль....Как звучит это лето? Какие ноты смогут высказать последний вздох? Последний взгляд? Последний шаг?

Брось! Прекрати! Надо же бороться! Надо что-то делать! Лекарства новые найти! Я отца напрягу. Хочешь? А-а-а-а-а, что я тебя спрашиваю! Тебе,наверное, нравится быть этим... как его... готом-мрачняком, чтобы тебя все жалели!

Конечно, - согласился Димаш. – Хоть как-то... кем-то...

Короче, завязывай! Вот Аселя сказала, чтобы сердце не болело нужна любовь. А ты влюбись? А?!

В кого? Зачем? Если всё-равно ничего не смогу дать взамен?

Обязательно?

Конечно. Если ты любишь – ты станешь защитой и опорой. А какая из меня защита? – Димаш указал на себя. – Какая опора? Да и кто полюбит калеку?

«Кто? Кто?» - повторял про себя Кайрат пока шел домой.

«Кто? Кто?» - повторял, пока пытался заснуть, ворочаясь с боку на бок.

«Кто?» - тихо прозвучало утром сквозь сон.

*****

Это кто? – спросил Кайрат, кивнув в сторону группы девушек на школьной площадке. В тени дубов они прятались от жары, что-то бурно обсуждая и рассматривая глянцевый журнал.

А, щеглихи! – Рауан махнул рукой. – Им бы порисоваться друг перед другом тряпками, айфонами, тусой очередной. Все на каникулах, а они в школьном дворе сплетничать собрались! Салгапендри немытые.

Почему немытые? – удивился Кайрат.

А так, - Рауана явно не интересовал этот женский контингент школы.

Хорошо, а кто умытые?

Ну... чики с колледжа. Ничё так будут...А тебе зачем? Приспичило? А как же Аселька? Твоя чистая «любобь»? – Рауна с ударением произнес слово «любобь».

О, долбан! Не обо мне речь, если что.

Не понял?

Но надо, короче, надо. Надо чику такую найти, чтобы любовь изобразила.

В смысле? Охи-вздохи, что ли? Так они все...наизусть... как первоклассник стих про букварь...

Что? – не понял Кайрат.

Ну, типа... О-о-о... - Рауан изобразил мимику страсти. – О-о-о-о, да-а-а-а.. .

Нет, - раздражено ответил Кайрат. – Нормальную надо. Чтобы, вроде как, влюбилась в пацана одного. Письма ему писала. Как там у девчонок бывает. Мокрень всякая. Звонила. Смс-эски присылала. Как бы так.

А потом? Девственности его лишила?

О-о-о-о-о, блин! У тебя мысли только обо одном!

Ну, а что потом?

Потом....потом...потом что-нибудь придумаем... Главное сейчас. В эти дни время дорого.

Тогда цена вопроса!

Сочтемся. Я в августе, на бои еду. В Тараз. Пацаны сказали. Можно заработать.

И ты поверил? Лох! У меня есть другое предложение, как быстро заработать.

Не тяни.

А что, если взять ствол и потрясьти «красные галстуки»?

Не-не-не. Всё. Это без меня, - решительно отказал Кайрат. – Ствол в сейфе у отца.

Тогда иди. Маши кулаками. Чего-нибудь намашешь.

Не твоя забота. Ты лучше помоги девчонку найти.

А чего искать? – Рауан оглянулся по сторонам. – А, вот, и она.

Он указал взглядом на странное существо, которое не торопясь «проплывало» мимо них. Девушка в тяжелых кожанных ботинках, длинной черной юбке, черной футболке, с розовым принтом расколотого сердца, и татуировкой на плече. Довершали яркий облик – косая челка с розовыми заколками и пирсинг на левой брови.

Чё за чучело? – Кайрат удивлено спросил друга.

Это – эмо-гёрл, - Рауан щелкнул зажигалкой и закурил.

Ну, и на фига такое счастье?

Как раз самое то! Они там романтики все. У них чувства, слезы, сопли.... Они песни поют у себя в гараже про смерть, про любовь.

Ну, да! Такая напоет и всё... Пипец. Нет парня!

Ну, так мы её проинструктируем, как себя вести. Аллё! – позвал девушку Рауан. – Виктория-победительница чапай сюда!

Чё колготишь? – спросила девушка-эмо, подойдя к Рауану.

Разговор есть. Хочешь манни?

Кто не хочет? – Виктория прищурила один глаз.

Короче. Есть один пацан. Надо, чтобы он в тебя влюбился.

Не фонтан.

Не кобенься. Нормально будет. Ты сделаешь вид, типа в него того... втюхалась. Он должен почувствовать это. Письма ему пиши, слова всякие говори, - Рауан сделал жест в виде сердца и приложил руки к груди. – Вы же там за настоящую чистую любовь, за страдание, во имя и во благо... Вот тебе и карты в руки. И за это ещё и мани. Ван хундерт долларс, – произнес Рауан, коверкая английские слова.

Не-а. Не потянет.

Чего так?

Мало.

Хорошо. Ещё и кентоваться со мной будешь. Я тебя всегда прикрою.

Коллинеарно.

Ну, как хочешь. Только я знаю, что завтра «красные галстуки» придут «груш» трясьти. И ты попала.

Откуда вести?

«Кулёк» хвастал в «Чикен баре». А бармен – мой братан. Он за свои слова отвечает.

«Кулёк»? – в глазах Виктории мелькнул страх. Она задумалась на некоторое время, затем кивнула головой. – Ладно. Кажи объект.

Объект? – переспросил Рауан Кайрата.

Чего? – не понял Кайрат.

Ну, пацан кто? – переспросил Рауан.

А! Пацан... Это – Димаш. Брат Асели. Только я не понимаю, как он сможет влюбиться в такое...- Кайрат смерил взглядом девчонку.

Вика, - эмо-гёрл протянула руку Кайрату. – Не парься. Завтра я буду другой.

Мы её нарядим, - громко рассмеялся Рауан. На его смех обернулись старшекласницы, стоявшие в стороне. – Сделаем из неё принцессу Жасмин.

Хорошо, - горестно согласился Кайрат. – Но самое главное, что Димаш не должен догадаться. И как их познакомить? – спросил он опытного друга.

А если она ему напишет? Типа влюбилась в тебя, жить не могу, увидела однажды... - паясничал Рауан. – А телефон сотовый есть у него?

Есть.

Ну, и все дела! – Рауан потер руки.

Не все. Где? – недовольно спросил Кайрат.

Что где? – Рауан развел руками. – Чё опять не так?

Где может такое, – опять указал на Вику Кайрат, - увидеть Димаша.

Мальчики, не пикайте! – девушка поправила челку. – Что ему офигительно?

Музыка, - моментально ответил Кайрат. – Он музыку пишет. Любит классику. Сейчас увлекается чем-то. Вернее, кем-то... Григ, что ли.

Кайф. Тогда вези его в «Меломан», что в «Меге». Разберемся.

Кайрат вздохнул и недоверчиво кивнул головой.

*****

Алло, ну, как? – раздался в трубке голос Рауана. Кайрат прижал телефон к уху, чтобы никто не смог расслышать, о чём он говорит. Он отошел в сторону, оставив Димаша одного.

Рассматривает... – тихо произнес Кайрат.

И?

В ступоре! – усмехнулся Кайрат.

В смысле? Совсем, что ли выбила она его из седла?

Кого? – переспросил Кайрат.

Димаша, - громко прозвучало имя.

Кто?

Ты там обкурился что ли? – разозлился Рауан. – Вика!

Вика? Вики еще нет.

Не понял. А что он тогда рассматривает?

Полки.

Какие? – оторопел Рауан.

С музыкальными дисками.

Димаш действительно рассматривал полки, забитые до отказа СД-дисками. Он не мог решить, что же ему более всего хочется купить сейчас, именно в эту минуту, именно здесь, в новом зале магазина «Меломан». Он перебирал диски, внимательно вчитывался в содержимое, в названия музыкальных дорожек, откладывал обратно на полку, брал другие и снова изучал содержимое.

Молодой человек! – раздался звонкий голос девушки в зале. – Молодой человек!

Подождите минутку, - недовольно буркнул продавец. – Подойдет менеджер, как освободится.

Я...- худенькая девушка хотела было что-то добавить, но замолчала. Растерялась и на глазах её мелькнули слезинки.

Не растраивайтесь, - дотронулся до плеча девушки Димаш. – Не надо. Я Вам помогу, – он оглянулся в поисках своего друга Кайрата, но тот в стороне, у самого входа в зал, разговаривал с кем-то по телефону. – Вы, что хотели?

Ищу музыку. У меня завтра день рождения...- девушка поправила кружево на белом платье и вздохнула. – Очередной день рождения, который придется отмечать в одиночестве. Ну, я и решила: устрою себе день музыки. Буду целый с утра до ночи слушать музыку.

Первого июля? Здорово! – Димаш наконец-то взял себя в руки и начал говорить спокойно.

Да. И угораздило же меня родиться в первый день самого жаркого месяца! – Вика рассмеялась и Димашу понравилось, как она поправляется легкие каштановые волосы, как невесом этот жест тонкой руки.

А хочешь послушать этот? – спросил Димаш Вику, показывая ей покупку.

Что это? – заинтересовалась девушка.

Толеген Мухаммеджанов. Альбом «Мелодия любви». Мне очень нравится. Дома был, но сестра куда-то задевала, найти не могу. Решил новый взять.

Мелодия любви? – она опять стала грустной.

Ты чего? – растерялся Димаш.

Да так...- девушка замолчала, достала из сумочки платок. – Не обращай внимания.

Не плачь. Всё уладится, - неожиданно сам для себя произнес Димаш. В это мгновение ему захотелось стать сильным, защитить и успокоить, стоявщую рядом с ним, незнакомку в белом, легком платье, чьи слезинки маленькими хрусталинками скользнули по лицу. – Хочешь мороженное?

Да, - помедлив, согласилась девушка. – Ой, кстати, Вика, - представилась она.

Димаш, - протянул ей руку парень. – Вот, мы молодцы! Сначала о музыке поговорили, а потом – имена! - рассмеялся он. – Кстати, я здесь не один. С другом. Кайрат! – позвал Димаш. – Кайра, иди скорей сюда.

Бягу! - крикнул Кайрат. – Ну, всё, братан, созвонимся, – он нажал на «сброс» и быстро направился к собеседникам. Подойдя, протянул руку, чтобы познакомится.

Кайрат.

Девушка ему понравилась сразу, с первого взгляда. Ладненькая, чистенькая, аккуратная, словно с картинки журнала. «Симпатичная. Наверное, дочь училки. Они такие, правильные... Кого-то напоминает...»

Вика, - прозвучало в ответ. Незнакомка взглянула прямо в глаза Кайрату.

Вика? – Кайрат от удивления подавился и закашлял.

Может, пойдем мороженное попробуем? – предложил Димаш. – А по дороге я вот...- Димаш отправил диск в СД-плейер и протянул Вике. – Послушай. Правда красиво?

В плейере раздались послышалась музыка. Она словно уводила в потоке весь мир и тот, отрицая время, условности взрослых, ненужные, сухие правила, нёс чувства и судьбы, зной и прохладу, тень и свет, улыбки и взгляды, легкие прикосновения рук, слова, движения волос и почти незаметный ветерок.

Эта музыка звучала

в кафе,

на улице,

вдоль домов и магазинов,

на перекрестках,

в аллее,

в парке,

по дороге,

и дома у Димаша.

Звучала день

Звучала вечер.

Звучала для них,

для двоих,

что никак не могли наговориться,

не могли расстаться

и уже не смогли бы забыть друг друга.

*****

Ну, и музон у тебя! Готика. Жесть, - Кайрат подошел к динамикам и выключил звук. – Сразу понятно, что Виктории давно не было в гостях!

Уже три дня, - тоскливо произнес Димаш.

Не парься. Просто, у неё экзамен. Сдаст и придет. Прибежит! Будь уверен.

Правда? – в голосе Димаша прозвенела надежда.

Стопудово!

А может, она... Я вчера ей сказал... Что болею...

А то она не поняла! Она же – женщина! Они сразу всё просекают, - заметил Кайрат с видом многоопытного знатока женской психологии. – Придёт. Не сомневайся. Давай, что-нибудь повеселее поставим.

Не надо. Лучше посидим, помолчим. Или ты торопишься? – Димаш замер в ожидании ответа.

Нет. Никуда. У тебя ещё что-то случилось? Такое же глобальное, как отсутствие Вики?

Не хочется тебя грузить мрачным, - не хотя ответил Димаш.

Грузи. Потяну. – Кайрат посмотрел на него и поправил плед, что укутывали ноги.

На улице жара, а я мерзну, – слабо улыбнулся Димаш.

А ты у нас – король пломбира, - решил рассмешить Кайрат друга. – Но, я весь во внимании. Говори.

Я думаю об Аселе и маме. Что будет, когда я... уйду...

Ты не умрешь. Ты будешь жить. Долго. И с Аселькой ничего плохого не случится. Я всегда буду рядом.

Я тоже. Я иногда представляю, как буду рядом с ними... Небольшим таким облачком....Я понимаю, что нагнетаю. Понимаю... – Димаш остановил жестом нахмурившегося Кайрата, готового прервать разговор. – Но даже не знаю мой уход отяжелит или облегчит их жизнь? Я ведь знаю. Что бесконечные врачи, лекарства, тревоги, больницы....И что-то держит меня рядом с ними. Тепло, мамина любовь, которую никак не хочу отпустить...Наверное, не смогу объяснить... когда жизнь утекает медленной струйкой... куда-то далеко... к небу... светлой узкой дорожкой бегут вслед чувства... ощущения...запахи... И я думаю только об одном, что не могу расстаться с ароматом цветов ... и звуками пиано...и светом лампы в ночи... и даже, вот, этим.... – Димаш протянул руку в сторону окна. – Всем этим миром, в котором полно и насилия, и злобы. Мне хочется сказать людям: «Успокойтесь! Оглянитесь! Научитесь ценить то, что дал вам Всевышний! И что так быстротечно....». А они... забывают главное... – Димаш прижал листок с нотами к сердцу. – В сердце у человека всегда звучит музыка... Всегда есть небо.

Небо?

Вот, когда ты смотришь туда, вверх, в небо, о чём ты думаешь?

О... своей жизни... об отце.. вспоминаю...

Что бы ты хотел больше всего на свете?

Кайрат замолчал.

Чтобы мама была рядом...- спустя некоторе время ответил Кайрат.

Потому что она для тебя – память...И никогда не даст забыть о главном.

И что нужно сделать, чтобы не забыть это... главное?

В небо надо смотреть почаще...чтобы помнить откуда ты пришел...и что придёт время уходить...Тогда осознаешь, что надо успеть сделать много хорошего...И беречь каждого, кто рядом с тобой...

*****

Кайрат, собирайся. Сегодня ты должен быть рядом со мной, – отец Кайрата раздвинул шторы, и солнечный свет залил комнату сына. – Условие партнёров: все едут с детьми. Эти долбанные летние пикники! Семейные выезды!

Кайрат поднялся и сел на кровати.

Пап... А это будет всегда? – неожидано спросил Кайрат.

Что? Тебе, что трудно поехать с отцом? – начал заводится родитель. – Я не так часто прошу тебя...- он метался по комнате, пытаясь собрать вещи Кайрата.

Пап, я про другое.

В смысле? – остановился рядом с сыном отец и растерянно посмотрел на него.

Это будет всегда? Наше с тобой... «Не поговорим. Позже»...- Кайрат процитировал любимую фразу отца.

Не понял?

Ну, ты всегда занят. И нам некогда побыть друг с другом.

Ты же знаешь. Я работаю. Ра- бо – таю... Ради тебя! Чтобы у тебя было всё. И потом...мы же разговариваем...

Когда?

Ну... вот... в прошлый раз... мы с тобой смотрели футбол...

Папа, это было два года назад.

Да? Вот время бежит! Зато... зато у тебя есть всё! – отец попытался похлопать сына по плечу. – Машина, дом, за границу ездишь, как в соседнюю комнату ходишь, лучшая школа...

У меня нет тебя...- Кайрат посмотрел отцу прямо в глаза.

О-о-о-о-о! Блин! Я прошу тебя... Сейчас надо ехать! Жара начинается.

Кайрат послушно отправился вместе с отцом. Уже в машине, рассматривая пейзаж за окном, Кайрат задал отцу вопрос, который давно зрел у него в душе.

Пап...

Что?

А если бы мама была жива...Ну, вот, наступил день и в нём она... Живая... Здоровая... снова...Чтобы ты в первую очередь сделал?

Я? – после некоторого раздумья спросил отец. Он не отрывал взгляда от дороги. – Я бы...

Машина набрала скорость. Деревья замелькали по обе стороны от машины.

Я бы обнял её колени и смотрел бы на неё... Вечно...

И я бы не оставлял её... ни на минуту... Пап, мне теперь всегда не хватает той самой минуты...которая могла бы быть...Минуты с мамой...

*****

Как можно обманывать его? Он же – инвалид? – Вика била Кайрата по плечу маленьким кулаком. – Его и так жизнь обидела! А мы из него лоха делаем!

Кайрат и Вика сидели в машине и пытались поговорить открыто. Мимо проезжали автобусы, обдавая горячим ветром прохожих, сигналили друг друг водители такси, не спеша вели беседу, обсуждая очередные рецепты, довольные мамаши с детьми, и городской мусорщик, спрятав под лавкой метлу, спал, прикрыв лицо газетой. Брызги воды от фонтанов разлетались по сторонам, заставляя визжать малышню, к быстро высыхающим лужам подлетали воркующие голуби, и во всём этом городском шуме лишь кусты роз млели от жары и тихо отпускали лепестки на горячий асфальт.

Если я тебе объясню в теории, ты скажешь, что я слетел с катушек.

А так не слетел? Прямо образец здравого смысла! – ехидно задела Вика.

Полный отстой. Разжевать тебе не смогу. Одно только скажу: «Нам назад нельзя».

А если он поймет, что мы – идиоты фальшивые. Ты понимаешь, как это гадко?! Как нам с тобой потом жить? – Вика обреченно смотрела вдаль, на полосу синего неба, опускающегося над панаромой города. Словно могла найти там ответ.

Не знаю! – крикнул в ответ Кайрат. – Я не знаю, что дальше делать! Я – не фальшивый. Я для него – настоящий друг. И он для меня – брат. На тот момент я думал, что это – выход. Что это – поможет.

Я всегда знала, что у пацанов мозги – кривые!

Ты того...

Чего?

Полегче на поворотах! – зло ответил Кайрат. – Сама же подписалась.

Я не знала, что Димаш... такой...

Какой?

Хороший...

Ты что? Влюбилась?

А если и так? Димаш достоин...настоящего...

Ну, так прекрасно! Чё мы паримся? Совет да любовь!

Ага, а как я про остальное скажу? Про себя? Какая я супер-детка?

А ты не говори.

Человека, которого любишь нельзя обижать ложью.

Согласен.

И потом, когда я смотрю ему в глаза, когда слушаю музыку, что он написал...

То что?

Мне иногда кажется... что он знает о нас всё... и даже больше...

Ну...И что же делать? – растеряно протянул Кайрат.

Ты друга своего слушай! Димаш... Он же говорит музыкой! Как ты не поймешь!

Да, я – спортсмен! Я тупой! Мне задачу обрисовали и вперед!

Просто слушай. Слушай его сердце.

*****

Для влюбленных время бежит быстро. Для них неважно наступил ли июнь, июль или август. Их время исчисляется минутами до встречи, часами расставаний, закатами и рассветами, телефонными звонками и словом «люблю», произнесенным в тысячный раз.

На деревянный подоконник села маленькая пёстрая птичка. Она повертела хвостиком, наклонила голову и внимательно посмотрела на девушку в комнате.

В тот день ты сказал мне,что я красивая, - Вика водила пальчиком по крышке пианино. – Странно, как быстро бежит время. Уже август. Я люблю тебя!

Лето идет на убыль… - Димаш подошел к Вике и взял её за руку. – Я хотел сказать самое главное, – он подвел девушку к окну. – Там, над горизонтом встает солнце. И это – наше первое утро. Утро, в котором мы вместе.

Я…- Вика посмотрела на Димаша и собиралась сказать ему нечто, но тот её остановил.

Не перебивай. Я собьюсь, начну путаться в словах и не скажу всего.

А говорить будешь много? - рассмеялась Вика, но заметив серьезный взгляд друга, замолчала. Димаш начал рассказ.

Когда мы с Аселей родились, маме было ровно двадцать лет. Институт она не закончила, на работу выйти не могла. Двойняшек на кого оставишь? Какое-то время поддерживала родня, но потом и им стало сложно. Девяносто шестой год. Газа нет, света нет, деньги обесценились. Маленький город. Большие соблазны. Трудно было. И ей пришлось устроиться проводницей, как только нам два года стукнуло. Потом мама уезжала надолго. А в свободные дни пила. От усталости. От безденежья и тоски. Я её не осуждаю. Нет. Мы меняли детские сады, пока нас не приютила апашка. Она даже не родная. Жила когда-то в одном ауле с нашими родственниками. Скажем так, знакомая знакомых.

Я слышала, что доброта лучше родства.

Так и есть. В один из вечеров мы пришли к ней. Она отдала нам свою постель. Искупала нас. Долго разговаривала о чём-то с мамой на кухне, закрыв дверь. Мы с Аселькой хотели подслушать, но от непривычной чистоты и тепла, заснули крепко. Я до сих пор помню этот запах. Запах чистого дома. И ещё я услышал, как апа сказала матери: «У казахов дети на обочине не остаются. Дети – наше главное богатство. Мы должны думать о них. Беречь своё будущее. Завтра рождается сегодня. Аллах не даст в обиду...». Так мы стали жить здесь, в этом доме.

Димаш...

Я говорю правду. У меня нет времени, чтобы приукрашивать что-то. Моя мама была алкоголичкой! И остановилась только тогда, когда я заболел. Доктор ей сказал, что тут вина родителей... Я помню тот день, когда мама собрала все бутылки в доме и мы отнесли их на мусорку. А потом она долго сидела перед зеркалом и плакала, закрыв лицо руками. Помню.

А твой отец?

Отца я не видел. Никогда. Мама о нём не рассказывала. Лишь однажды от апашки я услышал: «Их отец мог бы вспомнить, что на свете есть его дети! Пусть богатство вольется ему в глотку, раз он жалеет копейку для своих детей...». Наверное, он хороший человек. А может, очень плохой. Я не знаю. И это уже не важно. Мама пыталась возразить, а апа только и твердила: «Власть виновата. Воруют много, им не до людей. Морали нет. Хлеба нет... Президенту врут... А он один... на всех не хватает его...Вот и катится страна... Когда такое было, чтобы казахи детей перестали воспитывать? Суют им всякое барахло не наше...Кормят не нашей едой... Мысли не наши в головы вдалбливают! А ещё эти слова чужим языком на стенах... Огнями цветными... Не думают, о том, какие завтра дети будут! На каком языке говорить будут? Себя теряем! Что будет с людьми? О, Алла!». – Димаш изобразил мимику бабушки. - Она ворчала целыми днями. Ругала моего отца, ругала мать, но всё же помогала ей.

Мы не должны судить их.Они дали нам жизнь.

Жизнь... Иногда жизнь уходит...даже память о человеке тает со временем...

Зачем ты так?

Знаешь, мне кажется, что после смерти остается от человека нечто. Некое информационное облако. То есть тела нет, вещей человека нет, никто уже и не помнит о нём. А облако это парит где-то в небе. И внутри него переливаются чувства. Те, что переполняли человека, когда он жил. Любовь, дружба, желание помочь или спасти, вера, надежда. Хорошие чувства. Главное, что остается после человека. А если он был плохой, то это уже не облако, а туча, в котором полыхает ненависть, злоба, зависть. И они прибивают эту тучу куда-то к обрыву. Мне бы не хотелось, чтобы мой отец, пусть даже бросивший меня, пусть даже никогда обо мне не вспоминавший, стал такой тучей.

Тебе его не хватает?

Отца? Раньше я часто думал об этом. Ну, о том, что бы было, если бы отец был рядом. Может, я бы тогда не болел? А потом понял: «Какая разница?» Вон, Кайра, краса и гордость отца. Спортсмен. Не мог понять: «И чего он возится со мной?». Потом понял. Кайрик тоже одинок. Его отец – богач, денег достаточно. Но времени на разговор нет. Вернее, желания. Они словно боятся посмотреть друг другу в души. Их легче захлопнуть. Накрепко. Я однажды спросил Кайрика: «Почему ты не ценишь то, что у тебя есть отец? Ведь это – счастье. Если бы я был на твоем месте, я бы от отца не отходил». А Кайрик только вздохнул и сказал: «Ему не до меня. Он готовит моё удачное будущее».

Разве будущее можно приготовить? Это – не блюдо.

Готовят, готовят. И пересластить могут. И пересолить. И не доварить.

Я уверена, что только от самого человека зависит, как сложится его судьба! – хотела поспорить Вика. Но Димаш её перебил:

Моя судьба сложилась без моего на то желания! Я – инвалид,«подросток с ограниченными возможностями из малообеспеченной семьи». Такая вот фраза. Далее идет только диагноз – набор сложных медицинских терминов. Слова, которыми определили мою жизнь в собесе. Самое дно. И даже, если бы я смог справиться со своей болезнью, то ничего не смогу сделать для тебя.

Подожди. Подожди. Инвалид – это ещё не конец света.

В нашем городе тридцать тысяч инвалидов. Хромых, слепых, глухих, переломанных. У кого не работают органы. Восемнадцать тысяч из них – дети. Население небольшого поселка. И это идет по прогрессирующей.

Их можно вылечить. Сейчас создают новые лекарства!

Лечат не лекарства. Лечит вера. И ещё что-то, чему я не могу найти объяснения. Чей-то пример, а может, слова. Мне во многом помогала музыка. Я слушал не мелодии, я слушал свет этого мира. И он привел тебя ко мне.

Я...- хотела сказать нечто важное Вика. Димаш не дал ей договорить.

Я тоже люблю тебя. Просто прежде, чем сказать такие слова, я хочу, чтобы ты знала обо мне всё. И то, что я могу не дожить до осени. Врачи сказали, что я не встречу первый рассвет сентября. И уже был готов...

К чему?

К смерти. Я хотел написать музыку. Даже название придумал – «Ноты одного лета». И ломал голову, как написать. Создать мелодию, в которой будет моё сердце... Моё умирающее сердце.

Димаш! Не надо. Не говори так! – тихо попросила Вика.

Вот послушай начало и середину... – Димаш подошел к пианино и стал играть. Вика не могла оторвать взгляда от порхающих над клавишами пальцев друга.

Она только чувствовала,

как музыка вливается в неё, словно поток,

как становится грустно,

ощущала хрустальный свет печали,

свет убегающего в даль августа,

холод предстоящего одиночества,

холод и тьму, грусть,

тоску и отчаяние.

Вика не могла понять, отчего защемило в груди и почему в ней поселилось странное чувство, будто она нашла нечто ценное, очень дорогое, без чего нельзя жить и тут же его потеряла.

Резко,

больно,

неожиданно,

оборвано.

Димаш закончил и его пальцы оторвались от клавиш.

Сейчас по-другому... Это было написано до нашей встречи...- он обернулся к Вике. - Появилась ты...И мне хочется жить! Теперь в «моих нотах» есть крохотная доля надежды. Я цепляюсь за неё, как за соломинку утопающий.

Я не могу тебя потерять, - отчетливо произнесла Вика

Если я переживу это лето, то не умру.

Ты будешь жить. Даже не сомневайся! Мы вместе напишем «Ноты одного лета»! Я тебе помогу. Думаешь, зря я в музыкалке три года отучилась?

Поможешь? Написать? – удивился Димаш.

Да. Только теперь в них будет вера. И я.

*****

Вика посмотрела на экран мобильного телефона. Гаджеты мелькнули разноцветными огнями. Вика провела пальцем и тут же на экране появился календарь.

«Двадцать второе августа... Лето... Осталось мало.... Несколько дней... А что у нас с погодой? – Вика вновь провела пальцем по экрану. - Утром солнечно, днем жара...Вечер – гроза...Душно как...Видимо будет гроза...Не обманул прогноз погоды...»

Привет, красавица! – Рауан просигналил девушке, затем вышел из машины. Вслед за ним появилось несколько парней. – Ждите, - бросил им на ходу Рауан.

Ответный... - хмуро ответила Вика.

Как дела? Как наш клиент?

А что тебя интересует? – Вика нажала на кнопку телефонной панели.

Здоровье! – рассмеялся Рауан. – Настроение. Что лишила девственности малыша?

Тебе какое? – скупо отвечала Вика вопросом на вопрос, не договаривая слова.

Чё злая такая? Не удовлетворил? Или Димаш тебе поведал о чём-то, о чём мы не знаем?

Димаш рассказал мне историю своей семьи. А моя, что лучше? Мать – пьяница, мужиков день через день приводит. Сестра старшая тоже по наклонной, вслед за матерью. Живем в хибаре, за «балкой». Привокзальные мы, привокзальные, - медлено повторила Вика. - Мне ничего в этой жизни не светит. И я, гадина...

Чё страдаешь? – Рауан сплюнул на землю. – Есть своя прелесть в вас привокзальных. Даёте дешево, травка всегда в наличии.

Мне врать надоело. Он думает,что я такая правильная, порядочная, честная. Противно от самой себя. Кайрату, вот, звонила, - показала Вика телефон.

И? – Рауан пристально посмотрел на Вику.

Поздно. Он уже на боях.

Ну, так что? Отлично! Деньги зарабатывает, чтобы с тобой расчитаться.

Расчитаться, за что? За мою ложь?

Не парься! – Рауан приобнял Вику за плечи. Потом резко убрал руку. - Так, так, так. А не втяпалась ли ты, на самом деле, в этого доходягу Димаша?

Тебе то, что?

Ну, тогда это – чистая правда, твоя «любобь». Наичистейшая.

Мои чувства – да. А вот Вика, которая с Димашем – это сплошное вранье! И за это ещё Кайрат страдает!

Почему это старадает?

Получается, что он за мою ложь кости сейчас ломает.

Короче. Привезёт Кайра бабки, ты мне их отдашь, - прервал рассуждения Виктории Рауан.

В смысле? – Вика закусила губу.

Отдашь,– Рауан сплюнул на землю. – Кажется, ты должна была «Кульку» деньги?

А причём здесь ты?

Да при том. «Кулек» давно подо мной ходит.

Как? Вы же враги?

Были. Сдулся. Теперь на меня пашет. И ты об этом никому не раззвонишь. Пусть будет как есть. Все думают, что мы с ним на гребнях. Так даже лучше.

Почему? – Вика не могла успокоиться. Её огорошила правда.

Пока идет смута – деньги льются в мои карманы. А остальное тебе знать незачем. Умолкни. Просто привези мне деньги.

Ну, ты и с...!

Полегче. Помни, с кем разговариваешь!

Да пошел ты! Я тебя не боюсь! И Кайрат обязательно узнает, какой ты друг! – Вика незаметно нажала на кнопку в телефоне.

Не узнает? – Рауан сделал знак. К нему подошли парни. – Увезите метёлку. Спрячьте у Бека на хате. Телефон отобрать не забудьте! А ты – дура, – повернулся он к Вике. – Мы пойдем другим путем.

*****

Раздался знакомый сигнал. Димаш сквозь сон услышал, как вибрирует его телефон на столе. Он протянул руку, открыл глаза и посмотрел на экран. На темно-зеленном фоне появлялся и исчезал белый квадрат письма.

«Сообщение... От Вики...», - сразу же подумал Димаш. Он отбросил одеяло и сел на кровати. На экране побежали электронные буквы.

«Димаш, помоги! Мне больше не к кому обратиться! Срочно нужны деньги! Иначе меня убьют...»

Не понял. Кто убьет? Зачем убьёт? Почему? Вика, ты где?– прошептал Димаш. Тут же в ответ зазвонил телефон.

Короче, чика твоя будет у нас, пока бабки не привезешь, - раздался голос незнакомца.

Кто вы? - Димаш пыталс услышать нечто, что скрыто за словами.

Я сказал. На всё: время – сутки.

Где она? – кричал в трубку Димаш.

Деньги на операцию, наверное, уже накопил? Или друга своего Кайрика потряси. Он богатый. Зря, что ли сеструху свою ему стелишь? Пусть гонит бабло. Позвоню и скажу, куда привезти. И само собой без ментов, а то сам знаешь, что будет.

Алло? Алло? - повторял вновь и вновь Димаш, но в трубке раздались гудки.

Что делать? Что делать?- в панике Димаш стал натягивать на себя одежду. Он громко позвал . – Аселя! Аселя! Где Кайрик?

Кайрат? Он должен сегодня вернуться, - в комнату вошла сестра. – Ты, что так разволновался? Тебе нельзя! Только вчера новый препарат принимать начал. Да и лекарства ещё не выпил! Ну-ка, ложись обратно!

Звони ему. Срочно! – Димаш решительно протянул телефон.

Да, что случилось?! Ты можешь толком объяснить?

Нет времени.

Ну, хорошо, хорошо, – Асель набрала номер и в трубке раздались гудки. Прошло несколько минут, прежде, чем раздался голос Кайрата.

Аселя! Я выиграл! – кричал Кайрат сквозь удары гонга, шум голосов. – Выиграл! Победил! И тут же звонишь ты! Ты рада?

Очень. Только... – голос Асели дрогнул.

Что? Что-то с Димашем? Где он? В больнице?

Нет. Тут...

Это я, Димаш, - вырвал трубку брат. – С Викой беда. ...

Димаш торопясь и запинаясь, рассказал о странном звонке. С каждой минутой, с каждым словом голос его становился всё тише и тише.

Сидите дома. Я буду через три часа. Никуда не ходите. Разберёмся, - произнес Кайрат.

Аселя облегченно вздохнула: «Чтобы не случилось, теперь можно не бояться. Скоро Кайрик приедет и всё будет хорошо...»

Димаш, что с тобой?! – Аселя увидела, как резко побледнел брат. – Димаш!

Спустя время в переулке прозвенела привычная для соседей сирена «неотложки».

*****

Откуда допёр, что это я? – Рауан стоял, не вынимая рук из карманов, преграждая собой дверь в дом.

Небольшой палисадник, две скамейки, густые заросли кустов. Кайрат моментально оценил обстановку встречи двух бывших друзей. «Дом старшего брата...Куда же ещё мог Рауан привезти Вику?! Только сюда. Квартал под снос. Старый город. Соседей нет. Уехали. Дома стоят пустые. Всё верно. Верно. Брат, Бек, сидит. Дом без присмотра. Семьи нет. Идеальное место. Глухое и практически беззлюдное. Да... Рауан здесь не один...Сколько их?»

Так откуда допёр, что это я? Или слил кто? – настаивал на ответе Рауан.

Вика сделала запись твоего с ней разговора и отправила мне, - Кайрат расположился напротив.

Ай, молодец, дура! Успела значит? Ну, что ж, оно и лучше. Меньше объяснять придётся. Бабки принёс?

На, подавись, - Кайрат бросил пачку купюр Рауану. Тот ловко поймал деньги.

А ты – хороший пёс. На ходу ловишь, - заметил Кайрат.

Добазаришься, - усмехнулся Рауан. – Ты на моей территории.

Угу. Не забыл.Где Вика?

Вика? Да, заберёшь ты эту крысу.Только сначала скажи мне...

Что?

Чего ты с ними так возишься? Какой кайф от этих уродов?

Ты о ком?

Ну, эти... Димаш, Вика.

Они – моя семья, - уверенно произнес Кайрат. – Но ты этого никогда не поймешь.

Семья? Нищие?

Я не буду тебе объяснять, что дороже денег – родные и близкие люди.

Да, конечно! На фига лично мне, вообще, нужна семья?! Бла-бла-бла, бла-бла-бла, целый день нотации. Мать – в салоне, отец – на блядках, сёстры – дуры.

Ты не умеешь ценить людей.

А ты оценил? И Димаш тебе родной? С каких это пор?

Димаш научил меня понимать жизнь. Её законы. А ещё, благодаря ему, я понял, что каждый поступок должен быть... чистым.

О-о-о-о-о-о, мать Тереза! Милосердие с бицепсами! Во-о-о-о, ты дурак! Типа, и Вика тебя чему-то научила?

Научила. Слушать сердце того, кто рядом. И говорить только нужные слова.

Ха! Вика?

Можешь, смеятся. Только потом, как бы тебе по жизни плакать не пришлось.

Чё? Угрожаешь?

Нет. Таких, как ты жизнь учит. Жестко. В один прекрасный день ты очнёшься, а вокруг тебя никого, только волки. Тебе подобные.

Ой не лечи меня! Не лечи!

Даже не думаю.

Мир такой. Все мы – волки.

Нет. Я – человек. Я – мужчина.

Да, всё с тобой ясно. Аселька! Понятное дело. Трахнуть хочешь. Я бы тоже не отказался...

Рауан не успел договорить. Кайрат нанес профессиональный удар и Рауан, не смотря на свой вес, отлетел в сторону. Кайрат оказался рядом, заломил руки Рауана за спину, придавив его к горячей земле.

Сейчас ты позовешь шестёрок и они приведут сюда Вику. А потом я с ней уйду. И если ты ещё раз мелькнёшь на моём горизонте или попробуешь причинить вред моим друзьям, моей семье...

Бля, завязывай! – крикнул изо всех сил Рауан, корчась от боли. – Пацаны, выкиньте эту тварь!

За дверью раздался шум, и через некоторое время Кайрат увидел девушку. «Кулек» вытолкнул её из дома и Вика с трудом удержалась на ногах.

О-о-о-о, и «Куль» здесь. Чувствовал я что-то. Так бы сразу и сказал, что «пасёшь» район и это под тобой бегает! - заметил Кайрат Рауану.

Кайрат, брось его! Нам нужно к Димашу! Этот подонок... говорил с ним... – заплакала Вика. – Димашу плохо...

Сука! - ударил Кайрат бывшего друга.

Да, понял я! Понял! – Рауан мотал головой из стороны в сторону.

Когда-нибудь ты поймешь и всё остальное...- Кайрат отпустил Рауана. – Заставят понять.

*****

Осталось только ждать, - устало произнес врач, выйдя из отеделения реанимации. Он плотно закрыл дверь и присел рядом с отцом Кайрата.

Что там, доктор? – отец Кайрата ждал ответа, не веря в чудо.

Там... Там умирает человек... – кивнул врач в сторону реанимации. - Там... Там Бог дает шанс...Ждём...

Отец Кайрата замолчал. Прошло пять часов после операции, которую сделали Димашу и в ожидании, у реанимационного отделения собрались все: и взрослые, и дети.

Али Мухтарович, я хотела сказать Вам «спасибо», - Шамсия подошла к отцу Кайрата и протянула руку. – Если бы не Вы...Нам не суждено было бы попасть в такую клинику. Я отдам Вам деньги... Как только Димаш...

Он поправится, - Кайрат смотрел в сторону белой двери.

Всё будет хорошо. – отец поддержал Кайрата. – И не надо говорить о деньгах. Мне позвонил сын и сказал: «Папа, у меня беда!» Я испугался. В первую очередь за него. А он сказал: «У меня друг...мой брат... умирает... Нужна помощь!» И я бросил всё: работу, дела, встречи...

Вы...Вы ... - плакала Шамсия, не в силах остановить слёзы.

Это – наши дети, – произнёс доктор и достал сигареты. – Чужих не бывает.

Я столько лет пыталась найти помощь! – Шамсия пыталась объяснить.

Излечение детей нужно искать в себе, - сказал доктор.

В себе? – удивились родители.

Наши дети...- врач замолчал. - Наши дети... Наивные, неумелые, разговаривающие кое-как, не в попад, но иногда произносят именно те слова, которые нужно услышать нам.

Нам? – переспросила Шамсия.

Да. Нам. Взрослым. Дети... дети... Они, совершают какие-то поступки...Совершают их честно.. Так, как считают нужным.

Вы о чём? – не поняла Шамсия медленной речи доктора.

Наши дети... Мало того, что они рождаются больными, мы ещё их калечим.

Сурово! - не согласился отец Кайрата с замечанием врача.

А иначе нельзя. Кто-то должен сказать правду.

И кто решил, что это Вы? – Али Мухтарович ждал ответа.

У меня есть на это право. Поверьте. Я здесь уже тридцать лет. Почти жизнь... Некоторые пациенты живут меньше, чем я здесь проработал. Я видел разных детей. И разных родителей. Или совсем без родителей....Иногда судил их... Мысленно, конечно. Потом с годами понял, что всё идет по закону прописаному свыше. Не нами. И есть наказание, и есть прощение, и есть милость. Вернее, милосердие.

Милосердие? – отец Кайрата окинул взглядом прикорнувших Асель и Вику. Сказалось напряжение, девочки заснули в одном большом кресле. Тусклый свет больничных ламп освещал длинный коридор. – Наказание?

Для нас, для человечества, наказанием может стать наше будущее. Мы часто слышим, как матери восклицают: «Наказание, ты моё!», - обращаясь к ребенку. К смыслу всей своей жизни. Значит, что? Жизнь для неё – наказание? Дети - не милость неба, а кара?

Ну, это, когда он хулиган или растёт уже отморозком! – утвержденно произнес Али Мухтарович.

А почему? Почему он растёт таким? Вы не задумывались?

Они – другие.

Они – наши отражения. Зеркала. Они показывают нам на нас же. Кайрат – сильный, честный парень растёт. Добрый и отзывчивый, – доктор посмотрел на Кайрата, который отошел к окну, чтобы не мешать разговору взрослых. – Редкость. Хотя, заметьте, мы сейчас редкостью называем те качества, которые должны присутствовать в каждом из нас. Неизменно.

Согласен.

Кайрат Вам показывает, что Вы – такой. Сильный, честный. Или эта девочка, - доктор указал на спящую Вику, - потерянное, нелепое существо, на первый взгляд, но она красивая, нежная, открытая для любви, немного растеряна и беззащитна.... Такая же её мать...Растерянная, беззащитная, потерявшая в жизни ориентиры...Или Вы, Шамсия, посмотрите на своих... И вспомните свою жизнь...

Димаш? На что показывает Димаш?

Наши дети – это одно большое сердце, которое страдает от бездушия.

Вы хотете сказать, что я бездушная?! - вскрикнула женщина.

Нет. Но вы... как бы сказать... Вы закрыли свою душу... Да. Вам пришлось многое пережить. Испытать. Да. Вы страдали. Да. Не получили много. Уроки жизни. А теперь Вам надо поверить ей, поверить.

Кому? – тихо спросила Шамсия.

Жизни. Простить обиды. Открыть своё сердце любви. Вы не сделали этого. И заболело сердце сына. Каждая обида на жизнь, на судьбу, перекрывала сосуды его, било по нему. Нам всем надо чаще смотреть на детей. В свои зеркала...

Сушаю, Вас и думаю: «А я?», - отец Кайрата посмотрел на врача.

Вы определили важное.

Единственное, что я понял сегодня: «Мой сын стал мужчиной». Я всегда боялся нравоучений. Что их будет много.

Зря. Если оно учит нраву, то слова не бывает много... Раньше родители объясняли детям как жить, как вести себя в той или иной ситуациии, какие слова говорить, какие нет. Важно это, очень важно...

Теперь я понимаю, что это нужно и так много всего надо осмыслить!

Для Вас эта ситуация не случайна. Вы видите, как умирает ребенок, Димаш... Значит, Вам нужно понять, как ценен Ваш сын, Кайрат. Как ценно время проведенное вместе с ним. Его улыбка. Его мечты, его слезы. Тоска по матери... И если Вы откликнулись на призыв сына помочь, пусть чужому для вас ребенку, пусть почти неизвестному Вам... Значит, не всё потеряно в этом мире. Значит, есть ещё шанс спасти всех наших детей. И вы своим поступком показали Шамсие, что нужно верить...

Спасти детей... От чего? – спросила Шамсия.

От насилия, от боли, от разврата. Да, да, от разврата и от пустоты, что льётся отовсюду, разбивая их души на мелкие кусочки. На мелочь.

Но, что мы можем сделать? Не пускать их на улицу? Или не давать им смотреть телевизор?

Не прятаться от врага, а научиться ему противостоять. Если вы воспитаете в них духовный стержень, можно будет не боятся. Если их, нравственно крепких, не пустых будет больше, они справятся со злом.

Мы что? В каком-то фэнтези-боевике живём?

Мы живём в реальном мире. В котором добро каждый день сходится со злом. И никто, никто, ещё не избежал этой схватки. Ни взрослые, ни дети, и от каждого зависит сделать что-то. Пусть небольшое, пусть маленькое и незаметное дело, но оно всё равно будет весомым. В чьей-то судьбе. В нашем городе многим нужна помощь.

Пап, Димаш всё знал, - произнес Кайрат, который подошел ближе и слушал разговор взрослых. - Он знал про Вику, про то, что мы задумали. Знал с самого начала, что мы придумали...Ради него... Он понял, что помощь нужна больше Вике... И мне...Что нам нужна любовь и ... Вера... Просто сердце у него огромное...

Сейчас для этого огоромного сердца Димаша нужен некий фактор, который разбудить в нём желание жить, - врач похлопал по плечу Кайрата.

Есть! Есть такой фактор! – крикнул Кайрат. От его возгласа проснулись Вика и Асель.

Вот, - Кайрат достал из рюкзака диск. – Любимая музыка Димаша. Я этот диск хотел ему отдать. Не успел. Димаш говорил, что эта музыка открывает его сердце и в него льётся свет. Вот, вот, - Кайрат протянул диск доктору. - «Мелодия любви». А мы ещё смеялись, что он старпёров слушает.

Это же...знакомое! – отец Кайрата рассматривал диск. - Я... твоей маме в любви признался...Тогда звучала такая красивая мелодия...Я спросил её и ждал ответа, а она рассмеялась и сказала мне: «Ты слышишь музыку? Это – Толеген Мухаммеджанов...». Я помню это, как сейчас!

Ну, что ж попробуем, – доктор взял диск и направился обратно в отделение реанимации. На пороге он обернулся и посмотрел на всех. - Я видел много разных сердец. Много раскрытых, обнаженных грудных клеток. Сердца... Бьющиеся, останавливающиеся, больные, здоровые. В каждом из них был свет. Наверное, это душа. А может, любовь. А может, Бог. Я не знаю. Но каждому из них нужно было девять дней, чтобы снова биться в такт жизни. У нас есть девять дней.

*****

Девять дней спустя

Мы прилетели с командой ночным рейсом, - Кайрат бросил рюкзак на пол. – Я не хотел уезжать. Но не могу их подвести тоже...А тренер сказал: «Здесь уже без тебя справятся!»

Кайрат стоял посреди комнаты Вики. Ему нетерпелось узнать о друге и он приехал, в первую очередь к Вике. Прежде, чем узнать правду от Асель.

Кайрат! Ты и так много сделал для Димаша. Твой отец все эти дни постоянно был с мамой Димаша. Без него Шамсия апай и Аселя, наверное, совсем бы...

Ну и...- Кайрат помедлил. – Как там?

В больницу нас последние дни не пускали, - Вика села на диван. – Асель трубку не берет. Её мама тоже. Дома у них никого нет. Соседи тоже в несознанке. Я ничего не знаю о Димаше. Ты отца не спрашивал?

Нет. Не могу решиться. пришел к тебе...

Ну да! я сильнее всех...

Какое сегодня число? – спросил Кайрат.

Сегодня? Прошло уже девять дней. Если ты об этом...по замыслу его должны были перевести в палату. Или...

Пошли.

Куда?

К Димашу.

Сейчас? Пять утра!

Какая разница!

А если мы придём...а в палате его уже нет...

Пошли. Лучше знать правду.

От дома Вики до клиники они добрались за полчаса. Ещё несколько минут заняла дислокация у больничного ограждения.

Забор. Что делать будем? – спросила Вика.

Щас, - Кайрат потянул металлическую цепь на плохо закрепленном замке, и она поползла вниз, открывая калитку.

А если, кто увидит?

Мне твои «если»! Уже по барабану! Вперёд.

Они быстро пересекли двор клиники. Заметив распахнутое окно на первом этаже, Кайрат ухватился за подоконник, подтянулся и протянул руку Вике.

Давай. Залазь. Быстро. Пока в коридоре нет никого.

А где все?

Я, что тебе сейчас отчёт писать начну? Где! Где!

Молчу.

Вот и молчи. Дрыхнут медсестры. Слышишь храп?

Ага.

Вика последовала за Кайратом по пустому коридору, мимо палат с приоткрытыми дверьми. Мимо палат, вкоторых слышались вздохи, стоны или скрип кроватей, .

Смотри, - Вика указала на табличку. – Имя Димаша.

Где?

Да вот же, - они остановились перед одной из палат.

Смотри. А на табличке отметка «имя к замене». Ну, ни фига себе! – возмутилась Вика.

Что это значит?

Не знаю, - Вика грустно покачала головой.

Дверь приоткрой. Посмотри. Ну? – настаивал Кайрат.

Кайрат, а вдруг...

Давай!

Никого нет...- тихо прошептала Вика, рассматривая в щель палату.

Тогда зайдём!

А если...

Ты это слышишь? – вдруг спросил Кайрат, перебивая Вику. Тихо звучала музыка.

Да. И это...

Ну?

Это – «Ноты одного лета»! – с придыханием ответила Вика.

Уверенна?

Я ни с чем не спутаю! Вот, слышишь? Эту оконцовку написала я.

И кто её включил?

Наверное, медсестра...- Вика всхлипнула. – В память о Димаше...

Пошли, - Кайрат потянул за собой Вику.

Ты первый...

Кайрат открыл дверь палаты и сделал шаг. В предрассветном полумраке первой в глаза бросилась аккуратно заправленная, пустая кровать. Затем ночная лампа и открытая дверца шкафа. За окном раздались первые голоса ранних птиц и затихающий шорох сверчков. Прохлада, сумрак палаты и наступающее утро, неизбежно открывающее истину, заставили идти дальше.

Кайрат слегка подтолкнул дверцу шкафа. Полированная поверхность отразила комнату, белую кровать, лекарства, застывшие на столе, цветы в пестрой вазе, окно и птиц, взмывших в небо.

А затем

Димаша

Димаша, наблюдавшего жизнь.

Наблюдавшего, как за окном разгорается первый день сентября.

2014 год

© SauleSuleimen / Сулеймен Сауле

Опубликовано 09.07.2014 в 18:43
Прочитано 249 раз(а)