Эпизод деревенской ночью

Никогда такого не было. Я сижу посреди ночи на мокрой деревянной двери во тьме. Полпервого. Деревня спит, звезды млеют во тьме космоса, лениво поблескивая в тумане. Если бы не дым сигарет, что выплывает узорами из моих легких, я даже бы не знал, что туман проходит сквозь мою одежду. Ассаи и его «другие берега» вписываются в эту сырость больше, чем что-либо. Кошка с громким треском, шипением и визгом упала сверху и завыла на меня. Неповторимо. И никогда не повторится. Вой собак. Пепел. Недовольный кот. Он хочет кинуться. Пошел вон.

Трехминутное противостояние: шипение разъяренного кота, которого возмутило присутствие человека, против занавеса матерных слов того самого человека, которого возмутило присутствие кота, нарушившего своим внезапным появлением романтику одиночества.

"К чертям его" - перебрался в родной двор. Тут светло и спокойно. Сердце до сих пор колотится от визга кота. Он боялся, как и я. Шепотом, чтобы он не слышал, напеваю себе спокойную линию слов, успокаивая накипь мыслей.

Бархатный свет падает сквозь туман, разбавляя промозглую сырость ночи. Синий дым обволакивает все вокруг меня. Другие берега переносят меня сразу в несколько мест, подальше отсюда, в тепло, хотя я в нем и не нуждаюсь.

Звук клавиш. Эти современные щелчки по кнопкам, разбавляющие тьму двадцатого века, оглушающие своим неприличием и дерзостью деревенскую тишину.

Надо еще одну и тогда можно идти спать.

Хочется вернуться к этой шипящей молнии, что сорвала своей когтистой лапой мой сон.

Наслаждаюсь.

Огромное кольцо дыма прорезает ткань света. Мраморный холод разбивается о горячую кожу, только что перетерпевшую волны крови и мурашек.

Хладнокровие сильно удивляет, разрушая все трески и копошение мышей над головой (или это в моей голове?) Сеновал все же кишит жизнью. Они тоже боятся моего присутствия.

Музыка снова уносит куда-то вдаль.

Пора идти в теплый (?) дом, под одеяло, и там, забывшись, уснуть до слова «подъем» в холодном утреннем мареве мыслей.

А все началось с импульса «давай» в голове.

Сон.