Как же просто

Никогда еще жизнь не была такой упорядоченной и несложной. Утром – работа, днем – учеба, вечер отведен на ужин и подготовку к работе и учебе. Времени хватало на все. Но не хватало на все остальное. Иногда я задумывался об этом. Мне казалось, что это неправильно, что чего-то не хватает. Но ничего не мог поделать.

Я мало сплю. Поэтому каждую субботу соплю до часу дня. Всегда хожу на пары, не люблю сдавать долги. На рейтингах в конце месяца всегда занимаю почетное место в серединке, немного у оценки «4», совсем далеко от «2». Не обращаю на себя внимания преподов. Не участвую в массовых мероприятиях. Не участвую, пока не попросят помочь или не заставят.

Люблю кофе. Люблю Полину. Жаль, но она меня, похоже, нет. Люблю заниматься пауэрлифтингом.

Не люблю молоко. Не люблю скандалы, тем более после нашего последнего с ней. Еще не люблю рассказывать о себе. Но сегодня сделаю исключение. Все равно не я герой рассказа. Ничего не имею против. Намного лучше смотреть на самоубийцу, чем быть им.

Кстати о самоубийце. Вот он. Кажется, его имя Петя. Трудно поверить, что кто-то с таким именем может быть способен на такое. Однажды я уже видел его, на оживленном перекрестке. Перебегал от одного прохожего к другому, раздавая флаеры, пугая всех своей скоростью. На улице был убийственный мороз, совсем как сейчас. А он очень… маленький. Низкого роста для парня. И челка черная на глазах. Совсем как у самого обычного… грустного человека. Но у него было такое простое молодое лицо школьника, что челку, наверное, можно простить.

Я шел по городу, слушал радио и отдыхал. Впереди были нечаянные минуты свободного времени. Свернул с дороги – и непонятно откуда взявшаяся толпа вдруг преградила путь. А он стоял на парапете башни, метрах в 20 от земли. И, казалось, был страшно испуган.

И только теперь все увидел. Водитель «Скорой помощи» молчаливо, с любопытством взирал на самоубийцу снизу вверх, спокойно затягивался. Истерично выла и ругалась, молила, звала парня спуститься женщина в светлой шубе. Полицейский нажал на кнопку рупора – «ЧччччЧчЧЧТтр… Петр Вертухов! Если ты не спустишься сейчас, тебя спустит наряд!» Люди в неизвестной мне форме, спотыкаясь, тащили батут. Неподалеку школьники спорили на мороженное, спрыгнет или нет. Беспорядка не было, все боялись отвести взгляд и пропустить шоу. Женщины вскрикивали и поминали бога, мужчины обзывали дураком, молодежь говорила о несчастной любви и наркотиках. Парень на Башне выглядел растерянным и ничего не предпринимал. Он хотел умереть, это читалось в его глазах, он не просто так залез на башню. Но он, похоже, и представить себе не мог, что соберет такую публику, на зависть любому рок-певцу.

Даже отсюда было видно, что у него дрожат губы, то открывается, то закрывается рот. Грудь вздрагивала, пальцами он цеплялся за выступы, коленки дрожали как у пьяного. Он переводил взгляд своих широко раскрытых, немигающих глаз с одного участника драмы на другого. От этого взгляда всем становилось не по себе.

- Чего вы смеетесь? Я устал. Я так не могу! Не выдержу! - закричал он сверху. Тут замерзшие легкие его подвели, и он закашлялся.

Толпа умолкла.

- Успокойся, - зачирикал рупор. – Здесь рядом со мной находится твоя мать. Разве ты…

- Меня кинули! – крикнул школьник сквозь рупор. – Вас предавали когда-нибудь?

Голос рупора стал женским.

- Ты сам сейчас не понимаешь, чего хочешь. Я психолог. Спустись, и мы поможем тебе.

- Вы сами ничего не поняли! Я доверял ей. Она была... "кашель" как сестра!

Толпа зашушукалась. Дело оказалось в несчастной любви. Похоже, человек серьезно разочаровался. И, похоже, несколько людей проспорили свои деньги. Рупор снова перешел в руки к полицейскому.

- Мы даем тебе 10 минут на раздумье. Посиди, пойми наконец, что ты совершаешь. Если ты не спустишься по окончанию этого времени, к тебе поднимутся санитары. Если спрыгнешь - упадешь на людей. Дом окружен. Идти тебе некуда. Время пошло!

Я ожидал, что включится громкий секундомер. Вместо него загудела толпа. Даже мать несчастного чуть успокоилась и жарко заспорила с психологом. Мне наверное показалось, но в споре я услышал слово «курица». Наверное из за голода. В голову пришла другая, прекрасная мысль. Вы говорите, дом окружен? Как бы не так! В мозгу уже щелкнуло, что это плохая идея, но я плюнул на этот шум.

У Пети к тому времени от ветра слезились глаза, руки под курткой покрылись инеем, мерзлый воздух подбирался к легким. Из за заснеженных рисниц он не мог разглядеть толпу. Сзади громко хлопнула дверь выхода. Рискуя свалиться с парапета башни, он обернулся.

- Что ты?.. Уходи назад! Я не передумаю…

- Да я вообще… - махнул я рукой и встал рядом с ним, чуть-чуть не доходя по карниза. Петр попятился вглубь своей башенки. Люди внизу подзатихли. Я же набрал побольше воздуха (Боже, какой мороз!) в грудь и заорал:

- Меня бросила девушка на прошлой неделе! Ты прав, - сказал я, обращаясь уже к нему. – Женщинам доверять… да вообще никому нельзя доверять! Этот мир гниет, а меня уже давно все бесит! – заорал я людям внизу.

Я видел, как самоубийца растерялся. Внизу толпа не знала что кричать. Теперь весенний мороз сильно хлопнул по голове, ветер порывался сорвать шапку, а в мозгу уже било автоматной очередью. Я уже сотню раз успел пожалеть о содеянном, а десяток метров между мной и людьми внизу манили к себе. Ветер подталкивал в спину.

Но самый дурацкий поступок в моей жизни, и возможно, самый последний, уже был совершен.

- Я тоже хочу!

Тут за нашими спинами хлопнула дверь. Я ждал, что меня сзади схватят безжалостные руки санитара. Но ждал напрасно. Рядом со мной появился высокий бородатый мужчина средних лет в кожаной куртке, а его рука опустилась на мое плечо. Он улыбнулся нам, встал поудобнее и вдруг закричал, обращаясь к нашим зрителям.

- А я поймал сына, - он сделал паузу, - за сигаретой!

- Па! - закричали внизу.

- Вот-вот! А ему... Восемь лет! А ты, - он ткнул вниз пальцем вниз в провинившегося, - мимо ушей пропускал все, что мы тебе с матерью твердили! Ты - дурак!

- Как они забрались наверх? – закричал кто-то внизу, - мы же оцепили весь комплекс?

- Какая разница, как? Когда уже туда придут санитары?

- Папа, ты дурак! Я не курю! Я даже не взатяг…

- А вы заметили, какая куртка на том, кто на башне? Я бы приобрела…

Дверь за нами снова хлопнула. Петя от ужаса и холода даже моргал с трудом. От него до моей руки оставалось тридцать сантиметров. Если шагнуть вот так, я мог бы ухватить его за руку. Но тут рядом с бородатым мужчиной встала молоденькая девушка. Ее копна волос так развевалась, что мешала говорить. Ее голос еле доносился до людей сквозь ветер.

- Вчера меня выгнали с работы. Все мои деньги ушли к ЖКХ, а родители отказываются помогать. Но ведь можно вот так взять и забыть все это. Я тоже расхотела жить!

- Вот вот, - воскликнул отец курящего мальчика, - так просто взять и наплевать на все. Так лучше. Верно, Петь?

Тот цыкнул и отвернулся.

Снова хлопнула дверь. Толпа внизу загудела громче прежнего. Я, рискуя покончить со своей жизнью, наклонился над пропастью, чтобы увидеть, кто на этот раз решил нас поддержать. И не поверил своим глазам.

- Сегодня мой внук захотел уйти из жизни. Мы с его семьей совсем не так его воспитывали. Недоглядели, позор нам всем и особенно мне.

- Бабушка, - пискнул самоубийца. Он вдруг нашел в себе силы отлепить замерзшую руку от стены башенки, за которую прятался от всех нас, и уцепился за ее край.

Потом – шаг, шаг, потом треснувшим голосом попросил меня отступить от края, вышел из-за башни, обошел нас, и подошел к ней. У него было пунцовое лицо и такие же пальцы. Она молча подала ему руку, он отвел ее от края, и оба они, она с торжественной улыбкой, и он, спотыкаясь, оглядываясь на нас, оба они ушли по узкому проходу вниз, к земле, к людям. Люди в это время ликовали и обменивались проспоренными деньгами. А мы все спустились вниз, каждый к своей односложной жизни.