Сон

Это было давно…

Помню, проснулся я рано. Меня разбудил какой-то Гул. Отдалённый рёв сирены в сочетании со скрежетом старых, ржавых водопроводных труб. Было ещё темно. Совсем темно. И холодно. Попытавшись нащупать телефон, я обнаружил, что нет не только телефона, но и прикроватного столика, на котором он должен был лежать. Я вскочил. Это была не моя кровать! И не моя комната. Это вообще была не комната! Я лежал на плоском помосте в пустой квадратной «коробке». При наличии хоть какой-то мебели, это можно было бы назвать комнатой. Где я и как сюда попал? Нужно было это выяснить, и я пошёл. В пустом мрачном коридоре мне стало совсем не по себе. Гул усиливался. В длинном коридоре на большом расстоянии друг от друга весели мерцающие лампочки. Я брёл по коридору, и вдруг заметил, что уже давно, незаметно для себя, перешёл на бег. Справа и слева мелькали двери. Гул усиливался, и скорость моя росла. И вот уже лампочки слились в единую полосу света. В ушах свистел ветер. Я чётко ощутил чьё-то присутствие: Оно гонится за мной! Но я не могу оглянуться, не могу посмотреть что это… Неожиданно коридор оборвался, уперевшись в огромное окно. За окном я успел увидеть город: множество стеклянных шпилей. Серое, свинцовое небо. Смог, сажа и копоть… я врезаюсь в стекло, миллиард искрящихся осколков рассыпается в воздухе. Они недовольны, они оглушительно звенят. Вместе мы летим вниз. Меня переворачивает. Какое-то мгновение я лечу спиной вниз. В это время я замечаю, как какая-то густая серя тень, перевалившись через разбитое окно, тянется за мной. Это она за мной гналась! Но я вновь переворачиваюсь. Осколки стекла тем временем стали зелёными. Я вдыхаю приятный, пьянящий аромат, который они испускают. Мне больше не страшно, и я замечаю, что это вовсе не крупицы стекла – это листья. Маленькие зелёные листья. Их слой сгущается. И вот они уже образуют сплошной покров. Он застывает в пространстве, и я врезаюсь в него. Я рефлекторно закрываю лицо руками. Но эти листья мягкие и нежные, и они приятно ласкают мою кожу. С шорохом раздвигаемых веток, я прорываюсь сквозь живую изгородь.

Я стою перед огромным лугом, устланным множеством разноцветных благоухающих цветов. Теперь я понимаю, откуда шёл этот аромат. Это они – прекрасные луговые травы – указывали мне дорогу. Что же листья? Они смягчили моё падение. Повернувшись к ним, я вижу уже не отдельные листочки – но плотный, густой ковёр. Столь плотный, что я даже не могу протиснуть сквозь него руку. Но всё же он необычайно мягкий на ощупь. Я иду по лугу. Приятный ветерок трепет мои волосы. А там, в дали луг плавно переходит в лес. Виднеются отдельно стоящие деревья. Их количество увеличивается, постепенно покрывая землю густым покровом. Я опьянён ароматом, витающим над лугом. Раскинув руки в стороны, я закрываю глаза и кружусь. Блаженство наполняет меня. Внезапно я чувствую чьё-то присутствие. Замерев, я обшариваю взглядом поверхность и вижу золотистого льва. Он сидит на громадном валуне, позади него молодая берёза раскачивает кроной. Зверь смотрит вдаль. Он неподвижен, безмолвен, задумчив. Меня манит к нему. Затаив дыхание продвигаюсь я через взволнованный луг. Ветер усиливается. Я всё ближе. Пространство тает, и огромное расстояние я миную слишком уж быстро. Крепчающие потоки воздуха, будоража разноцветный покров, создают вокруг шорох. Мне не страшно, я не чувствую угрозы. Молчалив и горд, лев смотрит куда-то за горизонт. Вот уже я могу коснуться берёзы. Одной рукой я хватаюсь за ствол, другую тяну в направлении хищника. Неожиданно он повернулся в мою сторону. Я замер. Но не я интересую его. Он видит меня, но смотрит сквозь. Небо становится серым. Ветер крепчает. Его свист в ушах и шорох травы нарастают и неожиданно стихают. Секунду, другую внезапно возникшая тишина висит в воздухе. Затем вдруг из зарослей зелёной стены, через которую я проник сюда, с тревожным щебетом срывается стая птиц и уносится в лес. Лев смотрит на зелёную стену. Ещё секунда и длинным грациозным прыжком он срывается с места и мчится отсюда за птицами. А пока он уносится вдаль, в воцарившейся над полем тишине зарождается Гул. Тот самый гул, теперь он здесь. Надо бежать. Обернувшись, я вижу, как стена зелени приходит в хаотичное движение. Я в ужасе кручу головой, ищу, где бы спрятаться. Мой взгляд прикован к тёмному пятну леса – это единственное, что может укрыть меня от этой скользкой тени. Я уверен, что это она. Позади меня грохот. Там стены уже нет, лишь голые ветви деревьев и несущаяся на меня волна зелёных листьев, сорванных вновь поднявшимся ветром. Их искрящийся поток стремительно приближаются ко мне, и я вижу, что это не листья – это вновь осколки стекла. Подхваченные ураганным ветром, они опустошают луг, оставляя лишь голую землю. Зная, что мне не успеть, я бегу. Лес колышется, приближается… из густой высокой травы на моём пути вдруг выныривает удивлённая рыжая голова. Лев ждёт меня, он зовёт меня. Видимо зверь считал, что я бегу вместе с ним. Это придаёт мне сил, и я в два прыжка преодолеваю расстояние до леса. Гул нарастает, он всё сильней! Его рёв оглушает. Но я уже миновал первые деревца – спасение близко. Тем временем лев достиг частокола стволов и, обернувшись последний раз, он скрывается в тени. Ещё чуть-чуть, ещё мгновение и я врываюсь в лесную чащу. Споткнувшись о ветку, я падаю.

Тихо. Поднявшись, я вижу вокруг себя дремучий лес. Луг позади исчез, теперь на его месте такой же лес, как и впереди. Но позади беспокойно перекрикивались птицы. Я услышал шум где-то вдали. Шорох листвы, гул. Опять! Я побежал вперёд. Впереди мне указывала дорогу львица. Теперь я видел, что это не лев. Её золотистое тело мелькало среди стволов деревьев. Она куда-то вела меня. Я бежал по опавшей листве. Мягко ступали мои ноги, лишь изредка раздавался хруст ломающихся веток. Львица вывела меня на тропу и прибавила скорость. Её поглотил лес, она скрылась за поворотом. Добравшись до того места, где я видел её последний раз, я наткнулся на развилку. Куда теперь? Спасительный лес теперь уже не был так спокоен. Деревья скрипели, качаясь на ветру. Птицы вопили. Гул приближался. Надо решать. Но куда? Среди общего шума различалось какое-то кряхтенье. Источником его являлся маленький мальчик. Кривой ветвью он пытался сбить застрявший на дереве ботинок. Подпрыгнув, я достал его. Мальчик, склонив голову влево к плечу, вытянул руку. Палец его указал мне дорогу. Шум нарастал, я побежал. И вот когда я уже совсем выбился из сил, среди деревьев мелькнуло золотистое пятно. Оно вывело меня на болота. Холод и сырость пахнули в лицо. Я устал и продрог. А вокруг уже бушевал ураган. Ноги утопали в трясине, но я продолжал идти. Мне открылась поляна, посреди которой был холм, а на нём возвышалась небольшая избушка. Промокшая львица прыжками пробиралась к хижине. Вот она уже на холме. Повернулась ко мне, призывая за ней. У порога хижины она встрепенулась, стряхивая с себя воду, а вместе с водой облетали с неё и шерстинки. Их всё больше и вот они уже образуют плотное облако. Замерев, осыпались шерстинки. Скрипнула дверь. Завеса пала, открыв моему взору ветхую, старую дверь, которую за собой закрывала обнажённая девушка с рыжими волосами. Дверь закрыта. Ветер меня подгоняет в спину. Бушует стихия. Страх сковывает меня, но я прорываюсь к двери. Лишь там теперь моё спасенье! Земля дрожит под ногами. Серость сменяется тьмой. Моя погибель меня настигает. Рёв ветра, грохот мощного взрыва и звон бьющегося стекла готовы разорвать и поглотить меня, земля уходит из под ног. Но я хватаюсь за покрытую мхом и плесенью ручку двери и, навалившись на неё всем весом, вваливаюсь в хижину. Грохот чуть-чуть стихает, но земля по-прежнему дрожит под ногами. Внутри хижины мрачная детская площадка. Ржавые качели всех мастей раскачиваются сами собой и истошно скрипят. Покорёженные горки, унылые домики с облупленной краской. Вокруг этого ужаса полусгнивший, выцветший забор, а в центре огромная песочница, наполненная золотистым песком цвета львиной шерсти. Его необычайная яркость особенно подчеркивается контрастом с окружающим безысходным уныньем. Вороша песок огромной зелёной лопаткой, маленький мальчик в одном истрёпанном ботинке склоняет голову налево и указывает мне пальцем в центр песочницы. Я бросаюсь к ней. В этот момент с хрустом отрывается крыша хижины. Её уносит наверх огромный водоворот ветра. Раскрошив её в щепки, смерч перемешивает их с лохмотьями деревьев, травой и грязью, высосанной из болота. Дрожащие стены хижины ещё секунду противостоят натиску урагана, поглотившему уже всё вокруг, но не выдерживают и срываются с места, повторяя судьбу крыши, разлетаются в мелкое крошево. Я в двух шагах от песочницы. Усиливающийся поток воздуха сбивает меня с ног, пытаясь увлечь за остатками хижины. Но всё же я успеваю приблизиться к песку на столько, что, протянув руку, я касаюсь его. Песчинки спокойно жужжат. Пальцы мои уже ощущают их тепло. Мгновение и я погружаю руку в песок. Теперь ветер не властен надо мной, и я с размаху ныряю в песок! Меня обволакивает обжигающий жар. Несмотря на это здесь всё же спокойно. Утонув в песке, я лежу, затаив дыхание и замерев. Грохот стихает. Гул отдаляется. Тишина.

Оглушающая жара. Солнце нещадно палит. Я посреди песчаного пляжа. С меня сыплется жгучий песок, я бреду по пустынному берегу. Вокруг лишь изредка попадаются травяные кочки, да и те уже порядком выжженные. Деревьев и вовсе нет. Слева вода, справа вода – иногда я даже теряюсь: которая из них мираж. Хочется пить. Естественно, хочется. А я иду: впереди оазис. Напьюсь прохладной водицы… тёплая тоже сойдёт. Жёлтый раскалённый песок уже не обжигает. Я с хрустом ступаю по нему, но не чувствую, чтобы ноги пекло. Хм. Остановился. Мне кажется, что в этом песке можно запечь картофель, а ноги не обжигает… Стою и с удивлением рассматриваю свои ноги: они такие большие, с мягкой розовой кожей. Однако, глупо же я выгляжу. Что же я ног не видел, своих-то!? Поднимаю голову, чтобы идти вперёд, и вижу, как серое размытое пятно движется ко мне. Что это? Одно из деревьев оазиса вышло меня встречать? Не думаю. Вряд ли… вряд ли им есть до меня дело – наверное, оно идёт по своим делам. Любопытно. Я буквально сгораю от любопытства: куда идёт дерево? Стою и смотрю на него. Нет, нельзя подать вид, что я слежу за этой пальмой. Пальмой? Думаю, да – пальмой. Судя по выжженным травяным кочкам, здесь могут расти только пальмы. Здесь. Где Здесь?! Я судорожно вздрогнул. Резкими движениями головы огляделся: позади песок и море, впереди то же самое, не считая сгустка растительности. Мне стало сложно дышать. Я сделал несколько неуклюжих шагов вперёд… и увидел, как мерцающее пятно, постепенно обретая форму, трансформировалось в фигуру человека. Навстречу мне двигалась девушка. Худая и невысокая, она, огромными шагами преодолевая топкие песчаные бугорки, стремительно приближалась ко мне. Она весело улыбалась мне, но её рыжие волосы, отражая солнечный свет, ураганом искр ослепляли меня, и я не мог тщательно рассмотреть её. Расстояние между нами сокращалось, а вместе с ним таяла и её улыбка. Я молча стоял, не предпринимая никаких действий и даже не думая не о чём. Когда она была уже метрах в десяти от меня, выражение её лица было не только не радостным, но и испуганным. Следующий её шаг совсем уж превратился в прыжок, этим прыжком она преодолела оставшееся расстояние между нами и, вцепившись мне в плечи, заорала: «Кто ты?!». «Что ты здесь делаешь?» - услышал я как будто уже издалека. Крик этот заполнял всё пространство вокруг. Но вот он стих и пространство опустело. Опустело совсем. Я больше не видел ни моря, ни песка, ни кочек травы, лишь густой яркий свет окружал нас. Тихо и пусто. Интенсивное свечение ещё более усиливало ощущение пустоты, казалось, что бесконечно яркий источник бесконечно яркого света находился на бесконечно большом расстоянии в пространстве, не наполненном ничем, кроме этого свечения. А свет не издаёт звука, и тишина вокруг была потрясающая. Но звенящая тишина воплотилась в тонкий звон, пустивший корни внутри меня и проросший вскоре огромным деревом жуткого гула. Гул нарастал, постепенно расслаиваясь на отдельные компоненты, походившие на крик тысяч людских голосов, вопивших: «Уоааа!». И среди этого безобразного хора я вдруг резко различил: «Эй, очнись» - свет многократно померк, высвободив из своего плена и море, и траву, и трясшую меня за плечи девушку. Я с облегчением вздохнул, подумав, что всё встало на свои места, но… теперь Гул был и здесь. Он был ещё не таким оглушительным, но явно стремительно нарастал, догоняя меня. Незнакомка, сказав, что нет времени, бросилась бежать, ухватив меня за руку. Она потащила меня в ту сторону, откуда я пришёл. Я же, как зачарованный всматривался вдаль: там секунду назад оазис, манивший меня своей живительной влагой, лопнул, как мыльный пузырь, оставив после себя рой искрящихся светлячков. Они засуетились и двинулись на нас. Гул нарастал. Жучки догоняли. Мы мчались по раскалённому песку, но укрыться было негде. Как вдруг моя спутница, в прыжке оттолкнувшись обеими ногами о гладкий камень у кромки воды, выдернула меня из песка и увлекла за собой в воду. Вода тот час заглотила нас. Я почувствовал обволакивающее прикосновение горячей воды. Она не освежала, не дарила облегчение, но тянула куда-то на дно. Прорываясь сквозь тину и муть, я упустил из виду свою спасительницу. Под пеленой колючей растительности было темно и спокойно. Здесь хотелось остаться. Температура падала, я чувствовал приближение дна. Неожиданно муть расступилась, и я коснулся его. Прикосновение обжигающего холода! Я уткнулся лицом в склизкий ил, упёрся в него руками и оттолкнулся наверх, к поверхности. В это время меня подхватил бурлящий поток и потащил за собой. Как пробка из бутылки, я вылетел из воды в струе пузырящейся пены и упал на холодный кафельный пол…

Я лежал на полу в липкой холодной жиже, надо мной мигала люминесцентная лампа. Ровное гипнотическое мигание. Я встал. Коридор позади меня растворялся в темноте, впереди он заканчивался большой широкой двустворчатой дверью. И вроде она была недалеко, но двинувшись к ней, я обнаружил, что дверь отдаляется от меня с большей скоростью. Я огляделся: сырость и холод. Я был один, моей спутницы не было рядом. До меня доносились звуки капающей воды и мерное гудение какого-то прибора. Может быть генератор? И этот запах! Он был мне знаком, но я не помнил откуда. Что это? Что-то едкое, слегка удушающее, но в тоже время приятное, если не вдыхать много. Я крутил головой, принюхивался – отвлекал дверь. Затем вдруг резко рванулся к ней. Я застал её врасплох: она замешкалась на несколько секунд – это дало мне фору. Ринувшись к ней, я опередил её движение, скорость которого была теперь ниже моей, и с разбегу нырнул через створки двери. Я кубарем вкатился в ещё более холодное и сырое помещение. Мне открылся холл, пустой серый холл. Это походило на приёмную. Длинная стойка в виде буквы «Г» упиралась в стену. На ней были разбросаны листы бумаги, колыхавшиеся в потоках воздуха. Но я не чувствовал ветра или сквозняка. Листки были покрыты надписями, но, взяв в руки несколько, я увидел, что они нечитаемые, будто пусты. Создавалось впечатление не до конца прорисованных декораций. Издали листки казались частями каких-то записей, но предполагалось, что никто не будет в них всматриваться и они содержали лишь размытые полосы, линии, кляксы. Я стоял, перебирая бумагу, пытаясь найти что-нибудь конкретное. Вдруг позади меня со звуком всасывания захлопнулись дверцы, через которые я проник в эту мрачную комнату, и дверь заворчала. Она была явно недовольна, что упустила меня. Не думаю, что она была злой, даже не смотря на её злобное пыхтение, скорее всего, ей было здесь скучно. Однако, я решил не искушать судьбу и двинулся дальше. От «приёмной» в четыре стороны отходило четыре лестницы. Недолго думая, я направился к ближайшей.

Длинная прямая лестница привела меня в ещё один сырой тускло освещённый коридор. Он был похож на предыдущий, и я уж было хотел повернуть назад, но жужжание «прибора» здесь явно усиливалось. Коридор казался длинным, но таковым не являлся. Я шёл на жужжание. Миновав полдюжины пустых дверных проёмов, я добрался до комнаты, тёплой светлой комнаты. Источник жужжания находился в ней. Это был аппарат искусственной вентиляции лёгких. Он равномерно, монотонно качал воздух своей помпой, гофрированная трубка приподнималась и опускалась с всасывающим звуком. Рядом с ним находилась кровать, в которой лежало свечение в форме человеческого тела. Это было лишь свечение, но я точно знал, кто это был: это был Я!

В груди сдавило. Мне стало страшно. Тяжело дышать, я задыхался. Я хотел выругаться, закричать… но в этот момент чья-то рука коснулась моего плеча. Обернувшись, я увидел ту самую девушку. «А ты шустрый!» - сказала она. - «Я тебя еле нашла». Её глаза излучали доброту, а лучезарная улыбка вернула мне способность дышать. Я успокоился. Сделав глубокий вдох, я заговорил вместе с ней: «Где мы?» выпалил я; «Кто ты?» - спросила она. Мы улыбнулись. Кто я? Теперь была возможность никуда не спешить, и я задумался, осознав всю важность этого вопроса: я понятия не имел кто я! «Понятно» - промолвила она, увидев мою озадаченность; она задумчиво устремила взгляд вверх и продолжила: «Но ты должен вспомнить. Мне здесь не нравится. А я не знаю, как отсюда выбраться, ведь это ты нас сюда притащил». Я был в смятении. Кто я и где я? Среди холодной, пустой тишины лишь всасывал воздух аппарат искусственной вентиляции лёгких. Я раскрыл рот, чтобы спросить, но она вскинула руку с широко расставленными в стороны пальцами, жестом приказав мне молчать. Она двинулась в сторону окна. Только теперь я заметил, что в комнате было окно. Подойдя к нему, девушка хмыкнула. Я проследовал за ней. Хмм. Вид из окна был… угнетающий. Он опустошал своей безысходностью. Но всё же было в нём что-то… что-то успокаивающее. Что-то, что заставляло смириться. Окно находилось на вершине огромного здания, стоящего на серой голой скале. Отполированная ветрами, каменная глыба обрывалась, уходившей вниз бездонной пропастью, заполненной густым серо-синим туманом. Но всё же было спокойно. И здесь не было этого ужасного Гула, преследовавшего нас. Я вновь попытался спросить кто она. А она, не обращая внимания на мои попытки, повернулась к кровати и вопросительным кивком указала на свечение. «Это – Я. Я в этом уверен… хоть и не знаю почему» - раздосадовано прошипел я. «Ты болен?» - она повернулась ко мне. «Нет…» - я был твёрдо уверен, но потом засомневался и задумался: «Не понятно, но…». Она не дала закончить: «Это всё твоё» - она развела руки в стороны. «Ты здесь для того, чтобы что-то понять или найти - продолжала она – я устала и мне здесь не нравится. Так что начинай». Я тоже устал и хотел отдохнуть. Присесть можно было лишь на кровать, так я и сделал. Как только я сел, свечение стало неспокойным и начало издавать тихий звук, похожий на радиопомехи. Я смотрел на него. Казалось, что внутри что-то есть. Я протянул руку и коснулся его. Яркая вспышка озарила всё вокруг! Она поглощала пространство. Секунда и всё кончилось. Я оказался в темноте, парящий в невесомости. Легко и свободно. Спокойно и тихо. Я бы хотел здесь остаться…

Моё лицо горело: лучи восходящего солнца прогуливались по моей голове, нагревая её. Ярко. Терпеть больше нет сил: открываю глаза. Я проснулся, лежа на земле в полуметре от своего спальника. Прищуренными глазами взглянул на послеполуденное солнце и… всё вспомнил, будто это оно только что поведало мне историю моей собственной жизни. Рассказало, кто Я и где я.

Вспомнил, что выдался необычайно жаркий ноябрь. Что в тот год я освоил некоторые новые умения, и мне не терпелось опробовать их на практике. Знак ли это – такая жаркая осень?! А я люблю осень! В любом случае решено было ещё раз за этот год отправиться на море. Летом мы уже посещали побережье, но испытать плоды приобретённого умения мне как-то не удалось. Видимо, не пришло время. Собирались мы недолго: это была короткая поездка, лишь для того, чтоб поспать в особом месте. И вот рабочий день окончен, мы прыгаем в машину и вперёд. Ночная трасса пролетала за окном. Я засыпал и просыпался. Я грезил, хотел приехать поскорей, видения богов наслаивались на стекло окна, а их послания сливались с болтовнёй ведущих местной радиостанции. Таинственных миров я видел очертания… но я устал… и я уснул.

Проснулся я от холода, ноги затекли. Я всё ещё лежал на сиденье нашей сказочной колесницы, но она не двигалась. Приподнявшись на локтях, я увидел яркое утреннее солнце, горы и низкорослые деревья - мы на месте. Я глянул на часы, было 9:11 – мы уже часа четыре, как на месте, а я терял время даром! Мои друзья ушли, оставив меня спать в машине. Я возмутился, подскочил, навалился на дверь, онемевшими ногами нащупал мелкую гальку… и забыл про свою обиду. Где-то над головой кричала чайка, волны облизывали берег, а я, расплываясь в довольной улыбке, наполнялся восторгом. Море, конечно, уже было недостаточно тёплым, чтобы купаться, однако, на его побережье неестественная жара привлекла не только нас. Нет, свободного места было достаточно, но и обилие отдыхающих для начала ноября было впечатляющим.

Море. Синяя гладь воды, уходящая за горизонт. Огромная мощь разрушительной стихии. В летний зной – манящая прохлада. И глубина её и скрытые в ней тайны. Но я нетерпелив. И я здесь не за этим. Времени было мало, а нужно было ещё подготовиться. Я посидел на берегу полчаса, нашёл своих компаньонов, они уже организовали лагерь к этому моменту. Сухие ветви превращаются в дрова. Костёр. Нагретая вода, приобретая форму чая, дарит бодрость. Нехитрый провиант упаковал в рюкзак. А впереди ещё подъём...

Тяжело. Вещей взял по минимуму, но я здесь первый день, а тело за несколько месяцев уже отвыкло бродить по горам. Я поднимаюсь в гору узкой тропкой по отвесному склону – так короче. Всё же, кажется, я выбрал эту тропу, вместо длинной, но приятной, удобной прогулочной дороги не только из-за времени. Думаю, я ещё и специально подверг себя испытанию, чтобы очиститься и подтвердить тот факт, что я заслуживаю приобщиться к опыту предков. Итак, подъём мой занял более двух часов. Теперь я находился на вершине горы. Это, конечно, была небольшая «гора», но всё же с этого скалистого уступа открывался чудесный вид. Островок суши, из которого торчала эта глыба, слегка подавался в море; справа и слева от вершины можно было видеть побережье на многие километры вдаль. Солнце неумолимо двигалось к закату, но у меня ещё было время. Я наслаждался тёплым, с лёгкими нотками прохлады ветерком и прекрасным видом безмятежного моря. Огромный массив воды был старше меня на миллионы лет, но он готов был помочь мне обрести знания. Миллионы лет одиноких скитаний и поисков, как я рассчитывал, должны были воплотиться в колебания энергии и достичь моего материального центра восприятия. Я находился на Вышке, облюбованной туристами: прекрасный вид, ровная площадка - вот и сейчас здесь были люди. Закат я встречу здесь. Но ночь проведу в другом месте: недалеко отсюда есть ещё один уступ поменьше. Он ниже по склону, вид там не такой живописный, поэтому там никого не бывает; о нём вообще мало кто знает, кроме тех, кто приходит сюда созерцать и медитировать, тех, кто приходит сюда за Силой. Мы так и называем это место – Место Силы. Возможно это не так, но отмечено, что медитации здесь особенно глубокие, а созерцание даётся очень легко. Я же пришёл сюда… чтобы поспать.

Я начал практиковать осознанные сновидения почти год назад, и у меня были определённые результаты. Но я нетерпелив. Мне хотелось большего и побыстрее. А здесь мне удавались поразительно глубокие медитации, поэтому я рассчитывал на помощь и в осознанных сновидениях. Посидев чуть на вершине, я спустился к укромному месту, чтобы его подготовить. Я убрал сухие ветви, листья и траву, очистив площадку для спального места и для очага. Небольшую ямку выложил камнями, подготовил дрова. Затем разложил по сторонам света четыре пучка белого шалфея (их предстояло поджечь на закате). Когда всё было готово, я принял минимальное количество пищи чтобы насытится (большую часть я оставил наутро, так как после мне наверняка понадобится хорошенько подкрепиться). Далее я не торопясь наслаждался вкусом чая, ожидая подходящего момента… Я так и не дождался какого-нибудь явного знака, поэтому перешёл к медитации, дабы максимально очистить сознание и подготовиться. Солнце приближалось к горизонту. Я поднялся выше. Наблюдал закат. Спустился. Уселся опять медитировать. Вспомнил про шалфей – поджог. Посидел, вспоминая, не забыл ли я ещё чего. Медитировал. После захода солнца начало быстро холодать, а я так и не дождался чего-то особенного, ожидая «Великого Знака». Я, конечно, был разочарован. Но всячески отвлекал себя от этой мысли, чтобы всё не испортить и не лишиться своего шанса (тем более что у меня в запасе была ещё одна ночь). Так я и уснул.

Всё прошло отлично, даже лучше, чем я рассчитывал. И вот теперь я проснулся. Тело моё спрятано было в тени густого куста, а вот голова лежала на маленькой кучке сухой травы вне тени, и назойливое солнце настойчиво призывало меня начать новый день. Я чувствовал себя усталым и не выспавшимся. Но в тоже время я был бодр и легко вскочил на ноги. Странное сочетание усталости и лёгкости. Я собрал свои вещи, довольно далеко разбросанные друг от друга, комком покидал их в рюкзак: солнце было уже высоко и не было времени тут возиться. Я проспал дольше, чем рассчитывал, и стремглав бросился вниз. Желудок урчал, он был совершенно пуст. Припасы свои я поглощал на ходу. Спустившись вниз, я был удивлён тишиной и отсутствием людей. Наверное, собрались всей толпой, сейшенят кто на чём. Надо туда! Вдруг за поворотом тропы сквозь кусты я разглядел полицейскую машину, подойдя ближе ещё одну, а потом и машину спасателей. Ох, похоже, недоброе что-то произошло. Побегу разузнаю. Я миновал несколько пустых стоянок. Что за дела? Что могло распугать всех за ночь?! Ладно, может они и приезжали на день. Короткой тропочкой я добрался до нашей стоянки. Она тоже была пуста. Какого чёрта! Я спустился вниз. Добрался до территории коттеджного лагеря, вышел на стоянку. Нашей машины не было. Да и вообще машин было маловато, по сравнению со вчерашним утром. Я был озадачен и растерян. Увидел человека. Сторож. Побежал к нему. Какое-то смутное сомнение таилось внутри меня. Может, я всё ещё сплю? Вроде нет, по всем признакам – нет!

- Полиция, спасатели. Что случилось?

- Ты откуда вообще? Тут ужо и утихло всё. Вот до этого гудели. Такой шум стоял…

- Что?!

- Дык, парнишка в лесу пропал. В субботу, та или чай в пятницу ночью. Пошёл на «Шаманий Стог», сам пошёл. Да и не вернулся. Искали! Псин своих шумных натаскали, а нашли чёли – хрен там! Утоп, поди. Сегодня уж среда. Чай не помер бы, вернулся.

В моей голове кавардак. Я стоял с открытым ртом. Сердце замерло, я не дышал: меня не было четыре дня…

31/05/2015